Фото pixabay.com
Жертвами коронавируса становятся не только люди. Безусловно, людские потери – самая страшная и трагическая вещь. Пандемия нанесла удар социальный и экономический. Мир изменился – до неузнаваемости. Казалось бы, что может заморозить деятельность самого могущественного театра мира – Метрополитен-оперы, да и американской культуры в целом? До недавнего времени это представлялось невероятным.
Российская культура в этом смысле оказалась защищена системой государственной поддержки: наконец ее смогли оценить по достоинству, даже те, кто до сих пор не оказывал ей доверия. Да, в культуре зарплаты низкие, финансирование недостаточное, идут процессы слияний и поглощений (недавно театр в Мирном, руководство которого хотели передать Русскому драматическому театру в Якутске, отстоял свое право на самостоятельность), но даже в условиях пандемии ни одно государственное учреждение культуры не закрылось. Чего нельзя сказать о частных – так, 30-летняя история Театра Антона Чехова, одного из первых частных театров в России, подошла к концу. Не раз говорил о том, что его театр на грани роспуска труппы, драматург и режиссер Николай Коляда.
При этом дела в культурных учреждениях России обстоят, разумеется, далеко не лучшим образом, ведь основная часть деятельности – то есть именно творчество, на чем стоит любая культурная институция, ведется, по сути, на деньги, заработанные от продажи билетов и т.д., то есть на внебюджетные доходы, которые по понятным причинам равны нулю.
Да, есть гранты – федеральные, региональные, местные; но у грантов есть одна особенность – их дают на проекты, а при условиях закрытых в пандемию дверей (например, сейчас закрыты все музеи) ни один проект провести невозможно, соответственно и отчитаться тоже. При этом сотрудники музеев – на своих местах. И если у тех, кто, скажем, занимается научной работой или архивами, хлеб не отнимешь, они и при карантине загружены, то специалисты, работающие «на публику», могут лишь разводить руками. Если есть возможность вести онлайн-деятельность, хорошо, а если нет (ведь это недешево и технологически непросто)? Да и потом цифровизация требует креатива, специальных навыков, умений и пр. На помощь приходят фонды, которые объявляют конкурсы на разного рода поддержку – обучение, проекты, школы и т.д.
И здесь мы подходим к вопросу, который стоит перед культурным сообществом уже много лет. Вопросу о меценатстве и налоговых льготах. Этим летом президент подписал федеральный закон о внесении изменений в Налоговый кодекс. Они коснулись бизнеса, который оказывает поддержку некоммерческих организаций, в условиях пандемии, безусловно, пострадавших. Минэкономразвития России сформировало реестр, куда первоначально вошли 24 тыс. социально ориентированных некоммерческих организаций, которым предоставлены дополнительные меры поддержки. Ключевые изменения коснулись следующего: безвозмездная передача имущества социально ориентированным некоммерческим организациям признана внереализационным расходом, плательщики налога на прибыль смогут уменьшить налоговую базу (доход) также на величину переданных пожертвований, но в размере не более 1% от выручки.
Эти поправки были приняты как революционные, но если вернуться к вопросам культурных институций, то напрямую их они не коснулись. Да, некоммерческие фонды могут оказывать ту или иную поддержку (то есть быть связующих звеном), напрямую же взаимодействие бизнеса и культуры так и осталось в 2018 году, когда под законом о меценатстве прошли в целом несущественные налоговые льготы, не выгодные ни бизнесу, ни соответственно театру и т.д. Возможно, именно сейчас назрел тот момент, когда полноценный закон о меценатстве стоит вновь обсудить, написать и принять.
Геннадий Гутман 
комментарии(0)