Беседовали Михаил – Борис, так что же все-таки произошло?
– 17 ноября прошлого года посетитель магазина «Фаланстер» приобрел книгу Вирджинии Депант «Трахни меня» и забрал чек. После этого в помещение вошли люди, оказавшиеся сотрудниками организации с трудно выговариваемой аббревиатурой УМБНСПР и ИАЗ (Управления милиции по борьбе с нарушениями в сфере потребительского рынка и исполнению административного законодательства) ГУВД Москвы. В присутствии понятых ими был составлен протокол о покупке в нашем магазине книги, которую они классифицировали как «порнография», а также акт об изъятии других книг этой серии. Кроме романа Вирджинии Депант в этот список попали: «Евангелие от змеи» Пьера Бордаж, «Смерть Билингвы» Томаса Гунцига, «Парадоксия: дневник хищницы» Лидии Ланч и «Путешествие в Агарту» Абеля Поссе. Все эти книги вышли в 2003–2004 годах в серии Overdrive издательства «Ультра.Культура».
Замечу, что весной 2006 года по запросу депутата Госдумы Александра Чуева в отношении издательства «Ультра.Культура» уже возбуждалось уголовное дело по статье 242 УК РФ «Незаконное распространение порнографических материалов и предметов», причем в числе других книг фигурировал тот же самый роман Вирджинии Депант.
В итоге, несмотря на все усилия, следствию не удалось доказать, что этот роман является «продукцией порнографического содержания». Был еще у данной проверки дополнительный интерес. Один сотрудник судорожно искал газету «Лимонка».
– Под «Лимонкой», которая не выходит с 2002 года, они имели в виду газету «Трудодни»?
– Наверное. Но поскольку мы этой газетой не торгуем и не держим, обнаружить ее им не удалось, и они ограничились изъятием подвернувшихся книг.
В течение следующей недели нам несколько раз звонили разные люди с одного и того же номера и интересовались, как у нас можно приобрести ту или иную книгу, запрещенную по суду или из списка экстремистской литературы Федеральной регистрационной службы. Разумеется, ничего из этого списка у нас не продается.
Потом из Пресненской прокуратуры попросили дать объяснение, кем из нас, при каких обстоятельствах и с какой целью в октябре 2007 года по адресу Б.Козихинский переулок, д. 10 (старый адрес магазина «Фаланстер») продано 400 экземпляров газеты «Трудодни» № 5. Абсурд заключается в том, что уже почти два года, как мы оттуда переехали.
Наконец, 14 декабря меня вызывает дознаватель Тверского ОВД Галина Николаевна Глинка, предупреждает о возможности возбуждения в отношении меня уголовного дела по статье 242 УК РФ и сообщает, что у нее на руках «сексологическая» экспертиза Института культурологии о том, что изъятые в магазине книги являются порнографией.
Меня это удивило, потому что Институт культурологии возглавляет Кирилл Разлогов, человек, которого я знаю и уважаю. Казус заключается в том, что именно он несколько лет назад организовывал прокат фильма «Трахни меня» (поставленного Люком Бессонном и самой Вирджинией Депант по одноименному роману) и, в частности, демонстрировал его в рамках XXIII Московского кинофестиваля «Опасные связи».
К счастью, пока дело не возбуждено. Мне кажется, причина в том, что дознаватель понимает неубедительность произведенной «экспертизы» (на самом деле экспертиза может быть только при уже открытом деле, пока это только «предварительное заключение специалиста»). Как выяснилось, сотрудницей Института культурологии, доцентом, кандидатом филологических наук без ведома руководства по запросу заместителя начальника УМБНСПР и ИАЗ ГУВД Москвы Рустама Ахмеджанова действительно было проведено «сексологическое исследование». Причем сотрудничала она с органами правопорядка на протяжении пяти лет и экспертизы писала постоянно. Впрочем, по четырем книгам она дала уклончивые заключения и только про «Парадоксию» Лидии Ланч написала, что «весь текст романа – большой порноэпизод», хотя и здесь оговорилась, что «сверхзадача романа – вызвать за счет этого шокового эффекта отвержение мира постиндустриального мегаполиса, породившего подобные жизнь и чувства». Поскольку половые сцены выполняют в этом романе подчиненную художественному замыслу роль, то он не может быть классифицирован как порнография.
Что интересно, книга «Парадоксия: дневник хищницы» через два года после «Ультра.Культуры» была переиздана крупнейшим российским издательством «АСТ» в популярной «оранжевой» серии «Альтернатива» и сейчас продается практически во всех крупных магазинах.
– Какие у вас версии произошедшего?
– Часто высказывают два мнения. Первое – это конкуренция. Но это маловероятно, потому что Москва стоит на последнем месте среди европейских столиц по количеству книжных магазинов на душу населения. В Москве книжных магазинов столько же, сколько, например, в Белграде, хотя там живет всего 700 тысяч человек. Я уже не говорю о Париже или Лондоне. В Тбилиси и Кишиневе больше книжных магазинов, чем в Москве! А с магазинами, занимающимися реализацией интеллектуальной литературой, ситуация в Москве совсем катастрофическая.
Второе предположение – это рейдерство, что кто-то позарился на наше помещение. Это тоже маловероятно, потому что мы арендуем его по коммерческой стоимости. Если кто-то хочет заполучить это помещение, то ему следует просто договориться с хозяевами.
Так что скорее всего мы раздражаем кого-то из чиновников, причем раздражаем не потому, что политически заострены, а как раз наоборот, потому что политически не ангажированы, потому что у нас отсутствует портрет Путина, потому что мы стремимся представить самый широкий ассортимент литературы. По-видимому, у кого-то из чиновников существует стереотип, будто бы сегодня книга все еще является оружием. А может быть, какой-то работник ЦАО хочет выслужиться и бежит впереди паровоза.
Наконец, возможно, кого-то раздражает само разнообразие ассортимента в магазине. Пример, который я приводил множество раз: представьте человека в погонах, который всю жизнь карабкался по служебной лестнице, книги ему читать было некогда. И вот он заходит в книжный магазин и видит толстенную книгу «Аквариус – глаголы движения в воде в славянских языках». Он воспримет ее просто как издевательство над собой, глумление в особо циничной форме.
– Я знаю, что задолго до контрольной закупки в магазин регулярно наведывались подозрительные люди, на вечерах и презентациях производилась оперативная съемка...
– И мероприятия в кафе Bilingua снимаются на видео, и в других местах, и вообще всегда, когда есть намек на что-то политическое. Мы к этому привыкли. Но я не думаю, что за «наездом» на «Фаланстер» стоят серьезные структуры, вроде ФСБ, которые подобными видеосъемками занимаются. Я не думаю, что, например, лекция о Данте, прочитанная Ольгой Седаковой, может являться политическим раздражителем. Скорее всего это локальная инициатива излишне ретивых чиновников.
– Вам не приходило в голову, что поджог магазина «Фаланстер» в 2005 году, пожар в «Билингве», убийство в «Пирогах» на Дмитровке и последующее закрытие кафе и т.д. – слишком много совпадений?
– Найти связь можно всегда, но это уже конспирология, которую я считаю лженаукой. Я не верю, что существует суперзлодей, который где-то сидит и придумывает хитроумные комбинации. Впрочем, связь, возможно, есть, но на другом уровне. Просто власть не заинтересована в сохранении независимых открытых дискуссионных площадок. У нас слово и перо все еще приравниваются к штыку и гранате. После пожара в старом помещении «Фаланстера» за двадцать дней, что мы там еще находились до переезда, следователь ни разу не появился. Мне стоило большого труда вообще найти его. Стоит ли говорить, что поимкой поджигателей никто не занимался?
Я не имею в виду только книжные магазины, то же самое происходит с выставками, театральными постановками. Кому мозолил глаза Музей кино? Сегодня вся культурная политика сводится к выступлениям ансамбля Моисеева или хора Красной армии. То, что есть, разрушается, а вместо разрушенного создают «имитацию», как в городском строительстве: берется дом, сносится и строится похожий, а контекст исчезает полностью. Никого же не волнует, что разрушается шедевр конструктивизма – дом Наркомфина на Новинском бульваре. Когда-то в Москве конструктивизм был, а скоро останется два-три здания.
– В чем состоит, по вашему мнению, уникальность «Фаланстера»?
– Слово «уникальность» не очень хорошее. На безрыбье и рак щука. Зрячий среди слепых воспринимается как человек с уникальными способностями, а в действительности он просто здоровый. Когда в Москве останется один магазин интеллектуальной книги, он невольно будет уникальным, но это не значит, что он уникален в культурном плане. То, что наш магазин воспринимается в таком качестве, – это позор для нашего общества, потому что таких магазинов в Москве, по моим подсчетам, должно быть около сорока. А сегодня их можно пересчитать по пальцам: «Фаланстер», Ad Marginem, «Согласие», «Гилея», лавка Литинститута и магазины ОГИ. Ситуация катастрофическая.
В отличие от крупных книготорговых центров маленькие магазины работают не только с крупными издательствами, но также с маленькими издательствами (выпускающими несколько наименований в год) и авторами. Поэтому у нас можно купить книги, которые по определению не могут попасть в сети распространения.
Потом, к нам попадают книги, которые не представляют интерес для крупных магазинов в коммерческом отношении. В крупных магазинах есть негласное правило – после поступления в продажу книги стоят полтора года, а потом возвращаются в издательство. Такая судьба постигла «Историю безумия» Мишеля Фуко, которая вышла в конце 90-х, постояла какое-то время в магазинах, не была раскуплена и с тех пор блуждала по складам. Мы ее нашли, и она у нас долго продавалась.
Кроме того, в крупных магазинах любая площадь имеет цену. Если книга не окупает эту площадь, то она опять-таки возвращается издателю. Магазину выгоднее занять эту площадь бестселлером. Поэтому, скажем, современная поэзия в принципе не может попасть в крупные магазины: она экономически неэффективна. Неэффективны книги по языкознанию, философии, а также книги, с момента выхода которых прошло несколько лет.
– Вы сами что-нибудь пишете?
– Нет, я не литератор. Я занят своей работой, семьей и жизнью. Меня полностью устраивает роль посредника между интеллектуальным продуктом и читательской аудиторией.
– Расширяться не думаете?
– Думали и сознательно от этого отказались, несмотря на заманчивые предложения. Создание нового магазина влечет за собой увеличение доходов, и здесь доход выходит на первый план. Мы даже не можем, хотя хотелось бы, открыть магазин в другом городе. Вообще в провинции сейчас тяжелая ситуация: в Петербурге практически не осталось маленьких магазинов, а, например, против единственного магазина интеллектуальной литературы на Волге, в Саратове, «Оксюморон» совсем недавно пытались завести уголовное дело за распространение якобы экстремистской литературы. Магазин, слава богу, не закрыли, но ситуация там еще хуже, чем здесь.
