Православию в Китае далеко до церковной полноты

Даже в Покровском храме трудно обнаружить следы былого Харбина. Фото Милены Фаустовой

Отсюда ныне осуществляется управление крохотными русскими общинами по всей Поднебесной. Об этом несложно догадаться: священники (всего в Китае сейчас около 10 клириков РПЦ) при спорных вопросах отсылают к настоятелю гонконгского прихода протоиерею Дионисию Поздняеву. Протоиерей Дмитрий Лукьянов, окормляющий приходы в Шэньчжэне и Гуанчжоу (провинция Гуандун), так отвечает на вопрос о том, как он попал на служение в Китай: «Я занимался миссионерскими экспедициями на Русский Север. Как-то на одном из миссионерских съездов в Москве меня представили Дионисию Поздняеву в качестве кандидата в Китай. Было велено – учить китайский и служить». Андрей Бухтеев приехал в Китай по своим предпринимательским делам: он занимается торговлей пиломатериалами и вином. Долгое время был старостой православной общины портового города Далянь (провинция Ляонин на Ляодунском полуострове), пока в 2018 году после встречи с Поздняевым и заочного обучения в Хабаровской семинарии не состоялось его рукоположение. До приезда в КНР китайский язык факультативно в Московской духовной семинарии изучал только настоятель шанхайского общины священник Иоанн Щелоков, который познакомился с главой гонконгского прихода во время учебной стажировки на Тайване, после чего тот предложил помогать ему на выходных, а по будням учиться в Университете Гуанчжоу.

Исповедание с китайской спецификой

Мне удалось посетить несколько богослужений в высотном гонконгском приходе Петра и Павла. На субботнем всенощном бдении народу почти нет, за исключением алтарника Дмитрия, китайца, имеющего русские корни, еще двух человек и меня. Дионисий Поздняев сам ведет службу. На воскресную литургию верующие все-таки подтягиваются – в основном русские. Православных китайцев немного.

Малайзиец китайского происхождения Алексей, находящийся в Гонконге проездом, рассказывает, что родился в буддийской семье. Сначала на своем пути он встретил мормонов, но оставил эту деноминацию, которая показалась ему слишком модернистской. Гонконгский китаец Петр объясняет, что познакомился с православием во время туристической поездки в Россию и ему оно тоже импонирует своей консервативностью, хотя это иногда и причиняет неудобства. «Самое сложное в православии для меня – русская культура, язык. Существующие переводы на китайский язык не очень хорошие, поэтому мы в основном знаем православие по англоязычным материалам», – говорит он. Кроме еще одного православного китайца и алтарника Дмитрия, выучившего русский язык в Иванове, представителей титульного народа в этот день больше не появилось. Дмитрий по секрету сообщает мне, что большинство местных предпочитают посещать расположенный неподалеку приход Константинопольского патриархата. Отправляюсь туда и я, но оказывается, что из-за протестных акций богослужение отменено епископом.

Но мне хочется во что бы то ни стало познакомиться именно с китайцами, пленившимися православием, и расспросить их о причинах выбора веры. Такие верующие, как мне сказали, есть в приходах Даляна, Шэньчжэня и Гуанчжоу. Связываюсь со священниками этих приходов через китайские социальные медиа, те, в свою очередь, передают мне контакты своих духовных чад на условиях строгой анонимности.

В виртуальном пространстве местные оказываются куда более разговорчивыми, чем в жизни. Первый же запрос к незнакомой китаянке приносит мне серию коротких звуковых сообщений, в которых молодая женщина, пожелавшая остаться неназванной, рассказывает о своем пути к православной вере. Выросшая в буддийской семье, в студенческие годы она столкнулась с жестокой депрессией и именно тогда решила почитать Библию. Вскоре девушка стала активным членом даляньской протестантской общины. Однако удовлетворения не было: «В протестантизме мне только говорили, что Бог любит меня, но я никак не могла этого почувствовать». Особенно китаянку огорчило женское лидерство в общине. Именно в тот период интенсивных духовных поисков она познакомилась с американцем, который рассказал ей о восточном традиционном христианстве и привел в местную православную общину. После этого она приняла крещение у священника Иоанна Щелокова. Еще одна китаянка рассказала, что и ее к православной вере привел все тот же американский друг.

Молодой человек, с которым я тоже вступила в диалог, поведал, что стал протестантом в 2012 году, но был обескуражен обилием толкований Священного Писания. «Поскольку я не обладаю умением отличить истинное толкование от ложного, я буду посещать самую традиционную церковь. Так я пришел к православию», – сказал он.

Протоиерей Дионисий Поздняев координирует работу русских общин по всему Китаю. Фото с сайта www.orthodoxy.hk

У главного железнодорожного вокзала Харбина встречает меня недавно отреставрированный Иверский храм. Мой отель находится неподалеку, на улице Гоголя, по-китайски «Гуогели дже». Звучит «Катюша», вокруг лавки с русскими товарами. Поодаль на небольшом пятачке стоят церкви трех христианских конфессий: католический собор, баптистский дом молитвы и русский Покровский храм.

Верующих на богослужении в русской церкви – человек 20. Из них русских не более пяти, все остальные – китайцы. И все же они далекие потомки русских эмигрантов, догадываюсь я, рассматривая широкие открытые лица. Служба идет на русском. На китайском дублируются только самые значительные места литургии. Позже священник рассказал мне, что по-китайски хор выучился петь совсем недавно.

После литургии общая трапеза в общинном доме, но немногочисленные русские стараются улизнуть до ее начала. «Каждую неделю одна и та же похлебка да рис», – сетует Сергей, один из координаторов русского клуба Харбина. Подают действительно густой суп из капусты и картошки и пустой рис. После еды беседую со священником Александром Юй Ши и постоянной прихожанкой Ниной, единственной из китайцев, кто еще может разговаривать на русском. Священник рассказывает, что, когда ему было 39 лет, его и еще одного мужчину выбрала община для обучения в семинарии в России. Община же договорилась об обучении с китайскими властями, которые, в свою очередь, связались с Отделом внешних церковных связей (ОВЦС) Московского патриархата. До этого Юй Ши уже бывал в Москве, учился коммерции. Нина говорит, что русской была ее бабушка, которая с детства водила ее к православной литургии, а в годы культурной революции верующие молились дома.

И все-таки, несмотря на купола и колокольный звон в городе, который заслужил прозвище Русской Атлантиды, местных жителей русского происхождения, как и в других приходах КНР, совсем немного.

Поместная – но еще не церковь

По мнению Дионисия Поздняева, встречающаяся в публицистике цифра в 15 тыс. православных верующих в Китае означает общую численность русских как малой народности КНР, из которых далеко не все верующие РПЦ. «Православных из них около 2,5 тыс.», – утверждает клирик. Священник Андрей Бухтеев говорит, что в его даляньской общине от 15 до 30 человек. В Шэньчжэне-Гуанчжоу по трое верующих в каждом городе, рассказывает протоиерей Дмитрий Лукьянов. Одна из самых крупных православных общин страны – шанхайская, в ее группе в китайской социальной сети состоят около 500 человек. «Китайцы есть, из смелых, постоянно участвующих в богослужении ходит пять человек. Из более осторожных, приходящих только на Рождество и Пасху, более 30», – рассказывает священник Иоанн Щелоков. Есть православный приход в Пекине, но и там китайцев немного.

Дионисий Поздняев определяет свою главную задачу в подобных условиях так: «содействие нормализации положения Китайской православной церкви», созданной на базе Русской духовной миссии в 1957 году решением Синода РПЦ, представляется проблематичным. Под нормализацией понимается «процесс или комплекс мер, направленный на то, чтобы церковь осуществляла полноценное служение». Для этого нужны клирики, здания и верующие.

В середине 1960-х годов с разницей в несколько лет умерли два китайских епископа, соперничавших за звание первоиерарха Китайской автономной православной церкви (КАПЦ): ставленник Москвы Василий (Шуан) и его соперник Симеон (Ду). На этом прервалась епископская линия, а в начале 2000-х годов умерли последние китайские священники Георгий Чжу и Александр Ду Лифу. В 1997 году Синод РПЦ постановил, что в условиях отсутствия в Китае собственного предстоятеля церкви временным главой местных общин считается патриарх Московский и всея Руси.

В настоящее время в КАПЦ, по словам Дионисия Поздняева, есть два православных священника-китайца: кроме Александра Юй Ши в Харбине служит Павел Сунь. В марте 2018 года между ОВЦС и Русско-китайской рабочей группой по сотрудничеству в религиозной сфере было заключено соглашение о подготовке священников в России. Однако практических шагов в этом направлении пока не предпринято. «Китайцам нравится общаться с иностранцами, особенно с иностранцами, которые говорят на китайском», – объясняет настоятель гонконгского прихода востребованность священников из России. «С инициативой о подготовке священника должна выступить община верующих», – говорит Александр Юй Ши. С этим согласен и Поздняев: «В конечном итоге все упирается в вопрос самоорганизации общин». Однако православие не считается одной из пяти официальных религий КНР, поэтому получить права на регистрацию такой общины очень сложно. «Очень много требований, – говорит Александр Юй Ши, – а у нас ведь люди бывают и неграмотные. Нам это очень сложно».

Сейчас в Китае у православия статус религии русского национального меньшинства. Обряды можно совершать в местах, официально зарегистрированных под ведение религиозной деятельности по приглашению местной религиозной общины и с санкции местного отделения Государственного управления по делам религий КНР. При этом присутствие китайцев на богослужениях фактически запрещено.

Существующие приходы РПЦ в уникальных случаях используют для богослужений здания официально зарегистрированных религиозных общин (католиков) и помещения дипмиссий России или других стран. Например, в Пекине богослужения совершаются в храме на территории посольства РФ, официально зарегистрированном как музей. В Шанхае, по словам Иоанна Щелокова, приход не зарегистрирован вообще. «Это для нас, иностранцев, невозможно, а количества граждан Китая недостаточно для регистрации», – говорит он. Часто богослужения совершаются на квартирах, что нарушает китайское законодательство. Церковные же здания русской духовной миссии, несмотря на начатый в 1980-х годах процесс реституции, находятся в собственности КНР. Заявлять на них права некому, так как КАПЦ на национальном уровне не представлена. В настоящее время она существует только «канонически», то есть, по словам священника Дионисия Голубева, «в умственных построениях».

Возможно, поэтому, говорит Александр Юй Ши, РПЦ больше волнует «вопрос восстановления духовной жизни» в Китае, чем регистрация приходов. Тем более что китайские власти «относительно благожелательны» по отношению к представителям Московского патриархата. Поздняев все же добавляет назидательно: «Всем китайцам, кто бы их ни крестил, надо объяснить, что они прихожане КАПЦ».

Из морозного Харбина возвращаюсь на китайский юг – в Чэнду, столицу провинции Сычуань. Здесь встречаюсь с единственным в 11-миллионном городе православным китайцем Джоном. Джон носит традиционную китайскую одежду и буддийские четки. Он работает медбратом в больнице и говорит на практически идеальном американском английском. Выходец из буддийской среды, он может часами рассказывать о течениях китайского буддизма, но его давно обратил в православие американский проповедник.

Джон переводит с английского и распространяет в группах в китайских социальных медиа тексты христианской тематики. Пока результата от этой «миссионерской» деятельности практически никакого, зато в процессе Джон встретил свою невесту. Нино долго вела подобные протестантские группы, в одной из которых они и познакомились. Сейчас девушка готовится принять православие в гонконгском приходе РПЦ.

Смена вех китаеведения

Ну и немного о том, как среди эмиссаров Московского патриархата происходит переоценка ценностей в области академического востоковедения. Протоиерей Дионисий Поздняев подарил мне отпечатанную в созданном им издательстве православной литературы брошюру о Петре Каменском, отметив, что этот начальник одной из духовных миссий забыт незаслуженно, а заслуги знаменитого Иоакинфа Бичурина, наоборот, чересчур превозносятся. Каменский рачительно вел дела, аккуратно служил литургию и направлял отчеты в МИД, снискав славу человека, критически настроенного к китайской культуре. Архимандрит Иакинф же, «не стесняясь, ходил в Пекине по базарам, гостиницам и всяким народным собраниям, удовлетворяя тем своей научной любознательности и любви к наблюдениям». «Мне эти величины представляются просто несопоставимыми. Бичурин подарил русскоязычным исследователям прямой доступ к официальным историописаниям Китая без европейских посредников. Каменский, притом что его роль сейчас переоценивается, даже приблизительно не создал ничего подобного. По-моему, он не более чем талантливый организатор, – считает Дмитрий Желобов, старший преподаватель Уральского федерального университета, научный сотрудник Сычуаньского университета (КНР). – Кроме того, Каменский, по всей видимости, не любил Китай и его культуру, а это всегда плохо отражается на результатах научной деятельности».

Может быть, и не только научной, учитывая положение дел в китайских приходах РПЦ.  

Гонконг-Харбин-Чэнду