Фото свящ. Игорь Палкин\patriarchia.ru
Глава Русской православной церкви ежегодно совершает богослужение в Успенском соборе Московского Кремля в день памяти митрополита Московского Филиппа Колычева, погубленного царем Иваном Грозным. Каждый раз он произносит проповедь о нравственности в политике и ответственности власти. Патриаршее слово вряд ли радует радетелей так называемого царебожия, требующих прославить Грозного в лике святых. Но церковь почитает как святого именно Филиппа, убитого по приказу царя, и патриарх Кирилл объясняет, почему эта позиция – принципиальная. Произнес такую проповедь глава РПЦ и в этом году, 22 января.
«Царь считал насилие одним из средств укрепления монархической власти, преодоления возможных разделений, междоусобиц, – сказал патриарх Кирилл с кафедры древнего кремлевского собора. – В каком-то смысле он стремился к правильным целям, преодолению внутренних конфликтов в жизни нашей страны, но достигал своих целей ужасными средствами, ценой колоссальных человеческих жертв, и это перечеркивало все его добрые намерения». «Правление царя, который имел якобы доброе намерение добиться консолидации народа, государства, на деле становилось пыткой для людей», – продолжил глава РПЦ. «Несомненно неправедными были средства, с помощью которых грозный царь созидал единство страны. Потому что там, где смерть, где казни – там разделение; и всякое единство, которое создается таким образом, не может быть долговременным, прочным и соответствовать убеждениям людей», – это тоже из патриаршего слова.
Глава РПЦ поведал, что стремление государственной власти определять внутреннюю жизнь церкви, давить на духовенство, чтобы оно руководствовалось какими-то другими интересами, кроме вечных нравственных ценностей, продолжилось и при империи Романовых. Ну а уж после Октябрьской революции 1917 года насилие как государственная политика в отношении церкви и народа вообще было возведено в абсолют, и это патриарх, конечно, резко порицает. Судя по всему, золотым веком ему видится нынешнее время, когда страной управляют православные по вероисповеданию руководители, но при этом они не диктуют церкви свои условия.
Симптоматично, что Русская церковь кажется патриарху Кириллу наиболее пострадавшей от насилия со стороны властей предержащих в разные эпохи. Он, например, считает, что расправа над митрополитом Филиппом была самым страшным преступлением Ивана Грозного. Но ведь неповиновение митрополита было не личным капризом, а связано именно с опричниной, когда малая часть царских «силовиков» творила беззаконие над массами народа, над «земщиной». Не секрет, что ныне есть деятели, желающие реабилитировать опричнину, воскресить клич «Гойда!» сподвижников царя, объявившего войну земщине, словно свои люди – это враги государя и отечества.
Еще можно отметить тенденцию последнего времени, когда поминовение жертв репрессий советской эпохи фактически сводится к новомученикам церкви. Все остальные направления исторических исследований, направленных на реабилитацию гражданских лиц, разных вероисповеданий и званий, в последние годы как-то сошли на нет. И только замученные в ГУЛАГе священнослужители продолжают получать полную меру памяти и скорби в рамках официальных мероприятий.
В той же кремлевской проповеди патриарх Кирилл говорит, что «время – это не вечность», эпохи меняются, и церкви надо быть готовой к возможным испытаниям, а для этого, пока не поздно, распространять свое влияние в народе. Это пожелание можно прокомментировать в том смысле, что и церковь, желающая заслужить большее уважение в народе, должна подумать о том, чтобы печаловаться о судьбе всего народа, а не только оплакивать собственные потери. Если есть, конечно, о чем печаловаться.
Бахтияр Тузмухамедов 
