Фото агентства городских новостей "Москва"
Временная комиссия Совета Федерации по защите государственного суверенитета и предотвращению вмешательства во внутренние дела РФ предложила дополнить закон об образовании понятием «просветительская деятельность». При этом сенаторы хотят, чтобы закон предусматривал «возможность увольнения педагога в случае использования им образовательной или просветительской деятельности для разжигания социальной, расовой или религиозной розни, а также побуждения к иным действиям, противоречащим Конституции РФ».
Уже не приходится привыкать к тому, что запрет, надзор и наказание – главные мотивы законотворчества российских парламентариев, будь то депутаты или сенаторы. Между тем любая Конституция – это прежде всего гарантия прав. Вторая статья российской Конституции, которую никто не правил и не отменял, провозглашает права и свободы человека высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защиту – обязанностью государства. Если же власть методом угроз и наказаний принуждает граждан (например, учителей) к соблюдению Основного закона, это выглядит абсурдно и означает, что где-то в системе произошел логический сбой. Смысл Конституции как раз в том, чтобы сами граждане могли всегда сослаться на незыблемые права, если любая власть желает их нарушить, злоупотребляя своими полномочиями.
Можно полагать, что поправки в российский Основной закон были задуманы для того, чтобы дать Владимиру Путину пространство для политического маневра. Как бы то ни было, в Конституцию внесли множество уточнений и деталей, затрагивающих самые разные сферы – от брака и семьи до деятельности волонтеров и патриотизма. Детализация хороша для инструкций и уставов, которым нужно просто следовать. Когда же в Конституцию вносится огромное количество уточнений, ее текст будет неизбежно подталкивать к ограничительным интерпретациям, что мы и наблюдаем на примере Совета Федерации и его проектов.
Общество усложняется. Люди принадлежат к различным классам, группам, профессиональным сообществам, кругам интересов. Если в стране существует разделение власти, если суд независим и честен, то для нормального функционирования такого сложного социума вполне достаточно общих положений первого раздела Конституции. Гражданин, к какой бы группе или сообществу он ни принадлежал, сам в состоянии понять, нарушаются его основные права и свободы или нет, и заявить об этом.
Регулировать отношения внутри профессиональных сообществ – не дело государства. Не дело сенаторов или депутатов прописывать, за что увольнять учителей, врачей, журналистов, слесарей или дворников. Избыточное уточнение законов, их строгий, карательный тон – все это заставляет воспринимать любую деятельность как службу государству, обязанность отчитываться перед ним за исполнение или неисполнение указаний. В такой практике сложно почувствовать дух Конституции, даже если очень постараться. Свобода, гарантированная в первых статьях Основного закона, означает в том числе и свободу самоорганизации, защиту от бесконечного надзора.
Хороший школьный учитель – тот, кому задают вопросы, причем вовсе не только по учебнику и программе, и тот, кто не боится на них отвечать. Задавая вопрос, ученик не думает о том, может ли в его беседе с педагогом прозвучать что-то, расходящееся с положениями Конституции. Следуя строгим указаниям Сената, учитель неизбежно станет опасаться любых разговоров с учениками на социальные темы, не захочет стать жертвой доносительства. Он будет просто начитывать материал школьной программы. Это весьма условно можно назвать просветительской деятельностью, даже если вписать это понятие в закон об образовании.
Екатерина Трифонова 
комментарии(0)