Фото freepik.com
Коммунисты борются с Ельцин-центром и его филиалами, а 7 ноября провели митинг на Красной площади с флагами и портретом Сталина. Они заявляют, что вошли тем самым в электоральный цикл, который включает в себя выборы столичного мэра, депутатов Мосгордумы и президента России. «Яблоко», в свою очередь, утверждает, что начинать избирательные кампании сейчас рано, и одновременно публично отмежевывается от «поклонников» запрещенных политиков и закрытых радиостанций. Власть в это время в лице председателя «Единой России» Дмитрия Медведева назначает кандидатами в секретари региональных отделений партий тех губернаторов, которые до сих пор по какой-то причине этой работой не были озадачены.
По большому счету публичная политическая жизнь в России последних дней исчерпывается этими событиями и актами – попытками легальной оппозиции утвердиться и выжить в этом поле, а также аппаратными играми власти. Разумеется, есть еще оппозиция, признанная в стране нелегальной. Она производит месседжи преимущественно из эмиграции. Эти политики отказываются играть с властью по ее правилам. Но и власть против них использует методы исключения, запрета, признания экстремистами, судов и посадок. Если это и можно считать политическим инструментом (трактуя политику несколько расширительно – как борьбу за власть или ее сохранение), то применять его может только одна сторона.
Понятно, отчего произошло сужение политического поля. И вероятно, значительная часть социума не переживает из-за этого. В сознании россиян за прошедшие десятилетия не утвердилось представление о политике, то есть конкуренции различных сил за право управлять страной как о важном инструменте решения общественно значимых проблем. Скорее открытая публичная политика воспринимается как некий бонус, как то, к чему общество, может быть, когда-нибудь и придет, но сначала достигнет экономической стабильности, безопасности, высокого качества жизни. Достичь этого, запустив нормальный политический процесс, считается почему-то невозможным. Нужно сказать, что власть многие годы способствовала такому ходу общественной мысли.
Некоторые особенности нормального политического процесса явно противоречат тому дискурсу о власти, который в России сложился еще задолго до нулевых – в нулевые он просто был снова активирован. Одна из таких черт – нормальность ошибки, нормальность признания ошибки, ее исправления. Конкурентная политика предполагает доступность альтернативных точек зрения, подходов, необходимость реакции на них. Тем самым демонстрируются компетентность политиков (как еще можно доверить человеку управлять страной?) и адекватность их решений складывающимся ситуациям.
Публично признанная, исправленная ошибка в нормальной системе не дискредитирует политическую силу. В такой системе политики и партии просто не обладают «сакральным» статусом, они лишь претендуют на важные посты, и от них требуется своевременная реакция на общественные запросы, прежде всего – на запрос на здравый смысл.
Именно это и выбивается из оформленного российского дискурса о власти. Наша система заточена на поиск вождя. Ему делегируется право определять приоритеты экономики и политики. Его решения не должны обсуждаться. Следовательно, сам он не должен совершать ошибок, потому что никакого механизма их исправления не предусмотрено. Признавший ошибку лидер как будто понижает свой статус, заставляет усомниться в своих качествах.
При таком восприятии власти очень сложно построить нормальную политику, для которой своевременное исправление ошибок – одна из главных задач. Политика в такой среде почти неизбежно сведется к запретам и обмену пропагандистскими нарративами, которые тоже почти не корректируются.
Дарья Гармоненко 