Искусство в пандемию: год потерь и приобретений

Фото Александра Авилова / Агентство «Москва»

Прошел год с момента, как общественная жизнь в стране остановилась в связи с эпидемией коронавируса. В числе первых вместе с индустрией общепита и развлечений были закрыты и учреждения культуры. Всего на три недели – но продлилась культурная изоляция как минимум полгода, а в некоторых российских регионах гораздо дольше.

Когда стало ясно, что три объявленные в марте 2020-го недели локдауна могут превратиться в месяцы, работников сферы культуры охватила паника. Артисты остались с минимальным доходом – те, кто работал в государственных учреждениях; фрилансеры – а их немало – остались просто без средств к существованию.

Тем, у кого было зарегистрировано ИП, государство выплатило минимальную субсидию. Были и частные инициативы: так, Юрий Башмет провел конкурс заявок и выплатил гранты музыкантам и композиторам.

Руководители музеев, театров, концертных залов были вынуждены в срочно переверстывать планы, международная часть которых летела под откос. Планы оперных театров, крупных музеев (так, судьба выставки картин Джузеппе Арчимбольдо, которая должна была уже завершиться в Пушкинском музее, до сих пор неизвестна) оказались под угрозой срыва, а то и отменены безвозвратно.

Уже летом Министерство культуры говорило о так называемых выпадающих доходах региональных учреждений культуры, которые составили 22 млрд руб. К осени учреждения опубликовали скорректированные финансовые планы на сезон, где легко можно было увидеть недополученные доходы.

Потери Большого театра (самая большая цифра) составили около 1 млрд руб. Если говорить о процентных соотношениях, то самый высокий процент потерь (по состоянию на август 2020 года, когда еще не учитывалась блокада музеев с середины ноября) зафиксирован у Московского музея космонавтики, чьи доходы от платной деятельности упали на 70%.

Не менее пострадали и россияне, не дополучившие соответствующую услугу (а культурная деятельность в нашей стране до сих пор считается услугой).

Безусловно, локдаун спровоцировал технологический прорыв. Мысли, идеи, наработки в сфере цифровизации культуры, которые по разным причинам откладывались, наконец были разработаны и выведены на первый план.

Оцифровка коллекций, онлайн-экскурсии, лекции, мастер-классы, онлайн-концерты из пустых залов и трансляции, вплоть до появления нового жанра онлайн-оперы и т.д., – все это нашло путь к сердцам людей. Более того, многие онлайн-сервисы отменили платную подписку, чтобы поддержать зрителя в трудный период.

На фоне кризиса заметно окрепла позиция российского кино: многие премьеры вышли в цифровом формате, не говоря о сериалах, которые снимались в расчете на онлайн-показы. Голливудское кино за единичным исключением в прокат не попало, а потому доля отечественной продукции – и соответствующие статистические показатели – в кинотеатрах заметно выросла.

К тому же как раз киноиндустрия была хорошо поддержана государством, вплоть до того, что компании, которые не побоялись выпустить фильмы в прокат (и, разумеется, заметно недополучили выручки от продажи билетов), получат компенсацию.

Ни один государственный театр или музей не закрылся, более того – в кризисный год была наконец расширена система поддержки частных культурных институций. При всех катастрофических финансовых потерях, да и человеческих (в частности, пострадавших от коронавируса артистов), российская система управления культурой проявила себя как самая надежная или одна из самых надежных в мире.