Андрей Чернов
Евгений Клюев остается большим выдумщиком, даже надписывая читателям книги.
Фото автора
«Идя сюда, я думал: что бы вам почитать – смешное или новое? Потом понял, что это можно совместить» – такими словами поэт, прозаик, переводчик, драматург Евгений Клюев открыл свой вечер в Булгаковском доме. Мероприятие показало, что любители взросло-детских сказок и стихов в жанре нонсенса продолжают интересоваться творчеством этого «русского датчанина»: зал был переполнен.
Клюев уже довольно давно живет в Копенгагене и почти свыкся с титулом «датского сказочника». Со сказок он начал и на этот раз: сборник их скоро выходит у писателя в издательстве «Время». Сразу предупредив неофитов, что «прицельно детского» он не пишет, а ориентируется скорее на взрослых поклонников волшебства, Клюев прочел четыре новые вещицы. Про Замок со сломанной дужкой, который чуть было не попал в сумасшедший дом; про Сердечко, вырезанное из картона, которое хотело любить всех-всех; про капризный Фантик, которого вихрь превратил в неопознанную летающую конфету; про Розовую свинку из марципана и ее соседей по новогодней елке. «Уютный» голос и «нездешний» вид автора внушали публике очевидную мысль: новый Андерсен явился!
Но в литературе Клюев – скорее англоман. Это доказывает его новый цикл озорных полуабсурдистских стихотворений. Их герои – «учителя всякой всячины» (книгу именно с таким названием готовит издательство Livebook), которые учат неизвестно чему: например, поеданью мыла. Смех в зале вызывали уже одни только имена этих учителей – Шарлотта Подполковниковна Шлиц, Игнат Велосипедович Рожков и т.п. А уж чему конкретно учили своих подопечных все эти «наставники», лучше пока умолчим┘
Своим же учителем в поэзии Клюев считает жившего в ХIХ веке британца Эдварда Лира. У нас в основном знают его шуточные лимерики. А Клюев недавно перевел весь корпус стихов Лира – включая большие, не столь известные в России вещи. Их-то он и прочитал в третьем отделении вечера. Формальную изощренность и тонкий сарказм лировских сочинений чтец передал великолепной артистической интонацией и мимикой. Наибольший эффект произвело стихотворение «Виконт со скал», которое, согласно указанию самого Лира, переводчик исполнил поочередно соло и «хором».
Как профессиональный филолог-лингвист Клюев не упустил случая поговорить о теории литературы и переводческой «кухне» (тем более что публика в зале собралась понимающая). «При работе с текстами Лира или Кэрролла всегда есть большое искушение переводить как попало. Мол, если это абсурд, то никто ошибок и не заметит. Но у этой алогичной поэзии есть своя логика», – отметил писатель. Рассказывал он и об особенностях своей жизни в датской языковой среде: в этой стране, например, не понимают приблизительных рифм и не изображают в сказках медведя и волка (ибо этих животных попросту нет в тамошней реальной фауне). Сам Клюев датским владеет в совершенстве, пишет на нем статьи, но стихи – никогда: «Я давно разделил сферы влияния двух языков во мне». И вообще парадокс: сочинения полиглота Клюева очень плохо переводимы на другие наречия. Живя в «стране викингов», он вытворяет с русским языком столь немыслимые трюки, что и поныне остается «крепким орешком» для европейских переводчиков.
