Фото Pixabay.com
Летом 1999 года 48 стран подписали так называемую Болонскую конвенцию – «с целью создания единого европейского пространства высшего образования». Россия присоединилась к болонскому процессу в сентябре 2003 года. Итак, прошло 20 лет (для России – 16)...
На протяжении последних 15 лет, согласно опросу ВЦИОМа, высшее образование служит для россиян преимущественно инструментом для успешного трудоустройства (48% в 2004 году и 44% в 2019 году). Но при этом за последние 11 лет сторонников точки зрения, что высшее образование сопутствует успешной карьере, стало заметно меньше (76% в 2008 году и 58% в 2019 году).
Эти данные отнюдь не выбиваются из мировой тенденции. Так, численность студентов, обучающихся по программам высшего образования, в расчете на 1000 человек населения в России в 2010 году составляла 65 человек; в 2016 году – 46 человек. В США этот показатель соответственно 66 и 60; в Швеции – 49 и 43. В странах с высоким индексом развития человеческого капитала (Швейцария, Германия, Ирландия, Норвегия), этот показатель или слабо растет, или остается стабильным. Исключение – Голландия: 39 студентов на тысячу населения в 2016 году и 49 – в 2016 году.
Впрочем, инициаторы болонского процесса, похоже, и рассчитывали на такой эффект. Возник новый тип университета – enterprising university. Главный девиз такого учреждения – «привлекательность на рынке образовательных услуг». Неслучайно как раз в начале нового тысячелетия высшее образование было включено в перечень услуг GATS (General Agreement on Trade in Services) Всемирной торговой организации. Таким простым приемом государство облегчало свою «зарплатную ведомость», вычеркивая из нее академическую науку и высшее образование. Отсюда и нынешняя ответная реакция общества.
Парадоксальным образом современное представление россиян о значении высшего образования коррелирует не с заявленной в Болонской декларации миссией университета-супермаркета – «Мы должны быть уверены, что европейская система высшего образования приобретает всемирный уровень притяжения, соответствующий нашим экстраординарным культурным и научным традициям», – но с концепцией классического университета: «Университеты не для того нужны, чтобы научать людей тому, что позволит им тем или иным образом заработать на жизнь. Их задача – выпускать не умелых юристов, врачей или инженеров, но способных и культурных людей» (Джон Стюарт Милль, 1867).
Российская специфика добавляет свои нюансы. В частности, стремление регламентировать все и вся приводит к фрагментации университетского образования. Оно расслаивается на подвиды-мутанты: недовысшее (бакалавриат); высшее (специалитет); высшее высшее (магистратура); выше высшего (аспирантура)… Университет-супермаркет! А глава Миннауки Михаил Котюков заявляет, что обсуждается возможность введения в РФ ученой степени Doctor of Philosophy (PhD): «Оставить нашу традиционную систему и, может быть, ввести возможность степени PhD, которая в большей степени учитывает управленческие и организаторские компетенции в науке...»
Оставляя за скобками содержание высшего образования, бюрократия продолжает играть в индикаторы. В минувший вторник Миннауки предложило внести новые изменения в ключевые показатели эффективности деятельности университетов. По данным министерства, Москва и Санкт-Петербург собрали 25% всех российских студентов. Поэтому для более сбалансированной оценки KPI изменяются категории университетов. Вместо трех групп (федеральные, национальные исследовательские и обычные) они будут разделены по географическому признаку: университеты Москвы и Санкт-Петербурга и все остальные.
Хорошо бы при этом не забывать цель – ради чего это делается. Ведь сверхусилие в сочетании с забытой целью – это фанатизм.
Дмитрий Кочетков 
комментарии(0)