"Из Байкала в 2001 году зачем-то сделали аквариум"

Байкал регулирует около 60% притока в водохранилища ГЭС Ангарского каскада. Фото Pixabay

О расхожих мифах, сложившихся вокруг темы о регулировании уровня Байкала, углублении водозаборов в нижнем бьефе Иркутской ГЭС, необходимости отказа от «метрового диапазона» и тех уроках, которые всем нам предстоит сделать из экстремального маловодья на озере, в беседе с журналистом Александром ПОПОВЫМ рассказывает заведующий лабораторией гидроэнергетических и водохозяйственных систем Института систем энергетики им. Л.А. Мелентьева Сибирского отделения РАН (Иркутск), доктор технических наук Вячеслав НИКИТИН.

– Вячеслав Михайлович, насколько мне известно, сейчас вы и ваши коллеги занимаетесь научно-исследовательским проектом «Проблемы повышения устойчивости всей водохозяйственной системы реки Ангара». Видимо, актуальность такой работы связана с затянувшимся маловодьем в бассейне Байкала?

– Естественно. Никто не удовлетворен сложившимся положением – ни гидроэнергетики, ни водный транспорт, ни судоходство. Практически на грани допустимых условий работают водозаборы городов в нижнем бьефе. Можно сказать, что все участники комплекса недовольны.

Впервые с 1979 года к началу весеннего половодья мы имеем пустые водохранилища во всем Ангарском каскаде. Практически с нового года полностью сработаны их полезные объемы – призмы регулирования. Вообще если смотреть по существующим проектным нормам, то у Байкала осталось еще 30–40 сантиметров до уровня мертвого объема (УМО); почти 3 метра «в запасе» до УМО у Братского водохранилища. Мы часто слышим крики и обвинения по поводу регулирования уровня Байкала, хотя этим в России имеет право заниматься только правительство РФ. Но забывается при этом, что на Ангаре – крупнейший в стране по установленной мощности каскад ГЭС из четырех водохранилищ. И от регулирования Байкала зависит работа не только Иркутской ГЭС.

К примеру, Байкал регулирует около 60% притока в Братское и другие водохранилища каскада, остальные водные ресурсы обеспечиваются боковыми притоками. На Братском водохранилище по действующим правилам использования водных ресурсов (действуют с 1988 года) можно спускать уровень воды до отметки 391,73 метра по Балтийской системе. Но в таком случае возникнут проблемы у водозаборов. В настоящее время по условиям нормальной работы водозаборов и причалов УМО вместо почти 392 метров БС должен быть не ниже 395 метров БС (394,73 метра), то есть выше проектного на 3 метра. И я не говорю о других водохранилищах и нижних бьефах ГЭС, где проблем с уровнями у водозаборов и водного транспорта тоже хватает. Особенно в нижних бьефах Иркутской и Богучанской ГЭС.

– Что должно получиться на выходе вашей новой исследовательской работы?

– К осени этого года мы должны сформулировать рекомендации по повышению устойчивости водохозяйственной системы бассейна реки Ангары, в том числе при управлении режимами в условиях экстремального маловодья. Разумеется, в работе будет уделено внимание злополучному постановлению правительства РФ № 234 от 2001 года, которое зажало диапазон регулирования озера Байкал в метровый интервал 456–457 метров Тихоокеанской системы высот (ТО), сократив его в два раза по сравнению с допустимым проектным. Мы с коллегами из других организаций недавно подняли все материалы, которые легли тогда в обоснование этого постановления. Вывод один – все те формальные причины, которые привели к рождению «метрового диапазона» на заре XXI века, не обоснованы абсолютно ничем, кроме неподтвержденных теоретических эмпирических зависимостей.

Еще в 2000 году разработчики проекта постановления в своем экспертном заключении обосновали, что зажимать уровень Байкала в таких рамках нельзя. Этот диапазон приемлем только для нормальных условий водности. И это было всем известно изначально. Ситуация последних лет те оценки наглядно подтверждает. Когда я слышу голоса из Бурятии, которые лукаво утверждают, что постановление № 234 было согласовано с кем-то и имеет обоснование, то у меня это вызывает удивление – никто не согласовывал очевидную глупость. Согласован экспертами и представителями федеральных и региональных органов управления был тот вариант проекта постановления, который в итоге куда-то исчез. А тот, который стал окончательным, никто не согласовывал, кроме господина Касьянова, который в 2001 году еще не был рьяным оппозиционером, а возглавлял правительство РФ.

– Я так понимаю, как минимум одну рекомендацию, которую вы сформулируете в итогах научного проекта к осени, можно озвучить уже сейчас?

– Да. Я, как и многие из коллег, считаю, что постановление правительства № 1667, которое было принято в конце 2017 года, необходимо утвердить не на три года, как сейчас, а навсегда. Или по крайней мере до завершения всех работ, связанных с научным обоснованием и последующим согласованием и принятием возможных и необходимых экологических ограничений регулирования. Которые, кстати говоря, еще надо исследовать и подтвердить реальными результатами мониторинга! Сейчас у нас нет таких данных, есть только неподтвержденные оценки и гипотезы, на основании которых принимать законодательные решения невозможно.

Кроме того, есть еще один фактор, о котором многие забывают. На самом деле то постановление № 234 возникло не случайно. Это была реакция на действия гидроэнергетиков, которые в 1990-е годы имели все реальные рычаги – не только технические, как и сейчас, а все рычаги для управления уровнем Байкала в своих интересах. И был ряд форсировок, которые, если вернуться назад и оценить их обоснования непредвзято, можно было бы и не делать. Постановление № 234 призвано было ограничить волюнтаризм.

Но в 2004 году в России появился государственный орган управления водными ресурсами – Федеральное агентство водных ресурсов (ФАВР). И все кардинально изменилось. Это орган не энергетический, он не зависит от ГЭС и других потребителей, входит в структуру Минприроды и не действует в угоду «жадным энергетикам», как иногда пытаются представить, скорее наоборот. Вот сейчас, например, постановление № 1667 разрешает срабатывать уровень Байкала чуть ли на не 2,3 метра. И что, всё сливают? Ну это же глупость!

Для справки: за весь период непрерывных 120-летних наблюдений на Байкале нормальная водность (норма +/ – 10%) наблюдалась только в 40-х годах, остальные годы были «ненормальными». Возвращаясь к рекомендации. Если маловодье продолжится в ближайшие годы, то при неизбежном нарушении нижней границы регулирования правительству РФ придется продолжать штамповать временные постановления, видимо, снова на три года или больше. Но когда придет большая вода, выдержать назначенную верхнюю отметку даже при притоках воды в озеро чуть больше среднего будет также невозможно. И что тогда, опять выпускать временные постановления?!

До уровня мертвого объема у Братского водохранилища осталось «в запасе» еще почти 3 метра. Фото Михаила Флудкова

Второе – функции регулирования уровенным режимом озера необходимо окончательно передать в руки Енисейского бассейнового водного управления, которое будет принимать решения не на основе постановления правительства РФ, а исходя из складывающейся гидрологической обстановки, с учетом требований водопотребителей и водопользователей, в том числе с учетом требований экологии.

Представить, что эта структура будет в чьих-то интересах действовать… Ну, это чисто политические упражнения, мне неинтересные. С 2005 года энергетики в этих вопросах уже ничего не решают, им только дают команду – сколько разрешено пропускать воды по каждому отдельному гидроузлу. Я вообще не вижу предмета для дискуссий в этой теме.

Зато я вижу, как затюкали энергетиков. На самом деле для них – чем меньше срабатывать Иркутское водохранилище (озеро Байкал) летом, когда возникают избыточные мощности, тем лучше. Но расходы назначаются в основном в интересах водного транспорта – навигации. Энергетиков, кстати, вполне устроил бы диапазон сработки 456,15–457,00 метров. А это даже не метр, а 85 см. Но это возможно только в нормальных условиях. А в ненормальных, как сейчас, ни верхний, ни нижний уровни физически не удержать...

Снова вернусь к «метровому диапазону». Ума не приложу, но не понимаю, почему из него сделали святыню! Ведь если во главу угла ставить стремление приблизиться к естественным колебаниям уровня Байкала, о чем часто говорят экологи-общественники, то ни о каком метре вообще говорить нельзя. В природе (до строительства ГЭС) разброс колебаний составлял 217 сантиметров. В отдельные годы внутригодовая амплитуда колебаний уровня изменялась от 21 до 168 сантиметров, в среднем же за весь период – 84 сантиметра.

Но из Байкала в 2001 году зачем-то сделали аквариум. Придумали ограничения и сверху, и снизу, всего 1 метр, и ни одного сантиметра больше независимо от складывающихся условий. Слушайте, у меня дома стоит аквариум на 500 литров. Так даже в нем очень трудно удерживать уровень в жестких рамках до сантиметра! А здесь Байкал…

– А что вы думаете об актуализации Правил использования водных ресурсов (ПИВР), которых сейчас по факту нет?

– Мы готовим свои предложения. Сейчас управление режимами разбито отдельно по каждой ГЭС в каскаде – это не комплексный подход. Я уже не говорю про то, что в них нет экономики. Нужны обновленные, актуализированные ПИВР Ангарского каскада в целом. Но для этого, опять вернусь назад, необходимо продлить постановление № 1667 надолго. Если этого не делать, то в Росводресурсах никогда не займутся разработкой новых ПИВР. Зачем? Ведь через три года вернется в действие постановление № 234!

Начиная с 2005 года деятельность ФАВР в отношении Байкала заключается прежде всего в выполнении постановления № 234. Все остальное – по остаточному принципу. И если его нельзя отменить (правительство РФ редко идет на такое), то его действие нужно приостановить, оставляя в силе постановление № 1667. Иначе что толку, что мы разработаем новые ПИВР? Их нельзя будет применять на практике!

– Важный вопрос – кто должен разработать ПИВР? Многие общественники требуют этого от En+ Олега Дерипаски как от собственника ГЭС Ангарского каскада…

– Знаете, от Дерипаски можно много чего требовать. Общественникам тем более. Но вообще-то разработка ПИВР – это задача государства. Поскольку водные ресурсы – это ресурсы государственные. И правила управления ими – сугубо государственное дело. Минприроды РФ через Росводресурсы должно дать техзадание и объявить конкурс на разработку ПИВР. Это прописано в Водном кодексе РФ. Кстати, еще в 2013 году проекты правил для озера Байкал, Братского и Усть-Илимского водохранилищ уже были разработаны, но их так никто и не утвердил. А деньги были потрачены. Ну, можно, наверное, еще один тендер провести и еще деньги потратить. Но смысл?

– ПИВР нужен для Ангарского каскада или для Ангаро-Енисейского?

– Думаю, хватит для начала только для Ангарского каскада. Ангарская и Енисейская ветки каскада гидрологически связаны, но енисейские ГЭС – сезонного регулирования. Каскада там нет. Сток Енисея в месте впадения меньше, чем у Ангары. Байкал и крупнейшее в стране Братское водохранилище не сопоставимы по своим возможностям с енисейскими с точки зрения регулирования. Можно сказать, что Ангарский каскад ГЭС помогает лучше работать станциям на Енисее, повышать их отдачу и компенсировать неравномерности стока, которые неизбежны из-за их сезонности.

– Еще одна больная тема – водозаборы городов в нижнем бьефе. Ряд общественников считают, что их нужно углубить. И тогда, дескать, объемы санитарных попусков через плотину Иркутской ГЭС можно сделать еще меньше. Короче, «сливать» меньше…

– Это провокационное и ничего не имеющее под собой заявление. «Экологи», давайте в кавычки это слово возьмем, не свои же деньги считают. Так что заявлять могут все что угодно.

Нынешние 1250–1300 кубометров в секунду – это минимальные санитарные попуски через плотину. Да, в проекте Иркутской ГЭС 1958 года минимум был другой – 1050 кубометров в секунду. Но это было 60 лет назад! Уже в ПИВР 1988 года, 30 лет назад, цифру заменили на 1300 кубометров в секунду. Почему? Надо иметь в виду, что в середине прошлого века Ангара была совсем другой рекой. И нижний бьеф был совсем другой. И когда на участке от плотины Иркутской ГЭС до реки Белой было изъято примерно 70 миллионов кубических метров песка и гравия, проводились дноуглубительные работы, то река стала примерно на метр глубже и на 10–15 метров шире. Появились новые протоки, острова. Просто заметно просели уровни.

Ну если на метр углубилось дно, а расходы остались прежние, то отметки уровня не могут остаться неизменными. А водозаборы проектировались под другие отметки. Расходы – это основа регулирования уровня. И в настоящее время даже нынешние 1300 кубометров в секунду – уже запредельно критический минимум. Эту цифру пока Росводресурсы не меняют, потому что тема излишне политизирована. И обросла кучей ничем не обоснованных мифов.

Можно и сейчас снизить объемы попусков. Но мы готовы идти на такие риски? Можно, конечно, углублять водозаборы. Но это очень большие затраты. Не стоит также забывать, что водозаборы строили еще в годы плановой экономики, а сейчас все они в основном в частных руках. Для компаний, той же «Иркутскэнерго», это не профильный актив. Они и так общественную нагрузку несут, водоканалы снабжают за свой счет, хотя не обязаны этого делать. А теперь требовать от них еще и вкладываться в углубление? Эта работа для госорганов, но сейчас они даже заказать обоснование инвестиций не могут, потому что водозаборы не принадлежат государству.

Так что, знаете, требовать от частников можно что угодно, но давайте будем реалистами. Тем более что по большому счету от углубления водозаборов ничего радикально не изменится.

– Каков ваш прогноз на весеннее половодье? Придет вода?

– Прогнозы дают в Росгидромете, мы можем говорить только о возможных оценках. По нашим сценариям, с вероятностью 90%, уровень Байкала к 1 мая понизится до отметок 455,70–455,75 метра ТО.

Росводресурсы, напуганные и общественниками, и министерством, которое третируют «экологи», устанавливают расходы по минимуму, так что вряд ли Байкал опустится ниже 455,70 метра ТО. И Братское водохранилище будет выше 394 метров БС, оно уже с середины апреля начнет наполняться. Снег начнет таять, в этом году его больше обычного, и половодье будет существенно больше, чем в прошлом году.

Но надо не забывать один нюанс. В уровне Байкала весенний паводок занимает не более 15–20% в объеме годового притока. Если даже паводок будет ударным, годовая приточность максимум процентов на пять поднимется. А что будет летом, когда приходит основной приток, не думаю, что сегодня кто-то рискнет сказать. Мы смотрим разные сценарии, конечно, но от оценок я воздержусь...

Каким бы ни вышло половодье, весь водохозяйственный комплекс работает исключительно на санитарный попуск – минимальные расходы. Что бы ни случилось, власти теперь будут перепуганы маловодьем. Пока не наполнят водохранилища – все будет по минимуму. Но эти экстремально маловодные годы (возможно, еще не закончившиеся) нам нужно будет очень глубоко проанализировать. Нужно признать, что здравый смысл и научно обоснованные расчеты проиграли мифам и политически ангажированным заявлениям.

Такое в будущем допускать нельзя, значит, всем нужно двигаться в сторону такого управления уровнем Байкала, в основе которого будет лежать наука. И тогда вся мифология останется только мифологией.