В России нет массового запроса на изоляционизм

Фото Reuters

Опрос ВЦИОМа, посвященный взаимоотношениям России и Запада, с одной стороны, не принес сенсационных результатов. Можно было догадаться, что подавляющее большинство опрошенных так или иначе согласятся с тем, что Евросоюз дискриминирует РФ по политическим соображениям (64%), с тем, что стремиться вступить в ЕС нашей стране не нужно (57%), а налаживать сотрудничество с НАТО – не в российских интересах (за это высказалось всего 9%). С другой стороны, любая социально-политическая очевидность скрывает неочевидности, и опрос ВЦИОМа это демонстрирует.

Зачастую кажется, что антизападная, во многом изоляционистская политика российской власти последних лет получает массовую поддержку, рассчитана на нее, имеет потенциал консолидации электората. При этом, отвечая на вопрос сотрудников ВЦИОМа, нужно ли России укреплять взаимовыгодные связи со странами Запада или, напротив, дистанцироваться от них, лишь 19% – то есть явное меньшинство – выбрали второй вариант. При этом старшее поколение – от 60 лет – поддерживает такой общий вариант изоляционизма еще меньше, чем молодежь (11% против 20%).

Объяснить это можно по-разному – и отсутствием конкретики в вопросе, и нежеланием воспроизводить в беседе с социологами агрессивные взгляды и риторику, и любым другим шумом в канале. Однако, как бы то ни было, исследование ВЦИОМа показывает, что массового запроса на изоляционизм в России нет. Власть может проводить политику дистанцирования, в конкретных случаях добиваться поддержки граждан, но наказа снизу вести себя стратегически именно так она не получала. Низы кажутся куда более открытыми и либеральными, чем верхи.

Когда социологи конкретизируют тему отношений с Западом, говорят с гражданами о НАТО и ЕС, возрастное деление соответствует ожиданиям. Например, создание оборонительного союза с бывшими соцстранами в противовес НАТО поддерживают 33% опрошенных в возрасте 18–24 лет и 43% – в возрасте от 60 лет и старше. 27% «молодых» допускают будущее вступление России в Североатлантический альянс, среди старшего поколения таких энтузиастов только 5%. Разумеется, среди молодежи больше и тех, кто хотел бы вступления в Евросоюз (39%). Лишь 50% опрошенных в возрасте 18–24 лет согласны с тем, что ЕС дискриминирует Россию по политическим соображениям. Это самый низкий показатель среди всех возрастных групп. Чем старше респондент, тем крепче его скепсис – как в отношении НАТО, так и в отношении объединенной Европы.

И это тоже «неочевидная очевидность». Вся сознательная жизнь молодых людей прошла при Владимире Путине. Они не застали 90-х. Доминирующим политическим дискурсом в России последних двух десятилетий было антизападничество. И получается, что выросшее при такой власти и таком дискурсе поколение вовсе не требует продолжения той же политики. Оно привыкло к открытым границам, свободному обмену мнениями. Оно готово согласиться с отдельными постулатами власти о притеснении и унижении, но едва ли поддержало бы откат к реалиям холодной войны.

Выпуская джинна изоляционизма из бутылки, власть не реагирует на настроения в обществе. Она скорее сама создает эти настроения, пользуясь ресентиментом старшего поколения как ресурсом поддержки. При этом получается, что власть игнорирует те ориентиры, которые задают молодые, и смотрит в прошлое как на источник вдохновения. Так строится вовсе не современное, а традиционалистское государство и общество, в которых полагают, что молодежь «перебесится», со временем станет консервативнее, примет ценности и установки тех, кто старше, в том числе базовое недоверие к Западу, всем его структурам и институтам.