Соня Некрасова
Вячеслав Курицын рассказывает о свободной прессе 90-х. Фото автора
В музее «Гараж» прошла лекция писателя и критика Вячеслава Курицына о прессе 1990-х. А точнее, о выделенности в стоящий особняком цех, сообщества, выступавшего на страницах основных газет и в силу особого положения пишущего гораздо свободнее, во всех смыслах, чем рядовые авторы. Тема была – «Культ журналистики в 1990-е годы».
Упомянутая свобода высказывания, учитывая обозначенное время ее существования, делала тексты тогдашних журналистов похожими на вольные проекты в сегодняшних интернет-блогах, где владелец аккаунта может писать практически на любую тему и выражать какое угодно мнение. Разница лишь в том, что тогда не было соцсетей и возможности – при наличии соответствующих способностей – собрать многотысячную аудиторию читателей одним, образно говоря, кликом мыши. Говорить с широким кругом подписчиков могли только журналисты центральных многотиражных изданий; писать же о том, о чем хотелось, а не выполняя редакционное задание, получалось лишь у того самого особого, весьма узкого круга авторов.
Подобный кастовый «бульон» сформировался из таких ингредиентов, как сохранившийся с советских времен высокий статус слова, которое переродилось из механизма доведения до населения «священных» текстов партийных съездов в инструмент переработки реальности, презумпция наличия высокой же образованности авторов, умышленно создававших практически недоступные пониманию тексты, а также повадка говорить со страниц газет не столько с читателем, сколько со своими коллегами по «касте». Читатели же были лишь своего рода свидетелями того, что происходило на этой «элитной кухне». «К столу» в итоге подавались подчас вымышленные новости, сочиненные в ходе культурологических экспериментов, и парадоксальные выводы из анализа экзотических для того времени сфер бытия, а молодые «повара» имели смелость успешно осаживать редакцию газеты, которая выражала недоумение по поводу странного контента отправленных на верстку текстов.
В качестве примеров были упомянуты газеты «Сегодня» и «НГ», журналы «Волга», «Матадор» и «Столица». Среди персоналий – Борис Кузьминский с опусом про «грязную женщину» с головой, похожей на гнилую дыню, гонявшуюся за приглянувшимся ей автором по всему московскому метро, Титус Советологов 12-й (Игорь Зотов), повествовавший со страниц «НГ» о том или ином событии, сам лектор, однажды по предложению главного редактора сочинивший «Оду на визит Гельмута Коля в Россию» («О канцлер! В облике твоем/ И в образе твоем/ Мы дух германский узнаем/ Ликуем и поем…/ Бывало время, мы с тобой/ Германия моя/ Русско-немецкими костьми/ Усеяли поля…»), Константин Эрнст с материалом про телеведущего Сергея Шолохова, названного им «Муреночком» и изученного на предмет гендерных предпочтений («Смотри, как вертится нахал; нахал довольно жмурится и едет спать к жене»), Валерий Панюшкин, снабженный особыми красными баллончиками с московским воздухом и направленный в Европу для приобщения тамошних жителей к российскому кислороду…
В заключение был поднят вопрос ответственности представителей культовой журналистики за то, что сегодня происходит на российском культурном поле, – сворачивание, оскудение, исчезновение из газет разделов, посвященных искусству, и т.д. Было отмечено, что, с одной стороны, решая вопрос о том, стоит ли в чем-то винить себя, следует избегать рисовки и приписывания себе ключевой роли в происходивших и идущих процессах, но не надо и полностью исключать свое влияние на становление нынешнего медийного пространства, отказываться от своих идей, целей и трудов, сформировавших заслуживающий архивации культпродукт.
