Леонид Пронский ПОЧЕМУ стоят заводы, пустуют поля, нищают и бегут из страны люди? Почему не растет, а только падает производство в России? Чего не хватает нашей экономике?
Либералы считают, что теперь не хватает одного - западных инвестиций. Надо заманивать к нам иностранный капитал, создавая ему здесь привлекательные условия. Другого выхода нет. Это концепция.
Противники либералов - государственники - не верят в западные инвестиции и призывают к саморазвитию. Либеральная политика сдерживания инфляции, ставшая, по их мнению, самоцелью, тормозит развитие производства. Нашей экономике явно не хватает денег. Надо наращивать денежную массу, чтобы наши предприятия ощутили рост спроса. Тогда они оживут и вытащат нас из кризиса.
Ожидание западных инвестиций, длящееся уже десять лет, - конечно, стратегическая ошибка и глупость, приведшая к катастрофе. Ставка государственников на саморазвитие представляется единственно правильной.
Но есть ли у нас для этого резервы? Либералы считают, что нет. Так ли это? Приводимый ниже анализ причин нашего кризиса позволяет, на наш взгляд, увидеть эти резервы и наметить пути их реального использования на благо страны.
Итак, почему не растет, а только падает производство в России? Если отбросить ссылки на нехватку западной помощи, то ответ может быть один: нет спроса. Невозможно представить, чтобы в стране был достаточный спрос, а производство в ответ не росло, а падало. Абсурд.
Спрос - это предложение денег. Хватает ли денег в России?
С 1992 года количество денег в стране выросло в несколько сот раз. Однако весь этот гигантский прирост спроса никак не затронул нашу промышленность и сельское хозяйство. Более того, они даже потеряли около половины своего спроса и соответственно производства. А кто же выиграл?
Сферы торговли иностранными товарами и долларами, в которых и оказалась вся эта дополнительная денежная масса. Этот колоссальный приток спроса привел к длительному и бурному росту этих двух сфер - настоящему буму. Причем только этих двух сфер (если не считать сферу управления, разбухшую еще больше). Только в торговле и банковско-финансовой сфере в ходе реформ численность занятых резко возросла (более чем наполовину), а во всех остальных (кроме сферы управления) - упала. Уже более 50% всех потребительских покупок в стране - это покупки иностранных товаров, 85% всех сбережений - это покупки долларов.
Спрос на чужие товары и доллары заставил нашу страну свернуть свое производство и заняться торговлей чужими товарами и долларами.
Нашему производству не будет хватать денег и спроса до тех пор, пока наши люди не перестанут покупать иностранные товары и доллары и не переключатся на отечественную продукцию и рубли.
Являясь первичным потребителем эмиссионных рублей, сфера торговли иностранными товарами и долларами является и первичным генератором инфляции в нашей стране. Цены на ее товары растут опережающими темпами. Тем не менее это ни разу за все годы реформ, исключая период после августа 1998 года, не приводило к переключению нашего спроса с дорожающих импортных товаров на более дешевые отечественные. Почему?
Для ответа на этот вопрос достаточно посмотреть, что собой представляет наш спрос. В 1992 году работники получали около 70% всех доходов, а работодатели (собственники) и менеджеры (управляющие) - около 16%. Это нормальное соотношение, примерно соответствующее распределению доходов во всех развитых "цивилизованных" странах. Но в 1993 году наши новые собственники и управляющие стали забирать себе уже 25% потребительской денежной массы; в 1994-м - 40%; в 1995-м - уже почти 50%, а доля работников к тому времени была урезана до 39%.
Сейчас работники вместе с получателями трансфертов потребляют всего около половины национального дохода, вторую же половину его присваивают собственники и менеджеры, составляющие не более 15-20% всего населения (причем 10% самых "крутых" из них присваивают около 30% национального дохода, а 10% самых "опущенных" работников достается всего только 2,4%).
Столь дикое перераспределение доходов привело к тому, что потребление основной массы населения почти не выходит за рамки необходимых продуктов питания и удовлетворяется в основном продукцией нашего производства. Спрос же верхушки нашего общества, наоборот, лишь в незначительной мере касается продукции наших предприятий и удовлетворяется в основном привозными предметами западной роскоши.
В этих условиях, как бы ни росли цены на импортные товары, их потребители просто не могут переключиться на товары российского производства, так как оно ничего подобного не производит.
Нашему производству будет не хватать денег и спроса до тех пор, пока наш правящий класс либо не перестанет покупать иностранные товары и доллары и не переключится на отечественную продукцию и рубли, либо не вернет более половины своих доходов своим работникам - основным потребителям российской продукции.
Но ни того ни другого он, разумеется, не сделает. Значит, и роста нашей экономики (без внешней помощи) не будет.
Этому, кажется, противоречит ее фактический рост, наблюдаемый с прошлого года. Причину его эксперты увидели в девальвации рубля, случившейся в августе 1998 года. Однако, по нашему мнению, причина в другом. Не девальвация, а массовое разорение и обнищание обитателей лопнувшего в том году финансово-спекулятивного пузыря ("среднего класса", как его величала тогда пресса) заставило их перейти с долларов и импорта на отечественные продукты. Они стали потреблять российское не потому, что импорт подорожал, а потому, что потеряли "работу". Если бы этот "средний класс" не был тогда выброшен на улицу и сохранил бы свои доходы, пусть и в урезанном виде, он по-прежнему покупал бы не российский кефир и окорочка, а "чудо-йогурт" и доллары, хотя и в меньшем количестве. И никакого роста нашей продукции не было бы.
Впрочем, результаты той августовской чистки, похоже, уже сведены на нет. Счастливый рост цен на нефть помог "среднему классу" оправиться. Скоро он снова сможет покупать импорт и доллары, а наша промышленность снова испытает падение спроса и производства.
Можно ли каким-нибудь более надежным и долгосрочным образом переключить наш внутренний спрос на наше внутреннее производство?
К этому есть два пути - "естественный" и "насильственный". Первый тот, которым мы идем сейчас по недоразумению и воле либералов. А именно - ждем, когда наша промышленность победит своих западных конкурентов на нашем рынке. Тогда наш спрос сам собой вернется к нашей продукции. Но поскольку лишенная спроса наша промышленность не только победить, но и просто выжить не может, постольку нам как воздух нужны западные инвестиции. Это "естественный" путь утопичен.
"Насильственный" путь состоит в усилении государственного контроля за внешней и валютной торговлей вплоть до их полной монополизации государством.
С этого надо было начинать в 1992 году при переходе к рынку.
В основе либеральных реформ лежала следующая идея. Вот мы сейчас отпустим цены, думали либералы, и произойдет их "естественная" перестройка. Цены быстрее вырастут там, где выше спрос. Эти предприятия получат приток прибыли и станут быстро развиваться. Те же, кто не сможет привлечь достаточно спроса, погибнут. И таким образом произойдет структурная перестройка всей экономики из уродливой плановой в нормальную рыночную.
Если бы при этом они не допустили: а) бесконтрольности монополий, б) бесконтрольности управляющих и в) бесконтрольности внешней и валютной торговли, то, может быть, и не было бы нынешней катастрофы. Но они эту "свободу" допустили.
Перестройка произошла, но не "естественная", а как раз еще более уродливая, чем при коммунистах. Цены быстрее выросли у наших сырьевых экспортеров, монополистов и торговцев импортными товарами и долларами. Весь спрос поглотили они. Вся несырьевая промышленность и половина сельского хозяйства оказались без спроса. Страна стала сырьевым придатком западных монополий.
Главное зло гайдаровских реформ не в том, что они освободили цены, а в том, что они сдали наш рынок западным конкурентам, сняв контроль над внешней торговлей. Либо мы восстановим этот контроль, либо погибнем как промышленная держава. Наша промышленность никому в мире, кроме нас самих, не нужна.
Мы не можем заставить мир потреблять нашу продукцию, но мы можем заставить потреблять ее самих себя. Да, наши телевизоры и магнитофоны хуже японских, наши автомобили хуже германских, но если мы не будем их покупать, они так и останутся худшими или вообще вымрут, что они сейчас постепенно и делают. Чтобы нашей промышленности развиваться, ей надо жить. Но для этого кто-то должен покупать то, что она производит. Почему не мы? Не наша "элита", которая, кстати, лучшего пока и не заслуживает?
Все западные страны начинали в 30-40-х годах нашего столетия именно с такой политики. Но как только им удалось вырваться вперед, они стали осуждать протекционизм и проповедовать (и насаждать) выгодную им теперь открытость. Россия попалась на эту удочку и засела на их крючке столь прочно, что стандартными методами ей, похоже, уже не выкрутиться.
