Ангелина Кадацкая Речь человека индивидуальна. Одно и то же сообщение никто не произнесет одинаково – во всяком случае, по-русски. В языках с фиксированной структурой, например, в германских (в частности, в немецком) сообщение строится «слово за слово», по цепочке. Русские школьники, когда пишут изложение на уроках родного языка, создают каждый свой собственный индивидуальный текст. Тексты не совпадают, не повторяют друг друга. Наверное, невозможно добиться от класса такого результата, чтобы тексты изложений всех 25 учеников совпали бы по порядку и выбору лексических единиц, не говоря уже о пунктуации. Однако именно такая стереотипность в построении текстов требуется при продуцировании иноязычного текста в процессе языкового обучения. Это называется моделью. Принцип построения модели наглядно демонстрируется в современных учебниках английского, немецкого и французского языков. В учебниках подробно разбирается, «как это делается», но они малоэффективны, как письменные инструкции по плаванию в закрытых помещениях с отсутствующей в бассейне водой. Неэффективны, поскольку плавания «всухую» в отличие от роликовых коньков еще не изобрели... А если и «изобрели» («гипнопедевтика»), то навыки сохраняются только в рамках все того же «бассейна», а на воле, на свободе они исчезают, как тени в полдень, и человек остается «у разбитого корыта», при изначальном родном наречии.
Эффективно эти учебники работают лишь при непосредственном участии и в личном присутствии «носителей языка», «натуралов». И самая главная функция здесь – функция контроля – остается на их совести, на их ответственности. Это своего рода доверенность, которая вручается носителю языка от обучаемых на период их обучения. Без речевого контроля, этакой «службы спасения на водах», языковое обучения бессмысленно, трудоемко и утомительно («ужасный предмет!» – по определению самих школьников). Увы, но весь пенсионерский состав наших школьных преподавателей в большинстве своем способен сегодня вызвать только чувство недоумения и оторопи. А еще чаще получается такой результат, когда ребенок впадает в состояние «ступора», речевой немоты, и тогда языковой барьер уже непреодолим.
Вдобавок, если учитель монстр, то говорить потом «на его» языке у ребенка отпадает всякая охота. Ключевой фигурой в системе поуровневой, «каскадной» подготовки студентов на уроках иностранного языка является языковой носитель, который «носится» (с умом) по классу и «продуцирует» свое личное, персональное знание родного языка в данном ему масштабе и на его собственном интеллектуальном уровне. Этот «биодинамик» необходим, иначе ничего никто никогда не выучит. Основой мотивации является личная симпатия и интерес, желание общаться на языке. Иностранные языки в школе – это любимый учитель, говорящий без ошибок.
А работа над ошибками ведется непосредственно в процессе обучения, сразу, в момент произнесения фразы на чужом языке. Только в этом случае фраза запоминается правильно, без искажений смысла и звучания, и откладывается в «нужный ящичек стола», в «бюро», в «картотеку» мозга, на нужную полочку, в правильную ячейку. Единственное, что действительно может помочь учащимся в школе в отсутствие реального «носителя» иностранного языка, так это «Teachers book» – книга для учителя, объясняющая основную идею учебника, его концепцию – хотя и тогда, при всей относительно доступной стоимости учебника, в доме необходимы мама или папа, сами знающие английский (или другой иностранный) и способные разобраться в тексте с пояснениями и комментариями на этом языке. Или книгу для учителя нужно будет перевести на русский язык с разрешения издательства и выпустить у нас. Этакий «Решебник» в помощь нашим детям. Это было бы правильно, хорошо, своевременно. В таком случае обучение строилось бы по методике заочного обучения, где вся основная работа ложится на самого ученика, а контроль знаний происходит в классе во время написания тестовых работ на время, как, например, экзамен TOEFL в американских («Каннских») учебных центрах. Вопрос заключается в том, «разрешат» ли сделать такой перевод в Москве «княгини Марии Алексеевны». Ведь любой учебник у нас проходит длительный период «либерализации», в виде различных грифов «допущен» и «рекомендован». А еще недавно руководитель Департамента образования города Москвы Любовь Кезина объявила о том, что школы обеспечены комплектами учебников по английскому языку и никаких дополнительных пособий покупать родителям не нужно. Только почему в таком случае школьные учебники не работают? Почему по-прежнему из стен школы выходят молодые люди, не умеющие свободно говорить на другом языке?
