Кирстен Вестфаль
Любое государство ЕС сможет и далее решать, строить ли на своей территории АЭС, однако от него уже не будет зависеть, сколько произведенной на европейских АЭС электроэнергии будут потреблять в каждой конкретной стране.
Фото предоставлено персс-службой АЭС "Темелин"
В принципе самым эффективным способом повышения надежности, уровня экономичности и безаварийной продолжительности является снижение энергоемкости экономики. Другими словами, сокращение использования первичной энергии, которое необходимо для создания единицы валового национального продукта. Если исходить из намерений не связывать рост экономики и потребления энергии, то ЕС находится на правильном пути, но еще далеко от цели. Хотя с 1990 года удалось снизить энергоемкость примерно на 25%,тем не менее общее потребление энергии выросло примерно на 10%. Видимо, увеличение энергоэффективности необязательно ведет к абсолютным сокращениям потребления энергии.
Если сравнить огромный энергополитический потенциал, связанный с реализацией стратегии экономии энергии и повышения уровня ее эффективного использования, и действительное состояние дел, то эта сфера политики в Европе явно находится в загоне. Европейский совет сформулировал в 2007 году лишь достаточно неопределенную и с точки зрения закона необязательную цель – сэкономить до 20% потребления энергии в ЕС по сравнению с прогнозами на 2020 год. Вместо того чтобы сформулировать четко и обязывающим образом желаемый политический результат и затем передать его на исполнение государствам-участникам, чтобы они претворяли в жизнь единодушно решенное снижение уровня энергопотребления до 2020-го, ЕС пошло на создание постоянно изменяемых регулированных стандартов эффективности энергорасхода для потребительских товаров. Теперь эти стандарты должны отдельно создаваться для каждой товарной группы (например, схемы включения-выключения типа «спящий режим», стиральные машины или лампы накаливания) и регулярно обновляться. Если подобный, выбранный ЕС, метод и имеет смысл, то он тем не менее не позволяет прогнозировать, сколько же энергии можно сэкономить таким образом. С помощью подобной сфокусированной на продукт методики определения энергоэффективности ЕС вряд ли сможет повлиять на положение дел в тех секторах, где происходит значительное энергопотребление и в которых реальный прогресс возможен только при помощи систематических изменений (например, в организации пассажирского или грузового сообщения или в структуре энергетических транспортных сетей). Более эффективно поэтому было бы, если бы руководство ЕС концентрировалось при принятии политических решений по управлению потребления энергии не только на повышение энергетической эффективности, а по меньшей мере и на изменение конкретных потребляемых объемов энергоносителей или энергии. Обязательства, обязательные к исполнению с фиксируемыми промежуточными этапами для всех государств – участников ЕС, потребовали бы у руководства сообществом больше участия в этом процессе, чем оно имело до сих пор. Тем не менее обязательные задания должны были бы ориентироваться на стандарты, которые были достигнуты до сих пор государствами-участниками. Известно, что энергоемкость народного хозяйства 15 «старых» членов ЕС значительно меньше, чем у вступивших позже государств. Поэтому достигнуть успехов в снижении уровня энергопотребления существенно проще и малозатратнее в Центральной и Юго-Восточной Европе, чем в «старых» государствах ЕС.
В Европейском сообществе нет до сих пор единого рынка для таких сетевых энергопродуктов, как электроэнергия и природный газ. Национальные или в лучшем случае региональные рынки отделены друг от друга. Это негативно влияет не только на конкуренцию и на объединение систем альтернативных источников энергии, но и на надежность энергоснабжения.
Спор о Третьем пакете для внутреннего рынка, разработанном Комиссией ЕС, касался прежде всего того, как можно было бы разделить вертикально интегрированные энергетические компании-поставщики. Другими словами, как действеннее всего с точки зрения повышения уровня конкуренции можно было бы отделить производство от передающих и магистральных сетей? Однако в ходе обсуждения этой проблемы на второй план все больше и больше отходила главная цель завершения построения единого внутреннего рынка, состоящая, собственно говоря, не в его либерализации, а в общеевропейском объединении рынков электроэнергии и газа.
Разделение вертикально интегрированных поставщиков – это важный инструмент, но не самоцель. Продолжающаяся либерализация в границах 27 государств – участников ЕС вряд ли привела бы к европеизации энергетических потоков. Работающий энергетический внутренний рынок может появиться только тогда, когда будет создан свободный доступ к рынку или к передающим сетям и покупателям для всех поставщиков, и причем не только в рамках ЕС, а в общеевропейском смысле. Это означает, что каждый европейский производитель энергии смог бы продавать свой товар беспрепятственно в любой точке Европы и каждый клиент мог бы свободно выбирать себе продавца энергии. Кроме того, должны быть построены трансграничные сети энергопередач, а во всех государствах-участниках должны быть схожие условия для торговли. Совместный европейский электрический и газовый рынки делает совокупную систему гибче, и это предпосылка, чтобы координированно претворять в жизнь европейские энергетические планы. Если его правильно реализовывают, этот рынок будет гарантировать в среднесрочном и в долгосрочном аспектах европеизацию энергополитики не только на уровне предприятия, но и на уровне правительств государств-членов.
История политики внутреннего рынка в энергетическом секторе показала, что нельзя осуществлять европейскую рыночную интеграцию одним-единственным «большим скачком». Да и решения по Третьему пакету, касающемуся внутреннего рынка, – это только еще один шаг на долгом пути. Требуемый промежуточный этап должен будет содействовать региональной рыночной интеграции, при которой группы государств-участников объединяют свои территории как рынка электроэнергии, так и газового рынка. Вероятно, Комиссия ЕС уже через несколько лет представит Четвертый пакет внутреннего рынка. Он будет содержать скорее всего дальнейшее ужесточение правил декартелизации и будет предусматривать расширение компетенции недавно основанного агентства до сотрудничества национальных регулирующих энергоорганов (ACER). Чем дальше пойдет развитие внутреннего рынка, тем более необходимым станет проблема усиления регулирования на европейском уровне уже по причинам повышения уровня эффективности управления в целом.
В долгосрочном аспекте европейский энергетический внутренний рынок станет все больше ограничивать возможности национальной энергетической политики отдельных государств – членов ЕС. Это, естественно, может вызывать сопротивление в некоторых государствах-участниках. Тем не менее этот процесс нельзя будет остановить. Его важнейшей движущей силой является уже совершающееся европеизирование крупных энергопоставщиков. Она отвечает не только их интересам, заключающимся в оптимизации производства и возможностей создания резервов в рамках единого европейского пространства, но и в унификации в рамках ЕС правил поведения в энергополитических и регулирующих рамках.
Если последовательно продумать до конца развитие энергетического внутреннего рынка ЕС, то ясно, что государства – участники ЕС не смогут больше самостоятельно принимать решения относительно выбора своего энергомикса, или, другими словами, энергетического баланса. Правда, наличие этой свободы все время подчеркивается политиками и зафиксировано, как известно, кроме того, в начальных документах ЕС. Тем не менее эту свободу все больше ограничивают, в том числе, к примеру, на основе конкретных совместных заданных величин для всех государств-участников в плане уровня возобновляемых энергоносителей в их энергобалансах.
В рамках единого и свободного от дискриминации рынка существующие сейчас споры, касающиеся, например, нехватки электроэнергии или будущего ядерной энергетики, будут терять значение. Хотя каждое государство-участник сможет и далее самостоятельно определять, строить или нет на своей территории АЭС, однако от него уже не будет зависеть, сколько произведенной на европейских АЭС электроэнергии будут потреблять в каждой конкретной страны. Исходя из наличия трансграничных электрических сетей каждый потребитель получит возможность самостоятельно решать этот вопрос, в том числе о том, намерен ли он потреблять электроэнергию, произведенную на АЭС в соседней стране. Поэтому спор о «правильном» или «неправильном» энергобалансе постепенно переместится с национального на общеевропейский уровень.
Берлин
