Торжество несправедливости

ВАШЕ СВЯТЕЙШЕСТВО!

Позвольте мне вторично побеспокоить Вас просьбой принять близко к сердцу происходящее в Санкт-Петербургской Духовной академии. Я делаю это в форме открытого письма, ибо не вижу иной возможности донести до Вас всю сложность сложившейся ситуации. Накануне Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, посвященного 2000-летию пришествия в мир "Солнца Правды" - Господа нашего Иисуса Христа, я искренне надеюсь, что Вы найдете способ разобраться во всем и восстановить мир и справедливость. Ибо должен же наконец появиться в Русской Православной Церкви честный и справедливый церковный суд.

Позвольте напомнить Вам последовательность происшедших событий. 11 апреля 2000 г. воспитательское совещание Академии отклонило просьбу иеродиакона Игнатия (Тарасова) о рукоположении во священника, причиной чему было злоупотребление Игнатием служебным положением и оскорбительные для преподавателей и студентов высказывания.

Тем не менее ректор Академии епископ Тихвинский Константин (Горянов) проигнорировал мнение совещания и 23 апреля рукоположил Игнатия. Во время рукоположения хор от лица всей церковной общины должен петь "Аксиос" - "Достоин". Но студенты, примерно треть от присутствующих в храме, грянули

"Анаксиос" - "Недостоин". Вы сами знаете, что такого в Русской Церкви еще не бывало. По обычаям Православной Церкви в Греции в этом случае рукоположение прекращается и назначается расследование причин народного несогласия.

Очевидно, студенты рассчитывали именно на это. Однако ректор продолжал совершать хиротонию. Еще до проведения какого бы то ни было расследования ректор через прессу объявил, что происшедшее является "обычным бурсацким хулиганством", а автору настоящего письма в частной беседе предъявил обвинение в организации бунта.

Я посчитал такое обвинение недоразумением, которое исчезнет в процессе расследования конфликта. Несмотря на просьбы студентов выслушать их, ни митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Котляров), ни ректор так и не встретились с ними. Трудно упрекать студентов, полтора месяца тщетно ожидавших встречи со своими архипастырями, в том, что 3 июня они согласились встретиться с православными журналистами.

13 июня, накануне заседания совета Академии, который должен был включить в повестку дня обсуждение происшедшего, я был уволен общим решением митрополита и ректора со всех академических должностей: преподавателя, заведующего церковно-археологическим музеем и координатора церковно-научного центра "Православная энциклопедия". Причин отставки мне никто не объяснил. А митрополит и ректор так и не позволили совету обсуждать конфликт.

Это увольнение явилось для меня шоком. 20 июня в Москве я передал Вашему Святейшеству свой рапорт и попросил Вас выслушать меня. Сославшись на вполне понятную занятость, Вы сказали, что встреча, возможно, состоится на будущей неделе. 28 июня я снова был в Москве. Вы сказали мне буквально следующее: "Ну с кем я буду разбираться? Митрополита нет в городе. Я буду в Питере. Я буду разбираться. И не давите на меня". Но и эта краткость была для меня лучом надежды. 12 июля в Петербурге я вновь попросил Вас о возможности поговорить с Вами. Вы столь же кратко ответили мне: "Нет. Не со мной. С митрополитом". Надежда потухла. Позиция митрополита была мне известна.

Владыка Владимир при нашей первой встрече в 1996 г. "по-отечески" заявил мне: "Вы - заика. Вы не должны преподавать в Академии". В 2000 г. митрополит добился своего.

Встреча состоялась 8 августа. Чудовищная несправедливость и абсолютная беспочвенность обвинений повергли меня в ужас. Митрополит обвинил меня в том, что я организовал студенческий бунт, научил студентов возгласам "Анаксиос", изготовил листовки с призывами к бунту, дирижировал криками "Анаксиос" с амвона, пытался сорвать богослужение. При этом я, по мысли митрополита, руководствовался завистью к Игнатию как талантливому и перспективному студенту. Все же происшедшее явилось заговором против ректора, направляемым извне. Во время беседы митрополит дважды назвал меня "циником, нахалом и неверующим человеком", а мое десятилетнее служение диаконом обозвал "дуриловкой" (sic!). В конце беседы было сказано, что мне нет места для служения в Петербургской епархии.

На уровне слухов и сплетен эти безумные обвинения доходили до меня и раньше. Но когда в качестве официальной причины моего увольнения их произносит митрополит Санкт-Петербургский, постоянный член Священного Синода, то становится страшно. Как легко у нас можно оклеветать человека и лишить его доброго имени и любимой работы!

Ваше Святейшество! Я готов свидетельствовать перед Богом и людьми, что все эти обвинения - ложь и клевета от первого до последнего слова. Я не злоумышлял, не организовывал, не учил, не дирижировал и не пытался срывать богослужение. Единственное, что я себе позволил - это не согласиться с ректором в оценке происшедшего, расценивая его как серьезный канонический инцидент, сочувствовать протестовавшим студентам, поскольку считаю их претензии к Игнатию обоснованными, общаться с ними, пытаясь выяснить их позицию в этом конфликте, и участвовать в беседе с журналистами и студентами, обсуждавшими конфликт. Я искренне хотел разобраться, что же произошло в Академии. А два петербургских архиерея совершенно не захотели разбираться в этом. Им все было ясно с самого начала. Истина их не интересовала. Не чувствовалось в их действиях и увещевающей пастырской любви. А может быть, они просто побоялись встретиться с юношами и девушками, которые всего лишь не захотели, чтобы их пастырем был человек непорядочный и откровенный карьерист...

Со слов митрополита я понял, что ситуация в Академии обсуждалась, официально или неофициально, на заседании Священного Синода 19 июля. Митрополит довел до Вас свою позицию и Вы ее приняли: происшедшее в Академии - бунт кучки обиженных смутьянов, а я - его вдохновитель. Очевидно, Вы внутренне согласились с митрополитом и ректором еще раньше, поскольку мой рапорт так и не был принят Вами во внимание.

Неужели, Ваше Святейшество, позиция, высказанная Вам митрополитом и ректором, делает излишним знакомство с позицией студентов? Ведь Ваши студенты видят в Вас своего архипастыря и в этой ситуации могут уповать только на Ваше участие. Заочное, без всякого разбирательства, осуждение может убить в них веру в Церковь. Доверяя Церкви, студенты справедливо считают, что в Церкви они всегда смогут быть выслушанными и услышанными.

Сейчас многие полагают, что с точки зрения церковных канонов студенты не имели права возглашать "Анаксиос". Пусть так. Но мое общение со студентами показывает, что их исключительной целью были не месть или бунт, а забота о благе Церкви. И если бы авторитетная комиссия от лица всей Церкви сообщила им, что они совершили то, на что не имели права, я уверен - их покаяние было бы столь же искренним. Мир и вера укрепились бы в их сердцах. Но, быть может, их "Анаксиос" все же был справедлив? Ответ на этот вопрос смогло бы дать только разбирательство дела, которого так и не было...

Моя беседа с митрополитом Владимиром происходила в форме монолога. На все мои попытки возразить я слышал: "Меня не интересует, что вы думаете!". По существу, митрополит, являющийся председателем Епархиального Совета - церковного суда первой инстанции (ст.45 Устава об управлении РПЦ), отказал мне в объективном разбирательстве выдвинутых против меня обвинений. Поэтому я прошу Вас, Ваше Святейшество, как Председателя Священного Синода, являющегося, согласно 32 ст. Устава, судом первой инстанции по делам архиереев и последней инстанции по делам клириков, принять к судебному разбирательству дело об обвинении меня митрополитом Владимиром и епископом Константином в организации студенческого бунта. Поскольку процедура подачи судебных исков в Русской Православной Церкви до сих пор не определена, то прошу Вас рассматривать это открытое письмо как мое официальное заявление в церковный суд.

Вашего Святейшества
смиренный послушник
и молитвенник
диакон Александр Мусин,
кандидат богословия, кандидат исторических наук, член
Геральдического совета при
президенте РФ.
9 августа 2000 года