Фото Кирилла Зыкова / Агентство «Москва»
Прошел год с того момента, как ВОЗ официально объявила о завершении пандемии COVID-19, вызванной коронавирусом SARS-CoV-2 (он же «уханьский вирус»). Официальный представитель ВОЗ Мелита Вуйнович тогда заявляла: «Все условия сложились, чтобы мы могли сказать – «конец чрезвычайной ситуации международного значения». Есть условия, но не надо расслабляться. Надо очень внимательно смотреть, как вирус меняется».
Действительно, сейчас становится все более очевидным, что можно говорить именно о завершении (волевом?) пандемии, но не о победе над самим коронавирусом. У ковида оказались длинные руки. Банальная, заезженная метафора – она все же точно отражает происходящее сейчас, год спустя.
После пандемии отмечается увеличение количества заболевших рассеянным склерозом, сообщил на днях директор Института клинической неврологии Алексей Бойко. Причем – по всему миру. Вдумайтесь: каждые пять минут кому-то ставят диагноз «рассеянный склероз». Мало того, как отметил Бойко, прирост заболевших происходит в первую очередь за счет молодых женщин. А ведь, собственно, ковид в разгар пандемии косил в основном людей 65+ и хронических больных.
Еще немного официальной статистики. Число операций на сердце в РФ за пять лет увеличилось более чем на 30%, сообщил министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко. Какой вклад в эту статистику сосудистых катастроф внес коронавирус – точно подсчитать трудно (хотя, наверное, и возможно). Но этот вклад явно значителен.
В 2023 году ученые из Университета Майами выявили два первых случая повреждения мозга у новорожденных детей из-за того, что их матери переболели коронавирусом во время беременности. А ведь есть еще и нерадостная статистика в сфере психического здоровья: эксперты говорят о «психологической эпидемии»…
Пандемию COVID-19 по комплексному воздействию на социум можно сравнить, пожалуй, только с чернобыльской катастрофой (1986). Ковид не просто острая респираторная инфекция, это – процесс. И человечество обречено теперь жить в условиях этого процесса, приспосабливаться к нему. Каким выйдет оно из этого тигля – остается гадать.
Вирус продолжает создавать проблемы, решение которых пока неочевидно. Ясно только одно: чтобы выжить и жить в созданной, в том числе благодаря ковиду, новой нейросетевой биолого-кибернетической реальности, надо проводить массированные научные исследования и быстро реагировать всему общественному организму на оперативную аналитику. Проще говоря, внимательнее прислушиваться к ученым. А для начала надо бы создать институт (или по крайней мере научный центр), который занялся бы комплексным анализом гигантского массива данных, накопленного за четыре пандемийных года.
Помимо сугубо медицинских и естественно-научных проблем (эпидемиология, микробиология) придется внимательно присмотреться к «материалу» тонкой скорлупки, которую люди привычно называют «современная цивилизация».
Патогенные факторы, например возбудители массовых инфекций, как оказалось, эффективный механизм социального проектирования. Пандемия ВИЧ/СПИД вызвала колоссальные изменения в социальной организации современных людских сообществ. По числу жертв (25–35 млн человек) ВИЧ уступает только пандемии «испанского» гриппа в 1918–1919 годах: 40–50 млн. Но ВИЧ и COVID-19, в отличие от «испанки», продолжающиеся инфекции. И видимо, такими останутся навсегда.
Оказывается, это не мы управляем распространением вируса (пытаемся управлять), а вирус управляет нами. Или управляют те, кто этот вирус выпустил на свободу. Поддерживать в «эмульгированном» состоянии поле общественного невроза не составляет труда.
Возможно, слабым, но все-таки утешением для нас всех может служить факт культурного переваривания пандемии, философская рефлексия, которая, впрочем, всегда немного запаздывает.
Наталия Ярославцева 
