Главный урок отечественных реформ

	Рисунок Вадима Мисюка

РОССИЯ ценой больших потерь 17 августа 1998 г. вышла на тот уровень реальной открытости своей экономики, который является для нее нормальным (рыночно детерминированным) в рамках принятой стратегии реформирования. Оказалось, что на те ресурсы, которые наша страна в состоянии экспортировать, можно закупить гораздо меньше товаров, чем ожидалось.

В этих условиях главной задачей для России вновь становится модернизация реального сектора. Объективно эта задача всегда была главной. Ее, однако, удалось на время подменить строительством "институциональных пирамид" (мы имеем в виду "магический треугольник" наших радикал-реформаторов - либерализацию, приватизацию и финансовую стабилизацию). Но это был вариант "страусиной политики": люди пытались сами себя уверить, что всю работу по модернизации реального сектора выполнят за них рынок и частная собственность.

Экономический либерализм, приходя в Россию, меняется до неузнаваемости. Он превращается в "рыночное иждивенчество", становится особо изощренным способом оправдания чиновничьей безответственности - "во всем-де виноват рынок, потому что государство - согласно новейшим западным учениям - и не должно вмешиваться".

Все это тем более достойно сожаления, что современный "экономический" либерализм на деле либерализмом не является. Просто потому, что свобода личности несовместима с диктатом рынка. А люди, называющие себя либералами (не только у нас, но и на Западе), ставят навязанную альтернативу "глобализации" и обезличенную власть денег намного выше экзистенциальной ценности человеческой личности.

Возвращаясь к теме модернизации реального сектора, отметим прежде всего очевидное: решить ее нельзя без создания инвестиционного механизма. Сейчас эта задача трактуется как техническая: вот-де в одном месте есть инвестиции, а в другом - потребность в них. И надо лишь соединить эти два места так, чтобы инвестиции "потекли" из одного в другое. Действительной проблемой для России является, однако, не балансирование спроса и предложения на рынке капитала, а нейтрализация социальных и психологических факторов, блокирующих саму возможность возникновения этого рынка. Главный из этих факторов - дефицит доверия, образующего психологическую инфраструктуру рынка. Решающую роль в его возникновении сыграло пренебрежение социальными и моральными ценностями в процессе приватизации.

Начать с того, что процесс, ставивший целью создание цивилизованной собственности, был изначально построен на глубочайшем неуважении к собственности. С собственностью - любой - просто нельзя так обращаться. Нельзя за 2-3 года в приказном порядке раздавать в случайные руки то, что было создано тысячелетним трудом народа (ибо речь идет, конечно же, не только о собственности, созданной за 7 советских десятилетий). Ведь это, помимо всего прочего, лишает смысла другие способы приобретения собственности. Просто потому, что в обозримом будущем ничего сравнимого по масштабам с фондом государственной собственности бывшего СССР создать не удастся. Т.е. приватизация в России стала объективно суррогатом подлинного предпринимательства. Точно так же нельзя было, одной рукой приватизируя госсобственность, другой рукой уничтожать сбережения населения - эту главную форму частной собственности, унаследованную Россией от советского периода.

Далее. В основу приватизации было положено неправильное понимание природы собственности в СССР как государственной, которой правительство может свободно распоряжаться по своему усмотрению. В действительности эта собственность была общественной (то есть собственностью всех граждан), лишь переданной государству на определенных условиях в доверительное управление. Поэтому решение правительства Гайдара-Чубайса приватизировать ее было, по существу, актом экспроприации собственности у 140 млн. граждан России в пользу остальных 6-7 миллионов (комедия с раздачей ваучеров только подчеркивает недостойный характер всей этой затеи). Реальностью же для подавляющего большинства россиян была все эти годы, наоборот, масштабная деприватизация.

И наконец, при разработке модели приватизации была проигнорирована необходимость комплексного реформирования ("реструктуризации") предприятий. Вместо этого была избрана стратегия отделения собственности от производства и трудового коллектива. О том, к чему это приводит, наглядно свидетельствуют недавние события на Выборгском целлюлозно-бумажном комбинате. Многие восприняли их как нарушение прав собственника предприятия. Это недоразумение. "Собственником предприятия", в буквальном значении этого слова, нельзя быть просто потому, что предприятие - это прежде всего трудовой коллектив. Так что речь может идти только о собственности на ценные бумаги предприятия. А она порождает лишь так называемые "обязательственные" права, не позволяющие (в отличие от "вещных" прав собственности) непосредственно распоряжаться его реальным капиталом. Но точно так же владение ценными бумагами предприятия не должно давать права на нанесение ущерба его работникам. Иначе операции по его купле-продаже (особенно когда речь идет о градообразующих предприятиях) станут слишком напоминать практику далекого прошлого, когда в России покупались и продавались целые деревни с населявшими их крестьянами.

Аналогия здесь даже более серьезная, чем кажется. Ведь землей и крепостными наделяли в свое время именно за верную службу. Т.е. по меркам XVII-XIX веков это была самая настоящая "номенклатурная приватизация". Но с тех пор над Россией пронеслись индустриализация и урбанизация, и "мужик" ушел в город. А без мужика земля потеряла былую ценность. Зато в городе сложились готовые "промышленные общины" - заводы и фабрики, которые очередному начальству показались вполне подходящей наградой за верную службу.

Проявлением идеологического подхода к приватизации стал ее принудительный, по существу, характер. Регионам спускались задания по приватизации, от выполнения которых зависели размеры предоставляемой им финансовой помощи. Жестко регламентировались сроки приватизации. Неприватизированным предприятиям запрещалось предоставлять финансовую помощь, иностранную техническую помощь и кредиты.

Но особенно зловещую роль сыграло искусственное занижение цены приватизируемых предприятий. Продажа 70% национального капитала принесла российской казне (по данным Счетной палаты) лишь 5 млрд. долл. В действительности стоимость основных производственных фондов любой индустриальной страны превышает ее валовый внутренний продукт примерно в два раза. А в России годовой ВВП - даже сегодня, после девальвации рубля, составляет примерно 200 млрд. долл. То есть выручка от приватизации оказалась в десятки раз меньше рыночной стоимости проданного имущества.

В результате новые собственники воспринимаются людьми не как инвесторы, а как "приватизаторы".

Итак, итогом российской приватизации стало возникновение новой формы собственности - приватизированной, занимающей промежуточное положение между государственной и частной и не обладающей в должной степени свойствами легитимности и стабильности.

СЦЕНАРИИ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ СОБСТВЕННОСТИ

В этой ситуации возможны три сценария дальнейшего развития событий. Первый - "экстраполяционный" - основан на пассивном ожидании инвестиций. Он исходит из предположения, что единственный способ повысить "инвестиционную привлекательность" России - это оставить в сфере собственности все "как есть". Нам такой подход не кажется реалистичным. Ведь за отказом частных и иностранных инвесторов идти в Россию стоит трезвая оценка реальности. Поэтому понятное нежелание отечественных политиков браться за расчистку авгиевых конюшен, оставленных нам приватизаторами, объективно может привести к тому, что криминализация российской экономики заблокирует вход в нее для инвесторов навсегда.

Второй сценарий - "обвальная" ренационализация. Основные трудности при его осуществлении возникнут не в сфере собственности, а в сфере управления. Дело в том, что в России за семь с половиной лет "радикальных" реформ так и не созданы эффективные структуры управления государственной собственностью - даже в ее нынешних, весьма скромных размерах. Это неизбежно будет подталкивать сторонников национализации к восстановлению старой системы государственного управления производством. А это - даже отвлекаясь от ее невысокого качества - означает десять (как минимум) потерянных лет. Поэтому упор должен быть сделан не на формальную национализацию, а на синхронное изменение структуры прав и институтов управления собственностью с особым вниманием к развитию государственного контроля за использованием доходов от собственности - амортизации, процента на капитал и ренты.

Основные элементы данного сценария:

- частичный пересмотр итогов приватизации;

- установление государственного контроля над использованием доходов от собственности;

- развитие регионального управления государственной и муниципальной собственностью.

ЧАСТИЧНЫЙ ПЕРЕСМОТР ИТОГОВ ПРИВАТИЗАЦИИ

Приватизация в России - сложный и многоплановый процесс. В ней есть направления (малая приватизация, приватизация жилья, дач, приусадебных и садово-огородных участков), которые соответствуют интересам большинства населения и уже поэтому должны быть поддержаны. Однако во всех остальных случаях потребуется частичный (а в отдельных случаях и полный) пересмотр результатов приватизации. Под полным пересмотром мы имеем в виду расторжение сделок приватизации в судебном порядке с возвратом всей приватизированной собственности государству. Данный подход оправдан, в частности, по отношению к итогам залоговых аукционов.

Под частичным пересмотром результатов приватизации имеется в виду корректировка некоторых (главным образом ценовых) условий приватизационных сделок. Юридическим основанием для такой корректировки может служить нарушение Госкомимуществом РФ статьи 17 Закона РФ "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР", принятого Верховным Советом РСФСР 3 июля 1991 г., в соответствии с которой "определение начальной цены для продажи предприятия по конкурсу (на аукционе) или величины уставного капитала акционерного общества" должно было производиться "на основании оценки предприятия по его предполагаемой доходности (в случае его сохранения) или на основе оценки возможной выручки от распродажи его активов". Вместо этого ГКИ "при живом законе" провел приложением к указу президента методику установления начальной цены на базе остаточной стоимости основных фондов предприятия без учета инфляции, т.е. в десятки и сотни раз ниже их реальной рыночной цены. Мы предлагаем исправить это нарушение, оформив разницу между рыночной стоимостью приватизированной собственности и фактически уплаченной за нее ценой в качестве стоимости имущества, переданного предприятию в доверительное управление или в аренду.

Отметим, что при таком подходе своих (т.е. реально уплаченных) денег никто не потеряет, поэтому все разговоры о "переделе собственности" лишены основания. Расстаться (на время) придется лишь с бесплатно полученным казенным имуществом, что означает, очевидно, не нарушение, а, наоборот, восстановление рыночной логики, которой и следовало с самого начала придерживаться в таком серьезном деле, как приватизация.

КОНТРОЛЬ НАД ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ДОХОДОВ ОТ СОБСТВЕННОСТИ

Очевидна недопустимость дальнейшего "проедания" доходов от собственности - амортизации, процента на капитал и ренты. Именно они образуют экономическую реализацию собственности, которую у нас явно упустили из вида, зациклившись на манипуляциях с титулами собственности и ценными бумагами. Чтобы исправить это положение, необходимо:

- наладить повсеместный бухгалтерский и статистический учет доходов от собственности;

- выявить направления их использования и каналы утечки;

- принять законодательные нормы, исключающие использование доходов от собственности на какие-либо иные нужды кроме инвестирования в реальный сектор.

Необходимым условием осуществления такого контроля является полное выявление существующих прав собственности, обеспечение их информационной прозрачности. В экономической теории доказано, что полная информированность потребителей, инвесторов и производителей образует необходимое условие "совершенной" (т.е. действительно свободной) конкуренции. С этой точки зрения нынешняя, явно расширительная трактовка института коммерческой тайны выступает как рудимент эпохи социально-информационной обособленности, как серьезное препятствие на пути России к современному информационному (открытому) обществу.

УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И МУНИЦИПАЛЬНОЙ ОБСТВЕННОСТЬЮ

Задача перехода от государственного управления производством к государственному управлению собственностью объективно стояла перед нашей экономикой с самого начала перестройки. Однако из-за неблагоприятного стечения субъективных факторов она была подменена задачей приватизации. В результате за семь с половиной лет реформ никакого прогресса в сфере управления государственной и муниципальной собственностью не было достигнуто.

В этих условиях вопрос о развитии государственного управления собственностью в значительной мере сводится к поиску субъекта такого управления: кто конкретно может и будет это делать? По нашему мнению, реальным потенциалом власти и политической волей, необходимыми для управления государственной и муниципальной собственностью, обладают сегодня в России в первую очередь регионы - субъекты Федерации и органы местного самоуправления.

Федеральные экономические ведомства явно неспособны выполнять эту функцию: их подход сводится в лучшем случае к формальному представительству интересов государства в тех акционерных обществах, где оно еще имеет пакет акций. Проблема, однако, в том, что оптимальная стратегия развития предприятий не совпадает со стратегией скорейшего возрастания личного богатства их акционеров. И носителями ее являются не акционеры, а руководство предприятий и квалифицированные кадры ("техноструктура", по Дж. Гэлбрейту). Поэтому долгосрочным интересам государства соответствует не продажа остающихся пакетов акций, а, наоборот, постепенное ограничение прав акционеров в пользу администрации и трудовых коллективов предприятий.

Что касается регионов и органов местного самоуправления, то их подход к управлению государственной и муниципальной собственностью должен акцентироваться на управлении землей (недвижимостью) и развитии всех форм собственности посредством разработки и реализации региональных целевых программ.

Итак, в России 90-х гг. не было ни экономической необходимости приватизации, ни экономических условий для ее проведения. Администрации предприятий и трудовые коллективы, которые должны были стать движущей силой этого процесса, на деле превратились в вялых исполнителей очередной "воли начальства". Внешних акционеров они восприняли просто как очередную "нагрузку", подобно тому как в советские годы воспринимали приписывание к предприятиям парткомов, художественной самодеятельности и футбольных команд. Поэтому теперь работники предприятий очень удивляются, когда навешанные на них очередные "нахлебники" вдруг начинают проявлять активность и даже пытаются командовать (как это случилось на Выборгском ЦБК).

В этой ситуации необходимость частичного пересмотра итогов приватизации (во всяком случае открытия общественного диалога по поводу этих итогов) представляется очевидной. Людям не нравится, когда из явного обмана миллионов пытаются сделать очередную "священную корову".