Марина Калашникова - Восстановление католических епархий радует далеко не всех в России. Как вы к этому относитесь?
- Не так давно я встречался с одним губернатором, который также высказывал свою озабоченность. Но после часовой беседы вдруг выяснилось, что он считал меня лютеранином. Вероятно, с его точки зрения большой разницы не существует. Так что нам надо и далее рассказывать людям, что такое Католическая Церковь, и объяснять, что наличие у нее епархий в России - совершенно нормальное явление. Еще до 1917 года, когда епархия св. Климента называлась Тираспольской и охватывала весь юг России, епископская кафедра находилась в Саратове. Я здесь девятый по счету епископ. Так что восстановление нашей церковной организации является справедливым и закономерным шагом.
- С какими упреками вам приходится сталкиваться?
- Нам пытаются приписывать некие враждебные намерения, чуть ли не шпионские. Некоторые здесь склонны величать всех католиков "иезуитами", подозревая их в интригах и экспансии. И, разумеется, много говорят о прозелитизме. Не углубляясь сейчас в рассказ о международной деятельности Общества Иисуса, подчеркну, что никто с нашей стороны никаких экспансионистских задач и не думает ставить. Россия никогда не станет католической страной.
- Почему вы так считаете?
- Католицизм слишком тесно связан с западной культурной традицией.
- Россия, по-вашему, восточная страна?
- По моим наблюдениям, многие россияне в последнее время быстро усваивают элементы современной западной ментальности. В каком-то смысле Россия становится все более западной страной. Вернее, происходит некое смешение местного и иностранного типов мышления и восприятия действительности.
Я знаю, что переселенцы из России, впервые попав в Германию или в другие западные страны, поначалу испытывают состояние восторга. Все так красиво, люди кругом дружелюбные. И все это верно. Но главная проблема западного человека состоит в том, что не различить с первого взгляда, - в самоустранении от сложных вопросов. Западный человек, с которым случилось горе (а это неизбежный элемент нашей жизни), порой теряется совершенно. Человек, живущий в избытке, очень часто утрачивает духовные потребности, теряя тем самым ядро своей человеческой сущности.
Современный западный образ жизни полон последствий секуляризации. И дело не только в том, что практикующих христиан становится все меньше. У атеистов одна мечта - дольше и комфортнее жить. И комфортно умереть, при необходимости с помощью эвтаназии.
Из законодательств последовательно убираются христианские принципы, что неудивительно, если учесть, что среди парламентариев все меньше верующих христиан. Если будет создано единое законодательство ЕС, то оно точно не будет христианским.
Люди перегружены практическими делами, трудностями и развлечениями. При этом они скользят по поверхности вещей и явлений и не умеют или боятся заглянуть вглубь. В глубь самих себя, например. Современная западная ментальность в принципе не христианская. Теперь это в полной мере достигло и российской провинции. Она перешла от теоретического к практическому атеизму.
- Очень интересное заявление...
- Сразу после крушения советского строя в России можно было наблюдать всплеск интереса к духовной жизни и к Церкви. Русские стремились всерьез разобраться в основных ценностях и в смысле своего существования. Сейчас это в прошлом, что отражается и на количестве людей в храмах, а тем более на числе действительно верующих, то есть тех, кто практикует свою веру в повседневных решениях. Причем в Русской Православной Церкви эта проблема стоит гораздо острее, чем у нас. Мы не гнались за количественными показателями и вообще привыкли не обольщаться на их счет.
- Как давно ваше служение связано с нашей страной?
- Начиная с 1983 года, я как турист ежегодно посещал католиков в Таджикистане и Казахстане... Вся группа шла осматривать предприятия и пионерлагеря, а я искал и находил братьев по вере. Они там ждали священников по 50-60 лет.
И вот в 1989-м после года служения в Дрезденско-Майсенской епархии я попросил епископа отпустить меня на три года в Таджикистан. В августе 1990 года я принял приход в Душанбе, но уже через год меня пригласили в город Маркс под Саратовом. В 1993-м мой германский епископ разрешил мне остаться в России еще на 5 лет, а в 1998 г. я был возведен Иоанном Павлом II в епископский сан.
- Что представляет собой ваша епархия?
- На ее территории могут разместиться почти четыре Германии, но вместе с тем это самая маленькая из четырех католических епархий в России. На 42 млн. жителей здесь 35 тыс. католиков, то есть 0,08%. В 57 приходах служат 39 священников, все иностранцы. Больше всего их из Польши, есть также из Словакии, Ирландии, Шотландии, Италии, Германии - всего из девяти стран. Есть францисканцы, доминиканцы, кармелиты, сестры-клариссы. В Саратове живут пять монахинь из Мексики и Японии, которые занимаются катехизацией.
- В каком состоянии вы застали вашу паству в епархии?
- Я нашел в Башкирии деревню, населенную немцами, гордо заявившими, что они католики. Последний раз священник приезжал туда лет 60 назад. Все обряды совершала одна старушка. Она раздавала бумажки, удостоверявшие "католичество". Жители носили их при себе, полагая, что это гарантирует от внезапной смерти. Это, конечно, крайний случай. Но и у многих моих прихожан понятия о вере все еще очень смутные. Люди иногда просто не понимают, о чем говорят. Это подтверждает, что без надлежащего руководства вера может постепенно превращаться в обычное суеверие. Если человека не учить, он никогда не придет к вере. И если ситуацию решительно не изменить, то еще одно поколение - и Церкви здесь не будет.
Но в то же время в России мне встречались люди с исключительно глубокой и чистой верой, которая сформировалась в течение десятилетий преследований. Таким людям я хотел бы поклониться до самой земли. Таких немного, это верно. Но именно благодаря тому, как они относятся к Богу и другим людям, пребывание здесь никогда не было мне в тягость даже в самые тяжелые дни.
- Каков национальный состав вашей паствы?
- Десять лет назад это были почти исключительно "католические" нации: немцы, поляки, литовцы. С тех пор выросла доля русских, в том числе за счет возникновения смешанных семей. В Саратове из полутора сотен человек, которые приходят в храм на воскресную мессу, примерно половина из них русские. Русские составляют большинство в группах катехизации. Это говорит о том, что люди сегодня хотят быть верующими не только по традиции, а по потребности своего сердца. Есть среди прихожан калмыки, татары и другие. В Калмыкии, кстати, три католических прихода.
- У вас какие-то особые отношения с местными немцами?
- Здесь их не считают русскими, а в Германии обыватели не считают их немцами. Но они, разумеется, немцы, даже если они не знают языка. Кто дает мне право не считать кого-то соотечественником только потому, что он и его родители жили в СССР? А вообще все это не так важно - на небе национальность не спрашивают.
-...а с русскими?
- На мой взгляд, они по духовной структуре, как правило, простые люди. С ними легче жить и общаться, чем с людьми на Западе. Но, с другой стороны, в России распространена какая-то привычка обманывать. Обманывают много и машинально. Иногда без всякой видимой пользы для себя.
- Как вы оцениваете общую ситуацию в России?
- Среди прочих проблем меня особенно беспокоит наркомания, которая распространяется даже в школе. В одной деревне дети мне недавно сказали, что у них проще купить наркотики, чем хлеб.
- Насколько ясно в Ватикане представляют себе реальную ситуацию в нашей стране?
- Мне хорошо известно, что Иоанн Павел II знает и понимает Россию. Его преемник скорее всего будет не таким. Следующим Папой, вероятнее всего, станет человек, для которого Россия будет значить меньше, и интерес к ней снизится.
