Андрей Серенко
Афганские талибы назвали ракетный удар Пакистана беспрецедентным и провокационным.
Фото Reuters
Пакистан и талибский Афганистан пытаются договориться о мирном сосуществовании. Несколько раундов официальных и закулисных переговоров в Катаре и Турции не увенчались особым успехом: на «линии Дюранда», разделяющей два государства, в последние дни стрелять стали меньше, однако уровень напряженности сохраняется очень высокий. Перспектива новой войны в зоне афгано-пакистанского пограничья остается вполне реальной.
Вооруженный конфликт между Исламабадом и Кабулом, начавшийся 9 октября с воздушных ударов пакистанских ВВС по столице Афганистана и приграничным населенным пунктам, стал неожиданностью не только для внешних наблюдателей. Скорее всего в пакистанском «истеблишменте» («глубинном» военно-политическом руководстве страны) также не ожидали, что охота за лидерами движения «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП) обернется первой в ХХI веке вполне настоящей войной с соседним Афганистаном. Исламабаду бросили вызов силы, которые он сам же и привел к власти в Афганистане несколько лет назад.
Руководители афганского «Талибана», контролирующие сегодня Афганистан, с конца 1990-х успешно выращивались в джихадистской оранжерее спецслужб Пакистана, созданной еще для борьбы с советским военным присутствием в регионе. В результате тщательной и жестокой селекции именно на движение талибов сделали ставку Межведомственная разведка (ISI) и командование армии Пакистана. Лишь благодаря пакистанской поддержке афганский «Талибан» смог выжить в нулевые годы, а затем и взять реванш, вернувшись к власти в Афганистане в соответствии с условиями дохийской сделки, заключенной с США в феврале 2020 года при посредничестве Исламабада.
Пакистанские силовики по праву рассматривали крах республиканского правительства в Афганистане и реставрацию талибского режима в августе 2021 года как личный успех. Не случайно первым иностранцем, прилетевшим тогда жарким августовским днем в Кабул, чтобы поздравить главарей «Талибана» с победой, был шеф пакистанской разведки генерал Фаиз Хамид. Его фото – улыбающегося, с чашкой кофе в руках, в окружении талибских командиров – стало символом триумфа афганской стратегии ISI.
Однако довольно скоро выяснилось, что победа пакистанского военно-разведывательного «истеблишмента» в Афганистане является пирровой. Талибская администрация в Кабуле постепенно стала ослаблять нити, за которые ее по привычке продолжали энергично дергать кукловоды из Равалпинди и Исламабада. Трудно сказать, почему в руководстве ISI упустили момент, когда внутри режима талибов в Афганистане стала формироваться готовность разговаривать с бывшими кураторами с позиции силы. В структурах управления Кабула и Кандагара – ключевых центрах принятия решений «Талибана» – никогда не было недостатка в агентуре ISI. Пакистанские шпионы всегда имели возможность не только получать информацию из высших кругов талибского руководства, но и влиять на эти круги. Как бы там ни было, это упущение можно считать первым крупным провалом в работе пакистанской разведки на афганском направлении, за которыми вскоре последовали и другие.
Второй серьезной неудачей пакистанских силовиков стала неверная оценка характера взаимоотношений афганских талибов с ТТП. В Исламабаде и Равалпинди полагали, что смогут через Кабул управлять ТТП, добиться полного контроля над ним, а затем и использовать пакистанский «Талибан» в качестве еще одной своей джихадистской марионетки. Однако афганский «Талибан» не только отказался выполнять роль «агента влияния» в отношении ТТП, но и, напротив, стал превращать его в собственный ресурс влияния на Пуштунистан – пакистанскую провинцию Хайбер–Пахтунхва. Афганские талибы начали активно снабжать бойцов ТТП оружием и боеприпасами, оставленными американскими и натовскими военными. В приграничных районах Афганистана была создана новая тыловая инфраструктура ТТП – центры вербовки, тренировочные лагеря, оружейные мастерские, места лечения и отдыха и т.д.
Результатом этого стала резкая активизация «джихада» пакистанского «Талибана» против армии и властей Пакистана: рост числа потерь среди силовиков, реальная угроза утраты Исламабадом контроля над пуштунскими провинциями и распространения террористической эскалации на другие районы страны, в том числе в Пенджаб – историческую родину пакистанского «истеблишмента».
Когда руководству армии и разведки Пакистана не удалось убедить лидеров афганских талибов сделать выбор в их пользу и отказаться от поддержки ТТП, они перешли к тактике Израиля – нанесению открытых ракетных ударов по целям на территории соседнего государства, талибского Афганистана. И здесь аналитики ISI допустили сразу две ошибки: они полагали, что эти удары останутся безответными и что их агентура сработает быстро и эффективно, точно указав цели для ракетных ударов. Такими целями являлись лидер ТТП муфтий Нур Вали Мехсуд, его ближайшее окружение, а также некоторые ключевые командиры пакистанских талибов.
Пакистанская разведка просчиталась и с первым, и со вторым. Афганские талибы нанесли неожиданные для Исламабада ответные удары, а локацию муфтия Мехсуда агенты ISI установить оказались не в состоянии.
Октябрьский военно-политический кризис в отношениях Кабула и Исламабада выявил почти неразрешимость нынешних противоречий между двумя странами. Краеугольный камень афгано-пакистанского соперничества – фактор ТТП. Для Исламабада демонтаж актуального пакистанского «Талибана» – задача номер один. ТТП является экзистенциальной угрозой пакистанской государственности.
Афганский «Талибан», в свою очередь, не может отказаться от поддержки ТТП. Прежде всего из-за угрозы для своего режима в Афганистане: если Кабул поддастся на уговоры Исламабада и предпримет недружественные действия против ТТП, это почти наверняка вызовет массовое недовольство внутри рядовой массы афганских талибов. Следствием чего может стать не только появление внутренней оппозиции в движении талибов и кризис доверия к его вождям, но и переход как минимум части боевиков и командиров «Талибана» в афганский филиал запрещенного в РФ «Исламского государства». Любой из этих вариантов поставит на грань падения нынешний режим в Кабуле.
Все это затрудняет урегулирование противоречий между Афганистаном и Пакистаном. В лучшем случае стороны могут попытаться договориться в Стамбуле или на какой-то другой площадке об относительно длительном прекращении огня на «линии Дюранда» и совместном мониторинге ситуации там, возможно, при содействии третьей стороны (США, арабские страны, менее вероятно – Китай, Иран, Россия). Пока существует проблема ТТП, рассчитывать на «окончательное решение» проблемы актуального противостояния Кабула и Исламабада не приходится.
Фактор ТТП таким образом является ключевым для существования актуальных политических систем и в Пакистане, и в Афганистане. Это понимают многие геополитические игроки, в частности Индия и США, которые через свои спецслужбы и региональных посредников пытаются использовать вызов пакистанского «Талибана» для реализации собственных проектов в «зоне АфПак». Дели, успешно налаживая контакты с Кабулом в последнее время, использует талибский фактор для давления на Исламабад. Вашингтон, используя уязвимость и зависимость Кабула и Исламабада от фактора ТТП, предлагает собственное посредничество в создании системы управления кризисом, продвигая идею возвращения базы Баграм в Афганистане под контроль США. По имеющимся данным, эта американская активность имеет некоторый успех, обладатели паспортов США были замечены в Баграме в последние недели.
У истории с афгано-пакистанским соперничеством есть еще одно измерение, которое может в дальнейшем играть все более важную роль. Речь идет о месторождениях редкоземельных элементов на территории Пакистана, о разработке которых уже договорились представители администрации президента США Дональда Трампа и командование армии Пакистана. Значительная часть этих месторождений находится на территории провинции Хайбер–Пахтунхва – зоне наибольшей активности движения ТТП. Земли этой провинции формально не находятся под контролем центральной власти, ими владеют местные органы самоуправления, частные лица, племенные пуштунские авторитеты. Чтобы получить доступ к этим территориям, пакистанской армии нужен легитимный повод. Например, борьба с терроризмом, что позволит ввести в регион большое количество воинских подразделений. И здесь фактор ТТП, угрожающий Исламабаду, играет на корпоративные интересы командования армии Пакистана и ее американских партнеров, стремящихся скорее начать разработку редкоземельных месторождений.
Вполне возможно, лидеры афганских талибов понимают логику такой многоходовой интриги и также хотели бы получить от нее свой гешефт. В Кабуле прекрасно осознают свою зависимость от регулярной американской финансовой помощи и хотели бы иметь гарантии ее сохранения на перспективу. Интерес Вашингтона к разработке редкоземельных месторождений в Пуштунистане невозможно удовлетворить без управления джихадистской активностью ТТП. У пакистанских военных и ISI это не получается, зато может получиться у афганских талибов. Управление джихадом ТТП в зоне редкоземельных проектов может быть сильным козырем афганских талибов в переговорах с командой Трампа относительно американской помощи Кабулу. И вот эти переговоры могут иметь гораздо большее значение для Афганистана, Пакистана и региона в целом, чем нынешние посиделки представителей Кабула и Исламабада в Стамбуле.
