Людмила Вязмитинова Проект "Полюса" прочно утвердился в литературной программе клубов "ОГИ", продолжая продуцировать интересные и посещаемые мероприятия. Вечер 28 февраля в "ПирОГах" на Никольской показал, что жива и даже осуществима столь часто оказывающаяся за рамками "Полюсов" идея собственно "полюсности" - в самом хорошем смысле реализации этой идеи.
Полюсность, породившую на редкость интересный литературный вечер, можно обозначить, обратившись к самоидентификации его героев, порадовавших не только очень хорошими стихами, но и умением доходчиво и занимательно излагать свое - вызвавшее не меньший, чем стихи, интерес - видение литературного процесса.
Татьяна Милова - поэт, Леонид Костюков - "прозаик, пишущий стихи", при том что оба они не чужды литературной критики (а Костюков так и вовсе сотрудник "НГ-EL", см. с.4 этого номера). Актуальность темы соотношения прозы и поэзии, хорошо подобранная пара авторов (спасибо ведущему вечер директору литературных программ "ОГИ" Юрию Цветкову), умение "полюсов" хорошо излагать суть происходящего в литературе - все это привело к тому, что два часа пролетели незаметно: и разговор, и чтение стихов хотелось продолжать и продолжать. Соответственно и записок на этот раз было очень много, при том что все они были весьма содержательны.
И Милова, и Костюков читали очень хорошие стихи. Эти стихи присущими поэзии методами решают проблему онтологии мира и человека. Недаром философия и поэзия связаны тесно и неразрывно. В этих стихах описывается, а точнее, свидетельствуется труднопостижимая для человека загадочность и запутанность мира, в котором он живет, мира, представляющего собой мешанину из "рая" и "ада". Если попытаться обозначить, чем стихи Костюкова отличаются от стихов Миловой, то в первую очередь бросается в глаза выраженная повествовательность первых, недаром Костюков тяготеет к жанру баллады. В его стихах, как правило, фигурирует "он", и даже если героем является "я", оно является участником четко развивающегося сюжета, фактически - рассказа. Миловой же присущи более плотное переплетение образов и столь характерные для современной поэзии центонность и интертекстуальность. Можно сказать, что Милова пропускает мир через себя, а Костюков - себя через мир.
С этим хорошо согласуется то, что Костюков считает поэзию, прозу и драматургию принципиально разными литературными жанрами, задействующими разные механизмы реализации творческого процесса, а Милова особой принципиальности в их различии не находит. Характерно также мнение Костюкова, что в ходе написания прозы "возникает мир живых фигур", являясь свидетельством ее качества и целью. Милова же считает, что свидетельством качества и целью поэтического текста является его отрыв от "я" автора и получение возможности совершенно автономной жизни.
Настоящий фурор произвела заключительная часть вечера, на которой Костюков излагал (точнее, представлял) некий пока еще несуществующий фильм, снятый по придуманному им сюжету. По ходу этого действия он напевал песни из этого фильма, автором слов и даже мелодии которых он сам и является. Тексты этих песен - уже тексты Поэта, а не "прозаика, пишущего стихи". Такие вот метаморфозы с прозой и поэзией.
