"Религия как протест – это душа сегодняшнего бессердечного мира"

Европа заново открывает для себя Маркса. 13 апреля с.г. память мыслителя увековечили в родном для него германском городе Трире. Фото Reuters

Исполнилось 200 лет со дня рождения человека, ставшего символом новейшей истории, – Карла Маркса. Спустя два столетия после рождения Маркса мир, в котором жил классик и который он намеревался изменить «до основанья», значительно изменился. Но учение Маркса остается актуальным, как выясняется, и для верующих людей, хотя еще недавно марксизм отождествляли с воинствующим атеизмом. На эту тему обозреватель «НГР» Артур ПРИЙМАК беседовал с профессором Будапештского университета, неомарксистом по убеждениям Тамашем КРАУСОМ.

– Русский философ Иван Ильин называл марксизм «религией безбожия». В теории Ильина Марксова критика прибавочной стоимости – это апология паразитического образа жизни, свобода, равенство и братство – насильственное растление человечества, права народов Европы на самоопределение – готовое разрушение христианской цивилизации. В самом ли деле Карл Маркс проповедовал «религию безбожия» и деконструкцию христианской Европы?

– Религия и марксизм – два разных мира. Марксизм – материалистическое объяснение мира и мировой истории. А если мы говорим о религии, то марксизм дает религии очень сложное и детальное объяснение. У Маркса есть два уровня понимания религии – гносеологический и онтологический. На гносеологическом уровне религия трактуется как фантастическое, мифологическое объяснение действительности. Иван Ильин, о котором вы говорите, ангажированно путает понятия. Он намеренно игнорирует базовый вывод Маркса: не религия создает человека, а человек религию. Маркс еще задался вопросами, почему человеку нужно было создавать религию, почему религия – продукт человеческого творчества – обрела самостоятельную жизнь, какими механизмами движима религия и т.д. Онтологический аспект марксистского понимания религии состоит в поиске ответов на вопросы: какую роль играет религия в жизни человека, какова структура религиозного мышления? Онтологическое понимание религии – вызов религиозной философии, прежде всего русской идеалистической философии XIX–XX веков. Для такой философии марксизм, конечно же, был первостепенным врагом.

– Раз обличители Маркса неправы, может, автор «Капитала» относился к религии положительно?

– Маркс называл религию самосознанием и самочувствием человека, который заблудился в конфликтах окружающего мира. Религиозные чувства, как считал Маркс, дают человеку путеводную нить и смысл существования, и расстаться с этими чувствами очень непросто. Маркс считал, что религия – это счастье, пусть и иллюзорное. Следовательно, преодолеть эту иллюзию счастья можно лишь одним способом – дать человеку реальное счастье. Так марксистское противодействие религии понимал, в частности, выдающийся философ – марксист Дьёрдь Лукач. Лукач очень много рассуждал о религии и к религиозному сознанию подходил с онтологической точки зрения. Его интересовало, зачем человеку XX столетия нужны средневековые религиозные догматы и почему в XX веке, где законам природы дано научное объяснение, человеку еще нужен Бог. Лукач пришел к выводу: Бог существует, но не на небесах, а в умах людей. Поэтому раз люди живут с Богом в своем сознании, думают о Боге, нельзя говорить, что Бога нет. Маркс учил, что Бог рождается в сознании человека вследствие нищеты и ничтожности существования человека. Следовательно, религия – это протест верующего человека против социального унижения. В этом смысле религия как протест – это и есть душа сегодняшнего бессердечного мира. И в этом смысле религия – опиум народа, бегство от реальной действительности. Эту точку зрения на религию разделял и Владимир Ильич Ленин. Ленина за его воинствующее безбожие и расправы над верующими не критикует только ленивый. Но Ленин не хотел преследовать религию. Ленин понимал, что Бог для человека в капиталистическом мире – это утешение. В своей книге, которую я сейчас пишу, я цитирую любопытный документ – письмо председателю Совнаркома Ленину от обычного русского крестьянина, датированное 1919 годом. Из маленького села вождю писали: в крыше сельской церкви дыра, церковь заливает дождем, там нельзя молиться. Крестьянин жалуется, что председатель сельсовета не хочет чинить крышу, потому что он большевик, а большевики против религии. Ленин в ответ пишет председателю сельсовета: дайте верующим денег на ремонт крыши храма. По словам Ленина, эти верующие крестьяне всей душой за советскую власть, а против советской власти – только Русская церковь как общественный институт.

Письмо Ленина очень показательное. 1919 год, разгар Гражданской войны, в стране голод и разруха, а глава советского правительства беспокоится о верующих из маленького села. Интересен еще один вывод из переписки Ленина с сельчанами. По мысли Ленина, религия и церковь – это не одно и то же. Христианство проповедует равенство людей в социальном и человеческом плане. Все люди в христианстве равны – и в марксизме тоже люди равны. Ленин понимал позитивную роль простонародной крестьянской религии. Но когда религия находится на службе у царизма, помещиков и капиталистов, то большевики против такой религии. В этом случае религия превращается в церковь – государственный реакционный институт, который не дает человеку утешения, а злоупотребляет духовными чаяниями верующих.

– Некоторые современные клерикалы, противостоя марксизму, апеллируют к историческому опыту правых идеологий XX века. По мнению этих людей, раз Пиночет и Муссолини защищали религию от коммунистов, значит, их деятельность позитивна. В чем правы эти клерикальные адвокаты ультраправых и в чем они ошибаются?

– Правые активисты, когда говорят, что Пиночет или Франко защищали религию и нацию от «красного безбожия», искажают исторические факты. В Советском Союзе за 70 лет государственного атеизма не уничтожили ни одной традиционной религии. Народы в СССР процветали за счет государственной поддержки национальных языков и национальной культуры. Расцвет национальной культуры – это и расцвет религиозного сознания данного народа. А вот в Испании франкисты давили национальное и религиозное самосознание басков и каталонцев. Фашистские режимы уничтожали как верующих «чужих» религий, так и представителей основной религии нации, которую эти фашисты якобы защищали. При Пиночете в Чили было запрещено строительство католических храмов, проводились жестокие репрессии против католиков. В СССР при Сталине массово уничтожались церкви и монастыри, сажали в лагеря и расстреливали священников. При жизни Ленина религиозные сооружения в Советской России не уничтожали, это началось при Сталине. Но и Сталин в итоге осознал роль религиозного мышления простого народа. Сталин в 1943 году пошел на исторический компромисс с Русской православной церковью. Красноармеец, имея Бога в сердце, освободил Европу от нацизма и водрузил над поверженной столицей нацистского рейха красное знамя.

– В определенных исторических обстоятельствах христиане и коммунисты помогали друг другу. Это было в нацистской Германии, в пиночетовском Чили, в октябре 1993 года возле Дома Советов в Москве… Скажите, опыт такого единения коммунистов с распространителями «опиума для народа» – это сугубо человеческое, ситуативное явление или же оно должно исходить из политического сознания любого настоящего марксиста?

– Отвечая на ваш вопрос, могу сказать: это и ситуативное, и производное от политического сознания. У настоящих коммунистов – не бюрократов от компартий, а настоящих – и простых религиозных людей общие ценности и схожие стратегические аспекты. И коммунисты, и верующие одинаково отвергают эксплуатацию человека человеком. И те и другие хотят сохранить и свое право на достойную жизнь, и права других людей. В корне христианских общин и социалистических, коммунистических народных объединений лежат древнейшие простые человеческие чувства, стремления и интересы. Почему в СССР и во всех странах Варшавского договора провалился государственный социализм? Там государственная собственность не стала собственностью общественной. Происходило отчуждение государственной собственности от тех людей, кто эту собственность производит, – рабочего класса. Государство отняло у производителя материальных благ права распоряжаться этими благами. А после 1991 года стало еще хуже. Отчуждение материальных благ от народа усугубилось, и нет больше чувства духовной общности людей, коллективизма. Сегодня общность скрепляется только деньгами. Религия, ставшая церковью, сегодня только бизнес. В Венгрии лет 30 тому назад многие религиозные общины не захотели идти по капиталистическому пути развития и пошли на союз с коммунистами. Я тогда понял, что такие ситуативные союзы верующих и коммунистов имеют стратегический характер. Но конечно, без церкви как института.

– Сегодня на постсоветском пространстве наблюдается такое явление, как «православный сталинизм» – эклектика из марксизма-ленинизма и православия. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов как-то сказал, что марксизм – это та же Нагорная проповедь Христа. Соответствует ли «православный сталинизм» в какой-то степени классическому марксизму и традиционному христианству?

– Сравнение Зюгановым марксизма с Нагорной проповедью – путаница в научном смысле слова. Зюганову стоило бы говорить о возможностях разных вариантов развития борьбы против олигархического капитализма. Вместо этого он скрещивает марксизм как научный метод с Нагорной проповедью, и непонятно, где у Зюганова здесь критика ошибок прошлого. Я как марксист не могу принять попыток Зюганова и ему подобных вернуть старый социалистический мир без изменений. Надо строить новый социализм, с новыми поколениями людей. В Восточной Европе на повестке дня у коммунистических движений тоже один такой «зюгановизм».

– Сегодняшний коммунист и сегодняшний христианин одинаково осуждают политику транснациональных корпораций. Может ли вопрос отношения к ничем не ограниченному капитализму сблизить нынешнюю марксистскую платформу с ведущими религиозными институтами?

– В Венгрии такая модель вряд ли сработает. Наша Конституция отдельно прописывает святость частной собственности и обязанность государства ее защищать. Как воевать против «акул капитализма», если Конституция Венгрии защищает собственность этих «акул»? И Православная, и Католическая церкви – за частную собственность. Церковники – сами большие собственники, монополисты. Их борьба против капитализма будет борьбой против себя самих. Социалистического будущего в союзе с богачами я не вижу. Я могу представить только союз последователей разных религий с марксистами и коммунистами в борьбе за создание в производстве реальных социалистических обществ. Обществ, которые воспринимают демократию одновременно как политическое, социальное и экономическое понятие. Надо проводить реальную социальную политику, строить реальное социальное государство. Социальный вопрос сегодня самый важный. Без социальной политики говорить о демократии невозможно.

– Руководство Компартии Китая недавно объявило исповедание религии членом Компартии «подрывной деятельностью». Китай – на пороге новой «культурной революции»?

– Когда я две недели был в Пекине, то видел, что многие члены КПК посещают культовые сооружения. В социалистической Венгрии таких называли «случайными элементами» или «попутчиками». Такие люди пошли в Коммунистическую партию только по карьерным соображениям, а  получив партбилет, разложили изнутри актив и уронили моральный авторитет партии. Полагаю, что запрет члену КПК совершать религиозные обряды – это борьба в Китае с «попутчиками», а не ренессанс «культурной революции». А то, что в Западной или Восточной Европе какой-то партфункционер посещает церковь, это его частное дело. У меня есть друзья – настоящие коммунисты, которые при этом очень религиозные люди. У верующих и марксистов общие ценности. В России сейчас появились сельские общины, где люди сами организовывают экономическую жизнь. Они не зависят от законов рынка, там нет безработицы. Такие самоорганизации людей и простые верующие едины в стремлении пережить кризис капитализма и социальное унижение. Люди в России и у нас в Венгрии разочаровались и в госсоциализме, и в капитализме и спрашивают, куда идти теперь. Надо найти прогрессивные некапиталистические гуманистические формы развития, где главная ценность – это человек.

– Российские эксперты по исламу считают, что в запрещенные в России джихадистские организации идут те, кто в других исторических условиях пошел бы не в джихадизм, а в коммунистическую ячейку. Интересно ваше мнение по этому поводу.

– В разные эпохи бывают разные типы политического терроризма. Есть левый терроризм, есть правый, есть государственный, частный, личный и т.д. Джихадизм – это разновидность ультраправого, профашистского терроризма. Он зародился на Ближнем Востоке для противодействия арабским режимам с просоциалистической ориентацией – Сирии, Египту. А после распада Советского Союза и государственного социализма джихадисты воодушевились и сплотились. Нынешний джихадизм – тот же нацизм, только на религиозно-террористической платформе. Чем эта платформа отличается от левого терроризма? Джихадист, как и нацист, для достижения своих целей убивает женщин и детей, представителей простого народа. А российские народовольцы и анархисты конца XIX – начала XX века никогда не бросали бомбы в рабочих и крестьян. Острие своего террора они обращали против представителей господствующих слоев царского режима. Невозможно представить, чтобы Вера Засулич или Иван Каляев, живи они в наше время, захватили в заложники школьников, взорвали автобус или вагон метро. Джихадисты, как видим, делают обратное. Такие, как Варвара Караулова, наверняка думали, что «Исламское государство» (запрещено в России. – «НГР») разрушит нынешний несправедливый мир и построит новый, справедливый, на религиозной основе. Джихадизм никогда не создаст справедливого мусульманского общества, потому что он сам по себе – надругательство над исламом. Джихадизм и уход студенческой молодежи в джихадизм – такое кризисное явление, от которого надо освободиться. Но ныне складывающиеся реалии говорят: время играет, увы, не в пользу гуманизма.