Твердое топливо имеет преимущество

Если вопрос о том, дефицитен ли газ или просто непозволительно дорог для российской электроэнергетики, все еще продолжает волновать умы экспертов, то необходимость замещать голубое топливо уже давно не вызывает сомнений. Идея газозамещения в электроэнергетике принята российским экспертным сообществом, политическими и экономическими кругами. На нынешнем этапе дискуссия в основном ведется по следующим вопросам: какими средствами и способами добиться этой цели в кратчайшие сроки и с максимальным экономическим эффектом?

Практических вариантов выхода из сложившейся ситуации несколько – это развитие угольной, атомной и гидроэнергетики. У угольной генерации есть ряд несомненных преимуществ. Это и высокая маневренность по мощности, то есть способность быстро реагировать на изменение суточной потребности в электроэнергии, по сравнению с АЭС, и слабая зависимость от физико-географического фактора – в отличие от ГЭС, и возможность размещения тепловых электростанций (ТЭС) в тех районах, где по каким-либо причинам строительство АЭС или ГЭС невозможно или затруднительно. Значимым фактором являются более короткие сроки строительства угольных ТЭС по сравнению с АЭС и ГЭС. Немаловажно и главное преимущество угля – самая низкая цена строительства электростанции в пересчете на 1 кВт установленной мощности из всех трех типов электростанций.

Что же препятствует «дегазации» российской электроэнергетики? Прежде всего это существующее соотношение цен на газ и уголь в пересчете на тонны условного топлива (т у.т.), составляющее 1:1. Такое положение не стимулирует перевод действующих ТЭС на уголь и ввод новых генерирующих мощностей на этом топливе. Резервы повышения экономической привлекательности угля в межтопливной конкуренции нужно искать через механизм постепенного доведения соотношения цен газ/уголь до минимум 2:1. Расчеты, проведенные экспертами ИПЕМ, показывают, что на сегодняшний день только в Сибири – основном угледобывающем регионе – наблюдается ценовое соотношение газ/уголь, заложенное в действующей Энергетической стратегии России, равное 1,6–2:1. Расстояние между потребителем и поставщиком угля там наименьшее, а значит, доля железнодорожного тарифа в цене угля у конечного потребителя минимальная среди всех российских регионов. В остальных регионах ценовое соотношение газ/уголь колеблется в пределах от 0,9:1 до 1:1. Стоит отметить существенные различия в принципах ценообразования: для угля цену устанавливает рынок, в том числе и мировой; что касается газа и железнодорожных перевозок – здесь уровень цен регулируется государством, так как это естественно-монопольные секторы.

Процесс выравнивания необходимо сделать двусторонним, то есть, с одной стороны, это плавное и постепенное повышение цен на газ, с другой – работа по стабилизации цен на энергетические угли, чтобы рост цен на газ не приводил к синхронному росту цен на уголь.

Кроме того, необходимо учитывать, что на стоимость угля влияют и транспортные тарифы. По словам железнодорожников, существующие тарифы покрывают только 50% затрат на перевозку угля. Это, в свою очередь, приводит к недофинансированию и ухудшению ситуации с угольным грузооборотом. Таким образом, рост железнодорожных тарифов становится единственным выходом из создавшегося положения. Но рост тарифов в 2 раза приведет к росту стоимости угля у конечного потребителя в 1,2–1,5 раза, что, по сути, ставит крест на развитии угольной генерации, так как искомое соотношение 2:1 окажется недостижимым.

Но выход есть. Сложившуюся ситуацию может разрешить государство, которому угольное газозамещение принесет ощутимые дивиденды. В результате увеличения использования угля в электроэнергетике будут высвобождены дополнительные объемы газа, которые можно направить на экспорт. С каждой перенаправленной с внутреннего рынка на экспорт 1000 куб. м газа государство при нынешних мировых ценах получает около 110 долл. дополнительных поступлений в бюджет. Ради подобных прибылей вполне логично государственное финансирование проекта создания компании – эксклюзивного перевозчика энергетических углей, в задачи которой должно входить выполнение госзаказа на перевозку угля для строящихся и переводимых на уголь ТЭС.

Экономический эффект от работы государственной компании-перевозчика можно описать следующим образом: каждая высвобожденная 1000 куб. м газа дает не менее 110 долл. дополнительных поступлений в госказну. Полная себестоимость доставки 1 тонны угля в европейскую часть страны (максимальная себестоимость) – 40 долл. Предположим, что государство оплачивает полный экономический обоснованный тариф на перевозку угля к потребителю из этих дополнительных поступлений. И если, к примеру, в результате перевода на уголь тех станций, где для этого существует техническая возможность, высвободится около 27 млрд. куб. м газа, то после вычета государственных субсидий на доставку 40 млн. тонн угля это принесет бюджету почти 1,4 млрд. долл. в год дополнительных поступлений.

Реализация этого предложения может вызвать у угольных компаний соблазн поднять цену на свою продукцию. Поэтому необходимо ввести так называемую цену отсечения по аналогии с нефтяным экспортом. Только ориентиром здесь будет являться соблюдение соотношение цен газ/уголь минимум 2:1. Например, если цена на газ составляет 40 долл. за т у.т., то цена на энергетический уголь не может превышать 20 долл. – все остальное государство изымет при помощи фискальных инструментов.

Развитие угольной генерации – общенациональная экономически обоснованная задача, требующая целого комплекса мер для успешной реализации, и государству в ее решении отведена особая роль. «Газовая пауза» была общегосударственным проектом, и «угольный ренессанс» не может обойтись без участия власти.

Источник: ОАО «НИИ экономики энергетики»