Фото агентства городских новостей "Москва"
На выборах руководителей 20 регионов Российской Федерации победили 19 выдвиженцев «Единой России» и один самовыдвиженец – действующий глава Чувашской Республики Олег Николаев. Никто из победителей не набрал меньше 60% голосов. У восьми новоизбранных глав регионов, включая нового губернатора Курской области Александра Хинштейна, более 80% голосов. Самый низкий показатель – 60,79% – у Игоря Кобзева в Иркутской области. Однако и эти цифры означают убедительную, почти безоговорочную победу кандидата в первом туре.
Все это означает, что на выборах глав регионов была формальная конкуренция, но не было настоящей борьбы и какой-либо интриги. В стерильном внутриполитическом пространстве это ожидаемо и нормально. Прямые выборы в субъектах Федерации вернули в 2012 году, но сейчас это де-факто механизм общественного утверждения, легитимизации назначенцев. Все это происходит в достаточно контролируемой среде, где конкурентов ставленникам власти могут предложить разве что лояльные оппозиционные партии, знающие правила игры. Но и здесь запущен режим перестраховки. Губернатор-коммунист или губернатор из ЛДПР приводит своих людей, перестраивает местную правящую элиту, в турбулентные времена это, видимо, кажется избыточным риском.
Победы кандидатов власти со столь явным преимуществом формально свидетельствуют о том, что в регионах все стабильно, нет даже повода для общественного недовольства, не говоря уже о протестных настроениях. Или же о том, что власть хорошо мониторит ситуацию на местах, вовремя убирает дискредитировавших себя руководителей, заменяет их другими, эффективными (как в той же Курской области). Другими словами, все делается так, чтобы выборы оставались почти ритуальной практикой утверждения в должности правильного кандидата.
Это непрозрачная среда. Нет открытых публикаций социологических служб, опросов, которые помогали бы понять, в каком регионе зреет недовольство, что именно вызывает раздражение и неприятие у граждан. Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) каждую неделю замеряет температуру протестных настроений, но она всякий раз низкая, большинство респондентов говорят, что в их регионах никаких акций не намечается, а если и наметятся, то ни они, ни их знакомые не будут в них участвовать. К политико-партийной стерильности добавляется протестная. Если власть захочет узнать, как в действительности обстоят дела, ей нужны какие-то другие, закрытые для публики опросы. Непонятно, как их проводят. И непонятно, как действующий глава региона должен убеждать центральную власть в том, что он ситуацию контролирует. Это политика в тени, которую никак не подсвечивают выборы.
В обычной демократической системе именно перспектива идти на выборы заставляет губернатора работать лучше или хотя бы демонстрировать старания. В необычной системе руководитель региона просто показывает своему фактическому работодателю, что управляет ситуацией. Впрочем, правила игры ужесточились, похоже, и тут. Раньше руководитель, который не может обеспечить контроль, просто лишался своего места – все это можно было обставить как добровольный уход и переход на другую работу. «Своих», как правило, не сдавали. «Утрата доверия» была редкой формулировкой и указывала на внутриэлитный конфликт, который не удалось замолчать. В последние годы, в том числе и в 2025-м, действующих или недавних губернаторов арестовывали и судили – за коррупцию, превышение полномочий. И тут от «своих» уже быстро отказываются. Эта перспектива как раз и может пугать новых глав регионов. Если же они просто добираются до выборов, это означает, что у них все в порядке. Пока.
Ирина Акимушкина 
