Евгения Воробьева Свой первый юбилей проект «Критический минимум» встретил вполне достойно: организаторы – куратор вечеров в «Булгаковском доме» Андрей Коровин и куратор салона «Классики XXI века» Елена Пахомова – присоединили к традиционной команде критиков (Людмила Вязмитинова, Сергей Арутюнов, Евгения Вежлян) Данилу Давыдова, ранее участвовавшего в проекте, но неоднократно выражавшего свое несогласие с его концепцией, в роли же «критикуемых» на сей раз выступили авторы, чей авторитет непререкаем для литературного сообщества – Юлий Гуголев, Федор Сваровский, Владимир Строчков, Дмитрий Строцев и Аркадий Штыпель.
Предполагалось, видимо, что критики не подпадут под влияние тусовки и займутся критикой в прямом и традиционном понимании этого слова. Как сказал в кулуарах один из зрителей действа, «критика – это ведь когда ругают», и был явно обижен на происходящее, потому что участники, которым геростратова слава была ни к чему, выискивать стилистических блох у признанных и состоявшихся авторов не стали. Все, кто поднимался на сцену, пытались объяснить, каждый по-своему (то при помощи цветистых метафор, как Арутюнов, то более или менее филологически, хотя и довольно расплывчато – ибо в две минуты, отведенные регламентом, филологический анализ вкупе с выводами не уместишь – как Вязмитинова и Вежлян, либо с историко-литературной точки зрения, как это делал спонтанно включившийся в игру Виктор Кулле) особенности поэтики предложенного автора, и как она соотносится с его, так сказать, «сценическим имиджем», и почему его репутация такова, как она сложилась.
Однако в жанре устного высказывания эти попытки звучали скорее как панегирик, чем как анализ. Ничего не попишешь. Такова сила риторической формы! Данила Давыдов использовал эту ее особенность – превращать любое высказывание либо в похвалу, либо в хулу, чтобы свое вовсе уж редуцировать до «N очень хороший поэт!». Когда затеянный перформанс надоел ему, он поставил вопрос ребром, заявив, что высказываться о стихах должны лишь филологи в своем узком кругу, прочие же типы разговора о стихах лишены всякого смысла, ибо непонятно, кому адресованы: те, мол, кто читает современную поэзию, все это и так понимают, прочим же – оно тем более не нужно.
Естественно, в игровых рамках проекта попытка Давыдова «выйти за территорию» априори не могла привести к конфликту: по завершении программы участники мирно отправились в буфет. Но нарыв был вскрыт. Действительно, какой должна быть критика поэзии? Откуда исходит запрос на нее? Кто и зачем ее читает? В конце концов зачем вообще нужно что-то говорить о том, с чем и так все могут познакомиться? Не здесь и не сейчас отвечать на эти вопросы. Важно, чтобы они, наконец, были поставлены.
