Евгения Косолапова Дмитрий Быков, поэт, журналист и писатель, пообщался со своими читателями и поклонниками в Центре восточной литературы РГБ, где проходят теперь литературные вечера главной библиотеки страны. Нынешний был посвящен главным образом скорому выходу новой книги стихов Дмитрия Быкова.
Автор явился в костюме в стиле милитари и затертой футболке, устремил на публику свои голубые глаза и сказал, что сегодня будет читать только стихотворения. И в основном из старого. «А потом можно и поговорить», – добавляет Быков. Человек пятнадцать сидящих, в основном эпатажных бабушек и мужчин среднего возраста, а также дам бальзаковского возраста кивают, на лицах – воодушевление.
Стихи свои Быков читает потрясающе, хотя видно то ли напускное, то ли природное волнение, выражающееся в темпе его речитатива. Зал одобрительно хлопает строкам о любви, смерти и нашей жизни. Что-то и от Есенина, и от Блока, и от любимых им акмеистов чувствуется в манере речи и чтении этого человека. Темы стихотворных размышлений Быкова – свобода в варварском Риме и Советы с их «эпохой арестов», красота зимнего пейзажа в голубых тонах и мечтательное настроение солдата, смотрящего на фотографию своей девушки┘ Но Быков не только «свободный поэт», но и политический журналист, мнящий «политические стихи – пошлостью». «Постыдные строфы» на политические темы Быков оформляет как прозу.
На вечере Дмитрий говорил и о новом проекте – книге о Булате Окуджаве. Быков подметил, что после 90-х годов Окуджава для многих «умер» – как Блок после революции. Но надо иметь определенную силу, чтобы пройти и через такое, – вот мысль поэта, много рассуждавшего о философии реинкарнации души Поэзии. «Транслятором божественной гармонии» считает поэт Жуковского, Блока, затем и Окуджаву.
Дальнейший разговор вылился в целый литературный спор о постмодернизме. В результате поэт и прозаик умело доказал на примере собственного романа «Эвакуатор», что постмодернизма не существует, а есть лишь Любовь. Те же, кто занимается этим «направлением», по мнению Быкова, исследуют то, чего не бывает. «Это еще одна, тысяча первая попытка встать вровень с искусством или выше его», – говорит Быков.
Затем, по просьбе всех сидящих и слушающих, поэт снова читал стихи, заставившие всех умолкнуть. А под конец несколько девушек, просивших подписать то энциклопедию кельтской мифологии, то учебник по литературе, окружили Быкова с восторженными возгласами: «Можно задать вам несколько вопросов?» И беседа перешла в русло разговоров о том, как до перестройки на журфаке МГУ на лекциях мерили джинсы и о чем следует читать эти самые лекции гуманитариям. Отозвавшись с восхищением о журфаке МГУ, где он знал исключительно старую школу (Розенталя, например), и вновь – об акмеистах, Быков заявил, что ни под каким видом не хочет входить в историю (а зачем?). Ну только ежели в качестве поэта: «Ведь они нравятся девушкам!»
