О конституционных реформах Лукашенко и Путина

Фото сайта president.gov.by

Президент Белоруссии Александр Лукашенко предложил в ближайшие пять лет внести изменения в Конституцию республики. «По мере того как менялась наша Беларусь, менялись мы. Готовность белорусов брать на себя ответственность за судьбу страны очевидная, и степень этой ответственности установит сам народ. Но по закону. Не на улицах и площадях, а через правовые отношения», – говорится в программной статье главы государства, опубликованной на сайте газеты «Звезда».

Эту тему Лукашенко развил в послании парламенту и народу, заявив, что время для смены президента еще не пришло: новый, не так хорошо знакомый белорусам человек не должен получить «гигантские полномочия», которые гарантирует ему действующая Конституция. Сначала эти полномочия нужно «урезать», а потом уже выбирать, считает нынешний глава государства.

Сложно не разглядеть в задумке белорусского президента нечто схожее с тем, что организовал в этом году Владимир Путин. Российский лидер, выступая с Посланием Федеральному собранию в январе, говорил, что в обществе «обозначился запрос на перемены», что граждане «готовы брать на себя ответственность за конкретные дела», что сам социум «становится более зрелым и требовательным». Поправки к Конституции, выставленные на июльское всенародное голосование, также формально ограничивают президентскую власть.

При этом плебисцит фактически обнулил сроки самого Путина, и теперь по закону он имеет право выдвигаться еще на один срок. Это не означает, что он непременно пойдет на выборы в 2024 году. Однако период транзита от суперпрезидентского государства к более сбалансированной системе может затянуться. То же самое касается и Лукашенко. Едва ли, согласившись менять Конституцию, он не предусмотрит место для себя в новой структуре власти или не продлит сроки перехода.

Отличие инициативы Лукашенко от инициативы Путина, впрочем, заключается в том, что белорусский президент сделал ее частью своей предвыборной программы. Это его попытка избежать майдана в стране и фактическое признание социально-политических противоречий, которые очень сложно разрешить в рамках действующей системы. Путин не предлагал никаких поправок ни в 2018 году, когда избирался на четвертый срок, ни даже в 2012 году, когда готовился сменить Дмитрия Медведева на волне беспрецедентных протестов в российских городах. Непохоже, чтобы он признавал наличие серьезных противоречий в обществе, актуального конфликта, требующего системного разрешения.

Впрочем, запрос на новую социально-политическую справедливость может быть дремлющим. Он просыпается в момент кризиса, даже локального. Сама инициатива сверху может пробудить в обществе рефлексию: правильно ли все устроено. Российской власти, вероятно, показалось, что удовлетворить запрос социума на справедливость можно, внеся в Основной закон несколько десятков поправок социально-патриотического характера.

Протесты в Хабаровске – и солидарность с ними по всей стране – показали, что не все так просто. Успех власти, добившейся пересмотра Конституции, не был обнулен. Но ощущения, что между правящей элитой и обществом заключен новый социальный контракт и все разошлись довольными, нет. Запрос на справедливость оказался несколько сложнее, и власть не вполне способна его удовлетворить.

И власть в Белоруссии, и власть в России в своих попытках обновить легитимность путем структурных и законодательных реформ внутренне ограничены. Это издержки самой модели – вертикальной, с явным стремлением к автократии. Такая власть не может предложить людям равного и реального доступа к управлению страной, а заменить эти права социальными привилегиями нельзя: все это части единой идеи свободы.