Михаил Юлкин
Наплевательское отношение к собственной планете может серьезно нарушить цикл смены времен года. Картина Микалоюса Чюрлёниса «Соната весны. Скерцо»
1) обеспечить к 2020 году сокращение выбросов парниковых газов (ПГ) до уровня не более 75% от уровня выбросов, имевшего место в 1990 году;
2) в шестимесячный срок утвердить план мероприятий по обеспечению установленного объема выбросов ПГ, предусмотрев в нем разработку показателей сокращения выбросов ПГ по секторам экономики.
Но в этих двух пунктах, как в капле воды, отразились фундаментальные особенности национальной климатической политики и практики. Попробуем разобраться.
Начнем с того, что список парниковых газов, выбросы которых надо сократить, в указе не приведен. Нет его и в Климатической доктрине, на которую указ ссылается.
Перечень парниковых газов, в отношении которых устанавливаются количественные ограничения на выбросы, имеется в приложении А к Киотскому протоколу. Однако прямой ссылки на Киотский протокол в указе тоже нет. Более того, Россия, как известно, не стала брать на себя количественные обязательства по ограничению и сокращению выбросов ПГ во втором периоде Киотского протокола (2013–2020).
Правда, Россия по-прежнему является участником Киотского протокола, принимает участие в работе его органов и представляет в секретариат РКИК ежегодные отчеты по установленной форме о выбросах ПГ. Но собственно в международной деятельности по сокращению выбросов ПГ Россия сегодня не участвует. По этой причине притягивать за уши список парниковых газов из приложения А Киотского протокола к внутреннему документу вряд ли правомерно. Хотя за неимением другого, видимо, придется.
То же и с термином «выбросы ПГ». Какие выбросы имеются в виду? Вообще любые (все без исключения) или только антропогенные, то есть те, которые связаны с деятельностью человека? Выбросы из источников в России или к ним надо еще прибавить выбросы за пределами России, связанные с производством и доставкой в Россию импортируемой продукции? Надо ли учитывать выбросы от сжигания бункерного топлива при авиа- и морских перевозках?
Об абсорбции ПГ поглотителями – как естественными (земля, леса, болота, т.д.), так и искусственными – в указе вообще не сказано ни слова. Означает ли это, что установленный указом предельный уровень выбросов относится именно к выбросам ПГ, а не к выбросам за вычетом поглощений? Или это означает, что про поглощения просто забыли? И как быть в этом случае с земле- и лесопользованием: учитывать связанные с этой деятельностью выбросы и поглощения ПГ, и если да, то полностью или в каком-то ограниченном объеме (как это, например, предусмотрено для целей Киотского протокола)?
Все это не праздные вопросы, поскольку меры по сокращению выбросов, которые правительство должно будет предусмотреть в плане, зависят от того, какие выбросы и в каком объеме включаются в границы ответственности правительства, а какие нет. Между тем качественная и количественная разница между приведенными выше различными определениями выбросов ПГ может оказаться не просто существенной, а кардинальной.
Так, в 2011 году (последний год, для которого имеется официальный отчет о выбросах ПГ в России) антропогенные выбросы ПГ, исчисленные в соответствии с требованиями Киотского протокола, без учета сальдо выбросов и поглощений, связанных с земле- и лесопользованием, составили 2,3 млрд тонн СО2-экв. (69% от выбросов 1990 года), а с учетом земле- и лесопользования – 1,7 млрд тонн СО2-экв. (50% от выбросов 1990 года). Почувствуйте разницу!
Формулировка цели сокращения выбросов, содержащаяся в указе, столь же далека от однозначности. В отличие от Киотского протокола, в котором цель формулируется как ограничение на величину среднегодовых выбросов ПГ в течение определенного периода, из текста нашего указа никак нельзя заключить, к какому году или периоду относится поставленная в нем цель по сокращению выбросов: только к 2020 году или к 2020 и последующим годам, а к более ранним годам не относится, или, наоборот, эта цель относится к среднегодовым выбросам в период с 2013 по 2020 год или даже в период с 1990 по 2020 год. Смотря по обстоятельствам, эту цель можно при желании трактовать и так, и эдак, всякий раз оборачивая результат в свою пользу.
Вызывает вопросы и количественная сторона заявленной цели. Прежде всего даже не сама цифра 75%, а то, к чему эти 75% прикладывать, от какой величины их отсчитывать. Можно было бы по умолчанию считать, что от суммы выбросов за 1990 год, указанной в официальном отчете о выбросах ПГ, который Россия представляет в секретариат РКИК. Но, во-первых, в отчете приводятся две цифры – с учетом земле- и лесопользования и без. А во-вторых, эти цифры каждый год корректируются. Так какую брать?
Также не вполне ясно, почему, собственно, 75%, а, скажем, не 70%, как сейчас, без учета земле- и лесопользования, или 50%, если с учетом. Или 80%, как коллективно пообещали 27 стран Евросоюза во втором периоде Киотского протокола (что для них равносильно абсолютному сокращению выбросов ПГ не только по отношению к 1990 году, но и по отношению к текущему уровню). А еще во втором периоде Киотского протокола действует правило, что среднегодовые выбросы в период с 2013 по 2020 год не должны в общем случае превышать среднюю величину выбросов за три года: 2008, 2009 и 2010-й, то есть что они как минимум не должны расти. Но у России свой путь. Мы можем и рост выбросов выдать за сокращение. Главное – не робеть.
Понятно по-человечески желание не брать на себя без необходимости слишком жестких обязательств. Непонятно только, как такая цель соотносится с целью сократить выбросы ПГ в глобальном масштабе на 50% к 2050 году, которую Россия поддерживает и разделяет.
Парадоксально звучит назначение плана мероприятий, который поручено утвердить правительству, – обеспечить установленный объем выбросов ПГ. Если принять во внимание, что текущий уровень выбросов ПГ ниже уровня, установленного указом, то получается, что правительство должно предусмотреть в своем плане мероприятия по увеличению выбросов ПГ к 2020 году. Непонятно только, почему в этом случае для секторов экономики требуется разработать показатели сокращения выбросов. Не означает ли это, что под сокращением выбросов в секторах экономики на самом деле понимается их ограниченный рост при снижении удельных выбросов на единицу продукции?
Вообще с этим планом вышла какая-то чехарда. В указе сказано, что он (указ) выпущен «в целях реализации Климатической доктрины РФ». Климатическую доктрину подписал в 2009 году президент РФ Дмитрий Медведев. В 2011 году правительство РФ по поручению президента РФ утвердило комплексный план реализации Климатической доктрины до 2020 года. Соответствующее распоряжение № 730-р от 25 апреля 2011 года подписал премьер-министр Владимир Путин. А спустя два года уже президент РФ Владимир Путин в порядке алаверды издает свой указ и поручает правительству во главе с Дмитрием Медведевым утвердить новый план в целях реализации все той же Климатической доктрины.
Как говорится, круг замкнулся: с Медведева начали, Медведевым закончили. А что дальше? Чем нехорош прежний план Путина, что дополнительно к нему потребовался план Медведева? Чем этот новый план должен отличаться от старого? Должен ли он опираться на принятые правительством программы, предусматривающие, в частности, снижение энергоемкости ВВП на 40%, увеличение доли электроэнергии, вырабатываемой из возобновляемых источников, до 4,5% и доли утилизируемого попутного нефтяного газа до 95%? Какие дополнительные мероприятия следует в него включить? Или достаточно собрать воедино ранее утвержденные согласованные мероприятия и просто оценить их в тоннах СО2-экв. – вот вам и новый план?
Может быть, правительству воспользоваться тем, что фактические выбросы ПГ ниже установленного в указе предельного уровня, и уже сейчас, не дожидаясь конца 2020 года, отчитаться о досрочном выполнении указа (то есть о досрочном достижении поставленной цели сокращения выбросов) без утверждения плана мероприятий и независимо от него? Или план имеет самостоятельную непреходящую ценность и без его утверждения указ нельзя будет признать выполненным?
Все может быть. Российская политика в области сокращения выбросов ПГ имеет, как мы убедились, свои национальные особенности. И эта, пожалуй, главная из них.
Дарья Гармоненко