Игорь Ротарь
Погибший от рук киллеров Надыр Хачилаев был похож скорее на горца-воина, чем на богослова.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
Исламское возрождение конца XX – начала XXI века в традиционно мусульманских регионах бывшего СССР – сфера интересов политологов и историков религии. В частности, их занимают персоналии, олицетворявшие этот ренессанс. Известно, что среди них, например, было немало ученых и представителей интеллигенции, но не только. Нередко «правоверными мусульманами» объявляли себя люди, близкие к миру криминала.
Дань с «плохих» людей
В гражданской войне в Таджикистане (1992–1997) самое активное участие принимали криминальные мафиозные структуры. При этом немало уголовных авторитетов воевало на стороне таджикской оппозиции. В Душанбе, например, исторически сложилось несколько молодежных группировок, часть которых поддерживала Исламскую партию возрождения и Акбара Тураджонзоду.
Летом 1992 года в таджикской, а затем и российской прессе появился достаточно необычный термин – «молодежь города Душанбе». Так стали называть неожиданно появившуюся на политической арене республики формально независимую новую силу, которая тем не менее действовала полностью в соответствии с установками таджикской оппозиции. В начале сентября 1992 года «молодежь города Душанбе» вынудила таджикского президента Рахмона Набиева подписать заявление об отставке. Несмотря на столь загадочное наименование, все в таджикской столице прекрасно знали, что в реальности «молодежь» – это местный криминалитет, поддерживающий исламистов.
Кандидат в президенты от Объединенной таджикской оппозиции известный кинорежиссер Давлат Худоназаров в беседе со мной не скрывал своих опасений по поводу активного участия криминалитета в политической жизни республики. На вопрос, что же все-таки за люди – «молодежь города Душанбе», Худоназаров ответил: «Я думаю, что это вооруженные люди, проживающие в городе Душанбе». И неожиданно добавил: «Все это очень плохо. У меня душа устала болеть за Таджикистан!»
Жизнью праведного мусульманина пытался жить и известный киргизский криминальный авторитет Рыспек Акматбаев. Подозреваемый в трех убийствах, он вернулся на родину вскоре после свержения Аскара Акаева в 2005 году – новая власть обещала ему неприкосновенность. Акматбаеву удалось выиграть выборы в родном Прииссыккулье, однако Центризбирком отказался зарегистрировать его в качестве депутата.
Самое интересное, что, судя по всему, Акматбаев действительно был глубоко верующим мусульманином. Он активно занимался благотворительностью и пользовался огромным авторитетом в Прииссыккулье. Однако Акматбаев пытался добиваться справедливости чисто уголовными методами, например, утверждая, что его люди есть практически во всех регионах Киргизии. Они якобы следят за молодежью, удерживают ее от употребления спиртного. Акматбаев не считал, что рэкет противоречит жизни праведного мусульманина, так как он облагал данью только «плохих» людей.
В политической жизни Рыспек Акматбаев пытался действовать теми же методами. Он, например, намеревался бить битой «коррумпированных депутатов». Его планам не удалось осуществиться. В 2006 году он был убит после молитвы на выходе из мечети. Поклонники Акматбаева решили, что его смерть была великолепной. «Умереть после молитвы на выходе из мечети – это величайшая честь. Аллах показал, что он считает Рыспека праведником» – приходилось слышать мне в Киргизии.
Мафия и борьба с неверными
Еще более активно мафиозные группировки участвуют в исламских движениях на Северном Кавказе. Во время первой войны в Чечне наиболее активным финансистом и поставщиком оружия чеченскому движению сопротивления был Хож-Ахмед Нухаев. Фигура более чем противоречивая. Как сообщили мне в Московском региональном управлении по борьбе с организованной преступностью (РУОП), трижды судимый Нухаев является лидером московской чеченской мафиозной группировки.
Основная профессиональная деятельность Нухаева – рэкет. Примечательно, что в беседе со мной сам он признал, что имел контакты со всеми крупными уголовными авторитетами Москвы. Как отмечал еженедельник «Московские новости», деловые связи Нухаева ведут как на российский финансовый и политический олимп, так и в крупные московские мафиозные структуры. В годы, предшествовавшие первой войне в Чечне, московский банковский мир и преступные организации испытывали настолько активную экспансию чеченских мафиозных группировок, что, по слухам, именно это стало истинной причиной начала боевых действий на территории Чечни и антикавказской кампании в Москве. За неделю до боевых действий чеченские крупные дельцы, в том числе и Нухаев, покинули столицу.
Впрочем, сам Нухаев чистым уголовником себя не считает. «То, что одни называли мафиозной деятельностью, на самом деле было продолжением борьбы за независимость. Добываемые нами деньги шли не на личное обогащение, а на укрепление подпольных структур!» – заявил мне Хож-Ахмед. По версии самого Нухаева, еще в начале 80-х, учась на юридическом факультета МГУ (Нухаев был отчислен с 5-го курса после возбуждения против него уголовного дела по факту контрабанды наркотиков), он вместе со своим земляком и учащимся того же вуза Саид-Хасаном Абумуслимовым организовал студенческий комитет по освобождению Чечни. Подпольщики распространяли книги Абдурахмана Авторханова, печатали листовки.
Однако Нухаев считал такую деятельность лишь полумерой. По его мнению, в Чечне нужно было организовать вооруженное восстание и с помощью оружия добиться освобождения от «российских колонизаторов». Примечательно, что вплоть до начала 90-х об этой стороне деятельности Нухаева ничего не было известно, причем о своем революционном прошлом не говорил ничего и сам известный авторитет.
Тем не менее факт остается фактом. Вернувшись в начале
90-х годов из очередного заключения, Нухаев сходится с председателем Вайнахской демократической партии «Барт» писателем Зелимханом Яндарбиевым, являвшимся в то время бесспорным лидером национально-освободительного движения. С этого времени Нухаев уже не прерывает своих контактов с идеологами чеченской независимости. После ввода российских войск в Чечню президент Чечни Джохар Дудаев назначает Нухаева начальником службы внешней разведки. Сначала Нухаев живет в Москве, а затем перебирается в Стамбул. Одной из главных задач Нухаева был сбор «пожертвований» от российской и зарубежной диаспор, предназначенных для закупки оружия для воюющей республики.
Сегодня знаменитый уголовный авторитет Хож-Ахмед Нухаев стал правоверным мусульманином: он не курит, не пьет (хотя раньше, по его собственному признанию, любил спиртное), регулярно совершает намаз. Однако уголовное прошлое просматривается в манерах Нухаева очень четко. Его речь изобилует тюремным сленгом. А беседу со мной Нухаев начал с заявления, что если ему что-нибудь не понравится в публикации, то это будет «самая большая ошибка в вашей жизни».
Работорговцы и ислам
Невиданных масштабов криминал в Чечне достиг после вывода в 1996 году российских войск из республики. Кремль оставил полуразрушенную республику с почти полностью уничтоженной экономической базой. В послевоенной Чечне было практически невозможно прокормить себя, не занимаясь криминальным бизнесом. Основными источниками существования населения Чечни стали торговля заложниками, набеги с целью грабежа на российскую территорию и нелегальная продажа нефтепродуктов.
По оценкам специалистов, на одного заложника приходилось пять охранников, еще столько же людей осуществляли захват «товара» и столько же оказывали посреднические услуги. До начала новой российской военной кампании в Чечне на территории республики содержалось около 1000 заложников, то есть в работорговле участвовали около 15 тысяч человек, что составляло около 15% мужского населения республики. Если же учесть, что, как правило, жены и дети преступников знали, чем занимается глава их семьи, то число людей, косвенно связанных с работорговлей, получается и вовсе фантастическим.
Что же за люди – современные торговцы «живым товаром»? Отчасти этот вопрос проясняет рассказ председателя Лиги грузинских патриотов Георгия Заалиашвили, проведшего год в чеченской неволе. Наблюдения бывшего заложника особенно ценны тем, что его все время перевозили с места на место, и охрана каждый раз была новой, то есть он познакомился с достаточно широким кругом людей, охранявших его. По иронии судьбы ранее Георгий Заалиашвили был одним из наиболее убежденных сторонников независимой Чечни. Он рассматривал Чечню как стратегического союзника Грузии в борьбе с российским империализмом. Председатель Лиги грузинских патриотов неоднократно ездил в Чечню, встречался с президентом Асланом Масхадовым, влиятельными полевыми командирами. Похитили Георгия формально на территории Грузии – в Панкисском ущелье (район компактного проживания чеченцев в республике), а уж потом на лошадях переправили в Чечню. Весь год в неволе Заалиашвили провел прикованный наручниками к батарее.
Среди охранников председателя Лиги грузинских патриотов попадались и фундаменталисты (так называемые ваххабиты). Они объяснили Заалиашвили, что, взяв его в заложники, не совершили греха. Христианин должен платить подать мусульманам, и тогда он находится под их покровительством. Грузины же не платят дани мусульманам и, следовательно, не могут рассчитывать на защиту. В то же время фундаменталисты обращались с Георгием гораздо лучше, чем другие охранники. Этому опять же давалось логическое обоснование: мусульманин не должен причинять живому существу боль без крайней необходимости. Например, мусульманин может зарезать барана (вынужденное дело), но должен это сделать так, чтобы уменьшить мучения животного. Однако не только фундаменталисты, но и все похитители совершенно не стыдились своего бизнеса. «Бандиты запрещали рисовать мне животных и людей (Георгий по профессии художник. – И.Р.), так как это не позволяет ислам, не задумываясь при этом, что, торгуя людьми, совершают гораздо больший грех».
Шах по имени Надыр
Весьма серьезной проблемой является криминал и для Дагестана. В начале перестройки местная интеллигенция ринулась было в политику, однако очень быстро оказалась отодвинута куда более инициативным конкурентом. «Для того чтобы стать депутатом, надо быть мастером спорта по вольной борьбе или по крайней мере по боксу!» – шутят сегодня в Дагестане. Многие из спортсменов – политиков по совместительству – оказывались крупными лидерами преступных группировок. Практически каждое из зарегистрированных национальных движений обладает хорошо вооруженным отрядом боевиков, оформленных как телохранители.
Колоритна была и фигура председателя Союза мусульман России, депутата Государственной Думы от Дагестана Надыра Хачилаева (убит киллерами в 2003 году). В начале 90-х прошлого столетия он был совершенно не известен в религиозном мире (кстати, очень многие мусульманские богословы и сегодня весьма скептически смотрят на его теологические познания). Своим внешним видом Хачилаев весьма мало похож на классического теолога: мрачноватому, немногословному Надыру более соответствовал классический имидж горца-воина, чем религиозного ученого. Показательно, что, когда автор попытался поговорить с Хачилаевым о целях созданного им Союза мусульман России, тот совершенно не заинтересовался этой темой – «Об этом в уставе написано!» – зато с интересом стал обсуждать бои в Чечне.
До того как Хачилаев решил заняться политикой, он был известен в республике как великолепный спортсмен, чемпион республики по карате, а также как один из наиболее богатых людей в Дагестане. Трехэтажный особняк Хачилаева в центре Махачкалы был спроектирован его личным архитектором. В холле дома круглосуточно дежурила охрана, следящая за происходящим на улице с помощью телевизионной системы. Особым предметом гордости хозяина был специальный молельный зал на третьем этаже, вмещающий 300 человек. У Хачилаева было также поместье в горах с бассейном и зоопарком. По республике Надыр Хачилаев ездил на бронированном «Хаммере»-люкс. Говорят, раньше у него был и свой вертолет, но его по ошибке во время первой войны в Чечне сбили русские военные.
В политику Надыр Хачилаев пошел не сразу. По-видимому, бывший спортсмен понимал, что на этом поприще одной хорошей физической подготовки может оказаться недостаточно, и начал усиленно создавать себе новый имидж. Вначале в журнале «Октябрь» появилось его художественное произведение под названием «Хачилав». В нем повествуется о подростке из далекого горного села, оказавшемся в Махачкале и ставшем одним из лидеров местных преступных группировок. Свою повесть Хачилаев написал на лакском, но сумел уговорить перевести ее на русский язык маститого прозаика.
Однако славы писателя и спортсмена Хачилаеву показалось недостаточно. В 1997 году (незадолго до довыборов в Госдуму по Дагестанскому округу) жители республики, кто с удивлением, а кто и с откровенным недоверием, восприняли неожиданную новость – семья Хачилаева происходит якобы из древнего аристократического рода. Хачилаева уже не устраивало быть просто Надыром и он стал именоваться Надыршахом.
Избрание Надыршаха Хачилаева в 1998 году депутатом Госдумы от Дагестана не сделало его заметной фигурой в российской политической жизни. Весьма симптоматично высказывание тогдашнего председателя фракции «Наш дом – Россия» (Хачилаев входил в эту фракцию) Александра Шохина: «Он отдал кому-то свою депутатскую карточку и за него голосовали». Хачилаев не только практически никогда не посещал заседания фракции, но и очень редко присутствовал на заседаниях Госдумы.
Всероссийскую славу Надыршах Хачилаев приобрел в мае 1998 года, когда люди братьев Хачилаевых захватили и удерживали почти сутки Дом правительства. Причина столь решительных действий была достаточно странной. Милиционеры попытались остановить машину с людьми Хачилаева, однако те не подчинились стражам порядка. После непродолжительного боя его людям удалось закрепиться в особняке Надыршаха Хачилаева. Попытку остановить машину с его людьми Хачилаев воспринял как личное оскорбление и в ответ захватил Дом правительства.
До перестройки Москве с успехом удавалось приспособить к коммунистической идеологии столь сильно отличающиеся друг от друга культуры народов страны. Однако подобное было возможно лишь при тоталитарной системе. Ныне же становится все более очевидно, что западноевропейские демократические институты, взятые Кремлем за образец для подражания, оказались совершенно неэффективны во многих регионах распадающейся империи.
Так, многие из мусульманских уголовных авторитетов (Хачилаев, Акматбаев и многие другие) считаются преступниками только с европейской точки зрения. Эти люди облагали данью только тех, кто, по их мнению, занимался нечестным бизнесом, выбивал деньги у действительно задолжавших людей. То есть они нарушали законы западной юриспруденции, но отнюдь не нормы обычного права. Когда, находясь в Киргизии, я как-то посетовал на то, что с получением депутатского мандата Рыспеком Акматбаевым происходит легализация власти уголовников, местные киргизы мгновенно оборвали меня: «Не вмешивайтесь в наши дела, у вас, у русских, свои законы и обычаи, у нас, у киргизов, свои».
«Мы формируем государственные структуры, исходя из законов шариата. Так называемое римское право, которое широко практикуется в мире, для чеченской натуры противоестественно. Оно многими не воспринимается, и поэтому нарушается. Для формирования законодательства нам нужна такая база, которая принималась бы народом. Подобной базой для чеченского народа является ислам. Иначе мы получим неуправляемую вооруженную массу, которая создаст много проблем для всех, в том числе и для России. Поэтому пугаться ислама не надо. И помогать нам в строительстве исламского государства должны все, в том числе и Россия», – убеждал меня в 1996 году тогдашний министр иностранных дел Чечни Мовлади Удугов. Приходится признать, что точка зрения Удугова не лишена оснований. Причем, как это ни печально, западноевропейские демократические институты оказались малоэффективны не только в Чечне, но и во многих других мусульманских регионах Северного Кавказа и Центральной Азии.
Дарья Гармоненко 
