Михаил Юлкин
Рисунок 1. Динамика роста торговли углеродными единицами в мире.
Источник: Point Carbon
В 2008 году оборот мирового углеродного рынка превысил 100 млрд. долл. В России это событие осталось практически не замеченным, хотя рынок углеродов стремительно развивается, охватывает все новые страны, сектора и превращается в одну из ведущих двигательных сил мирового технического прогресса и экономического роста. Самое время нам очнуться и начать действовать, чтобы в очередной раз не оказаться на обочине.
Масштабы и тенденции развития рынка
За четыре года, с 2005 по 2008-й, объем торговли углеродными единицами в мире увеличился с 800 млн. тонн СО2 до 4,9 млрд. тонн СО2, то есть в 6(!) с лишним раз (см. рис. 1). В денежном выражении динамика еще более впечатляющая – почти в 15(!) раз. При этом в 2008 году оборот рынка увеличился по сравнению с предыдущим, 2007 годом в 2,3 раза и составил 92 млрд. евро, или 122 млрд. долл.
Для сравнения: годовое потребление нефти в мире оценивается в 30–35 млрд. баррелей, что приблизительно соответствует 4,0–4,5 млрд. тонн. Сравнение, может, и не вполне корректное, зато дает наглядное представление о масштабе явления.
Наибольшая доля рынка (примерно 75%) приходится на страны ЕС, где реализована так называемая Европейская схема торговли выбросами парниковых газов (ПГ). В рамках схемы крупным компаниям-эмитентам выбросов ПГ устанавливаются определенные квоты (разрешения) на выбросы ПГ и предоставляется право торговать ими без ограничения. По итогам года разрешения на выбросы ПГ изымаются в зависимости от количества фактически произведенных выбросов за год и погашаются. За выбросы, не обеспеченные разрешениями, взимается штраф в размере 100 евро за тонну СО2.
В 2008 году совокупный оборот разрешений на выбросы в странах ЕС достиг 3,1 млрд. тонн СО2, или 67 млрд. евро в денежном выражении.
Несмотря на распространенный миф о неучастии США в программах по ограничению и сокращению выбросов ПГ, схема квотирования и торговли выбросами, аналогичная европейской, действует уже в 10 штатах, объединенных в так называемую Региональную инициативу по парниковым газам (RGGI). Первичное размещение прав на выбросы ПГ на первых двух аукционах, состоявшихся 25 сентября и 17 декабря 2008 года, дало 35,5 млн. тонн СО2 и принесло 145 млн. долл. А по оценкам компании Point Carbon, оборот углеродного рынка в рамках RGGI в 2009 году может составить 70 млн. тонн СО2, или 240 млн. долл. в денежном выражении.
Нельзя не упомянуть и частную инициативу американского бизнеса в рамках Чикагской климатической биржи (CCX), которая была открыта еще в 2003 году. Здесь также компаниям – участникам биржи установлены квоты и выданы соответствующие углеродные единицы, которые котируются и обращаются на бирже. Похожая схема действует также в провинции Новый Южный Уэльс в Австралии.
Наряду с квотами на выбросы ПГ на углеродном рынке представлены и другие углеродные единицы, которые отражают достигнутое сокращение выбросов ПГ в результате реализации проектов. Соответствующие рыночные механизмы прописаны в статьях 6 и 12 Киотского протокола. Компания, осуществляющая проект, который позволяет сократить выбросы ПГ, может оформить и утвердить этот проект в установленном порядке для целей Киотского протокола и получать оплату за достигнутые сокращения выбросов в течение определенного периода времени.
Механизм, предусмотренный ст. 12 Киотского протокола, именуется механизмом чистого развития (МЧР) и предназначен для проектов, реализуемых в развивающихся странах, которые не имеют количественных обязательств по ограничению и сокращению выбросов ПГ (это Индия, Китай, Бразилия и т.д.). Ст. 6 трактует о проектах, которые реализуются в странах, имеющих такие обязательства (это развитые страны ЕС, Россия, Украина, Австралия, Япония, Швейцария и др.). Соответствующий механизм получил название «совместное осуществление» (СО). Впрочем, чаще говорят «ПСО», имея в виду проекты совместного осуществления.
Сокращения выбросов приобретают различные государственные и негосударственные углеродные фонды, японские компании, а также компании-эмитенты в Европе, которые могут приплюсовать соответствующие углеродные единицы к полученным разрешениям на выбросы и таким образом покрыть свои избыточные выбросы ПГ. Это дешевле, чем платить штраф за необеспеченные выбросы.
В 2008 году оборот рынка МЧР составил 1,6 млрд. тонн СО2. В деньгах это 24 млрд. евро, что в 2 раза больше, чем в предыдущем, 2007 году. Оборот рынка ПСО скромнее (пока): всего 100 млн. тонн СО2, или порядка 800 млн. евро. Зато темпы роста выше: в 2,63 раза за год в тоннах и 2,5 раза в деньгах.
Безусловным лидером рынка МЧР является Китай, на долю которого приходится более 60% обращающихся на рынке сокращений выбросов. На втором месте Индонезия (10%), на третьем – Бразилия (8%). Лидером по числу проектов является Индия (см. рис. 2). О лидерстве на рынке ПСО говорить рано – слишком он еще мал, но у России есть все шансы занять на нем доминирующее положение.
В последнее время начал активно развиваться рынок государственных квот на выбросы ПГ в соответствии со ст. 17 Киотского протокола. Согласно этой статье, страны, имеющие количественные обязательства по ограничению и сокращению выбросов ПГ и соответствующие этим обязательствам квоты на выбросы ПГ, могут продавать друг другу единицы установленного количества (ЕУК) номиналом 1 тонна.
Венгрия уже заработала на продаже квот 67 млн. евро. Чехия ведет переговоры о продаже квот на выбросы ПГ с Австрией, Японией, Новой Зеландией и Испанией на общую сумму 350 млн. евро. Украина приняла решение о продаже 50 млн. штук ЕУК Японии. По сообщению компании Point Carbon, в 2009 году Украина передаст Японии 15 млн. штук и еще столько же на будущий год, что принесет стране в общей сложности 300 млн. евро чистого дохода. Планируют продажу ЕУК Польша и Латвия. В частности, Польша уже подписала три контракта на поставку ЕУК с Японией, Всемирным банком и Ирландией (через Европейский банк) и ведет переговоры с Австрией, Бельгией и Испанией.
Всего, по прогнозам Point Carbon, объем продаж ЕУК составит 900 млн. тонн. При этом более 10 стран должны будут приобрести ЕУК с целью выполнения своих обязательств по Киотскому протоколу.
Россия тоже может сказать свое веское слово на этом рынке. Впрочем, об этом отдельно.
Место России в углеродном строю
Из всех инструментов углеродной торговли в России сегодня доступен только механизм совместного осуществления проектов. Законодательная и нормативно-правовая база ПСО в РФ насчитывает уже 13 документов, включая Федеральный закон «О ратификации Киотского протокола к рамочной Конвенции ООН об изменении климата» 2004 года, постановление правительства РФ от 28 мая 2007 года № 332 «О порядке утверждения и проверки хода реализации проектов, осуществляемых в соответствии со ст. 6 Киотского протокола к рамочной Конвенции ООН об изменении климата» и др.
По данным на конец 2008 года, более 30 проектов на общую сумму 84,5 млн. тонн СО2 было подано в установленном порядке на утверждение для целей совместного осуществления по ст. 6 Киотского протокола. До сих пор ни один проект не утвержден. Комиссия по рассмотрению заявок на утверждение проектов заседала всего дважды (оба раза в 2008 году), и трижды ее заседания по разным причинам откладывались. В этом году комиссия так ни разу и не собралась. В итоге некоторые проекты ожидают своей участи уже почти год (!).
Понятное дело, на дворе кризис. Надо спасать экономику, искать средства для поддержки реального сектора, и вообще хлопот полон рот. Но ведь ПСО – это тоже реальные деньги для реального сектора. И немалые. Если бы проект Архангельского ЦБК, поданный на утверждение в апреле 2008 года, был утвержден, то уже в этом году компания получила бы около 2 млн. евро за достигнутые в 2008 году сокращения выбросов. ОАО «Уральская сталь» могла бы рассчитывать на 7 млн. евро, завод полимеров Кирово-Чепецкого химкомбината – на 10 млн. евро. За пять лет, с 2009 по 2013 год, углеродный доход от реализации на рынке сокращений выбросов ПГ только по уже поданным на утверждение проектам мог бы составить около 1 млрд. евро. Неужели это не достаточный аргумент?
Конечно, надо придумать, как сделать так, чтобы эти деньги остались в России и работали на благо нашей страны, а также помогали российским компаниям преодолевать спад, инвестировать в обновление производства и повышение конкурентоспособности товаров. Но это – общая проблема. Ведь не только углеродные деньги не остаются сегодня в России. Не остаются даже бюджетные средства, выданные на спасение банковской системы. Так что лучше, по-моему, не тормозить с утверждением проектов, а начать их утверждать прямо сейчас, параллельно решая другие задачи и вопросы, связанные с ПСО, по мере их поступления. Это создаст необходимую атмосферу уверенности и предсказуемости для потенциальных приобретателей сокращений выбросов ПГ и повысит рейтинг российских проектов на рынке.
Это тем более важно, что на сегодняшний день для целей совместного осуществления от России в общей сложности заявлено более 90 проектов на сумму около 200 млн. тонн СО2.
Это примерно 60% общего количества заявленных сокращений выбросов ПГ в рамках ПСО по всему миру. Еще около сотни проектов находятся в разработке.
Между тем в рейтинге стран, принимающих проекты совместного осуществления, Россия занимает лишь четвертое место, пропустив вперед не только своего главного конкурента – Украину, уверенно лидирующую в рейтинге, но даже Румынию и Польшу. Ну не стыдно ли? Стыдно. И недостойно великой державы.
С продажей национальных квот на выбросы ПГ (ЕУК) ситуация еще печальнее. Имея свободный запас квот порядка 5 млрд. тонн СО2 (более чем скромная оценка, по факту получится не менее 6 млрд. тонн, учитывая спад производства из-за кризиса), Россия так и не озаботилась выработкой механизма конвертации этого актива в деньги для поддержки российского бизнеса, а также приоритетных инвестиций и инноваций, способных вывести экономику страны на качественно новый уровень развития, отвечающий современным энергетическим, климатическим и экологическим требованиям.
Хотя нам и деньги для этого предлагали. Причем совершенно безвозмездно. Всемирный банк третий год тщетно уговаривает правительство РФ подписать бумаги и взять наконец грант, выделенный правительством Японии на разработку схемы зеленых инвестиций. Более того, те же японцы готовы купить наши углеродные квоты и каждый раз, встречаясь на разных уровнях с российскими чиновниками, поднимают эту тему. Но тщетно. Более того, в декабре прошлого года на переговорах по вопросам изменения климата в Познани руководитель нашей делегации заявил, что Россия не намерена продавать свои квоты на выбросы. При этом он забыл уточнить, что, собственно, мы собираемся делать со всем этим «богатством».
Если бы это решение наши чиновники объяснили намерением взять на себя жесткие количественные обязательства по ограничению и сокращению выбросов ПГ на посткиотский период (с 2013 по 2020 год) и что эти свободные квоты, оставшиеся после выполнения обязательств в киотский период, мы хотим использовать в качестве резерва, все было бы логично. Но нет, они бубнят что-то невразумительное о том, что, мол, мировое сообщество нам не указ, что мы добровольно установим какие-то внутренние цели, но никому о них не скажем и ни перед кем отчитываться не будем, но при этом, господа, не сомневайтесь, наш вклад в дело смягчения климатических изменений и сокращения выбросов ПГ будет адекватным и уж во всяком случае – не меньше вашего. Подробнее с позицией России по вопросам изменения климата на период после 2012 года вы можете ознакомиться на сайте рамочной Конвенции ООН об изменении климата: http://unfccc.int/files/kyoto_protocol/application/pdf/russiabap300908rus.pdf.
 Рисунок 2. Рынок механизмов чистого развития (МЧР). Источник: Point Carbon |
Углеродный рынок после 2012 года
С Россией или без, углеродный рынок после 2012 года будет поступательно развиваться и дальше. Сегодня уже все страны, включая страны ЕС, США, Индию и Китай, согласились с тем, что к 2050 году выбросы ПГ в глобальном масштабе должны быть сокращены как минимум наполовину и что при этом развитые страны должны уже к 2020 году сократить свои выбросы на 25–40%. Теперь осталось только договориться, от какого уровня следует вести отсчет.
Евросоюз свои обязательства на период до 2020 года уже объявил. В целом страны ЕС намерены ограничить свои выбросы ПГ уровнем 80% от выбросов 1990 года или даже 70% при условии, что аналогичные обязательства возьмут на себя другие индустриально развитые страны, а также наиболее продвинутые из развивающихся стран, прежде всего Бразилия, Индия и Китай. США также планируют взять на себя количественные обязательства по ограничению и сокращению выбросов ПГ. Новый президент США Барак Обама призвал сократить выбросы на 80% к 2050 году. Из наших ближайших соседей с количественными обязательствами по ограничению и сокращению выбросов в новое соглашение точно войдут Украина, Белоруссия и Казахстан.
Это даст новый толчок развитию мирового углеродного рынка. Причем ускоренными темпами будет развиваться рынок национальных и корпоративных квот на выбросы ПГ, а также рынок проектных сокращений выбросов ПГ. Счет пойдет на сотни миллиардов, а то и триллионы долларов.
Чтобы не остаться в стороне от мирового прогресса и не прохлопать в очередной раз новый перспективный рынок, сулящий нам огромные возможности, России прежде всего необходимо определиться с обязательствами по ограничению и сокращению выбросов ПГ на период до 2020 года и недвусмысленно заявить об этом на переговорах в Копенгагене в декабре этого года, а в дальнейшем включить эти обязательства в новое международное соглашение, которое придет на смену Киотскому протоколу. Разумеется, предложить такое проще, чем сделать. Но давайте попробуем разобраться.
Россия сегодня выбрасывает около 2,2 млрд. тонн СО2 в год. Это примерно 65% выбросов 1990 года. Предположим, что к концу 2012 года выбросы ПГ в России возрастут до 2,4–2,5 млрд. тонн СО2 в год, то есть до 70% выбросов ПГ. Это предположение тем более оправданно, что в связи со спадом производства из-за кризиса выбросы ПГ в России не растут, а, наоборот, падают. Предположим также, что между 2012 и 2020 годом ВВП России удвоится. Это примерно соответствует среднегодовому темпу роста 9%. Совсем неплохо!
Если ничего не предпринимать, выбросы ПГ, вероятнее всего, возрастут в два раза против уровня 2012 года. Правда, тут есть противоречие: если ничего не предпринимать, то и 9-процентный экономический рост не получится, и удвоение ВВП не случится.
На самом деле сидеть сложа руки никто и не собирается. Правительство РФ объявило о стратегической задаче сократить к 2020 году энергоемкость российского ВВП на 40%. Значит, выбросы вырастут не в 2 раза, а только в 1,2 раза (2 х 0,6 = 1,2). Тут надо учитывать, что выбросы ПГ связаны не только со сжиганием топлива в энергоустановках, но еще и с транспортом, сельским хозяйством, отходами, а также с технологическими особенностями производства и потребления некоторых товаров. Однако на их долю приходится меньше 20% выбросов ПГ. Поэтому можно предположить для простоты, что эти выбросы будут подчиняться динамике выбросов от основных источников.
Другим шагом правительства РФ стало провозглашение стратегических целей в сфере развития возобновляемых источников энергии. Ставится задача к 2020 году довести их долю в энергобалансе страны до 4,5% против сегодняшних 0,0%. Не густо, но все-таки кое-что. Принципиальное отличие возобновляемых источников от источников, работающих на ископаемом топливе, состоит в том, что они не дают выбросов ПГ. Если мы учтем этот фактор в расчетах, то получим, что при удвоении ВВП выбросы увеличатся только на 14,6% (2 x 0,6 x (1 – 0,045) = 1,146).
Теперь сосчитаем выбросы ПГ в 2020 году в процентах от 1990 года с учетом ожидаемого снижения энергоемкости ВВП и повышения доли возобновляемых источников энергии. Получится всего 80,2% (70 х 1,146 = 80,2)! Значит, на период до 2020 года Россия может смело брать на себя обязательство ограничить выбросы ПГ уровнем 80% от базового 1990 года. Если, конечно, мы действительно не собираемся сидеть сложа руки, а энергично действовать в том направлении, о котором заявили.
При этом у нас остается еще излишек квот в размере 5–6 млрд. тонн СО2 от киотского периода. Для простоты расчетов примем, что излишек квот составит 5,6 млрд. тонн СО2 (консервативная оценка). Если поделить на восемь лет нового периода (2013–2020 годы), получим в среднем 700 млн. тонн СО2 в год. Это еще 21% от выбросов 1990 года. Следовательно, Россия могла бы ограничить свои выбросы уровнем 60% от выбросов 1990 года. Впрочем, учитывая приблизительность расчетов, следует, вероятно, остановиться на цифре 65% или даже 70%.
Чтобы справиться с таким обязательством, надо наконец начать всерьез контролировать и регулировать выбросы ПГ в стране. Это можно сделать двумя способами. Во-первых, косвенно, через систему технологических норм и стандартов, применяемых к технике и оборудованию. Об этом давно и много говорится, но пока мало делается, хотя уже давно пора. Во-вторых, выбросы можно регулировать напрямую, через систему квот (разрешений), выдаваемых компаниям-эмитентам, по аналогии с европейской или американской схемой.
В этом случае мы получим не только климатическую стратегию, адекватную стоящим в этой области задачам, но и национальную систему регулирования выбросов, отвечающую мировым стандартам и полностью совместимую с системами регулирования других стран. А значит, мы получим доступ к новому, активно развивающемуся мировому углеродному рынку и к тем колоссальным ресурсам, которые на нем обращаются. В противном случае нам придется удовольствоваться гордым сознанием своей самости и особого пути России отдельно от остального человечества. Выбор за нами.
