In memoriam

17 февраля от нас ушла Кира Алексеевна Сошинская (1933–2022) – художник, книжный иллюстратор, писатель, переводчик. Многие ее знали как супругу Игоря Можейко, писавшего под псевдонимом Кир Булычев. Это был удивительный семейно-творческий союз. Первые сборники рассказов Булычева – «Чудеса в Гусляре», «Люди как люди» – вышли с ее иллюстрациями и на обложках, и внутри. Настоящие ценители фантастики хранят первое издание «Реки Хронос», сборник «Похищение чародея», «Коралловый замок», «Летнее утро» – хотя все это много раз выходило в роскошных изданиях, – именно из-за иллюстраций Киры Алексеевны. У нее было невероятное художническое чутье, увидеть плохо оформленную книгу для нее было все равно что для музыканта с абсолютным слухом услышать фальшивую ноту. В Москве проходило несколько выставок, на которых работы Киры Сошинской соседствовали с акварелями Кира Булычева, ее авторская выставка была в Лондоне.

В ее переводах выходили на русском произведения таких корифеев мировой фантастики, как Айзек Азимов, Роберт Силверберг, Кристофер Сташефф, Курт Воннегут, Роберт Янг, дуэт Генри Каттнер и Кэтрин Мур и др.

В 60-е годы в журнале «Искатель» и альманахе «Фантастика» выходили ее рассказы из цикла «Экспедиции Седова», другие произведения. В последние годы она снова взялась за перо. Произведения стала подписывать «Кира Селезнева», взяв, как когда-то поступил Кир Булычев, в качестве псевдонима имя своей мамы. Вышло два сборника рассказов: «Были-небыли» и «Дубль два». В произведениях, вошедших в них, удивительным образом реальность сталкивается с гротеском и даже абсурдом. Затем было два небольших, но очень емких романа – очень крымский (ее отец был из Симферополя) «История жизни Царевны» и очень московский (Кира Алексеевна родилась в Москве) «Подруги». Один из последних ее рассказов – озорная история попугая «Найденыш» – был опубликован в «НГ-EL» от 21.01.21.

Строгая и сдержанная по-английски дама (он любила и хорошо знала британскую историю и культуру), Кира Сошинская оберегала Кира Булычева от назойливых поклонников, после его смерти делала все возможное для сохранения его наследия. «Только бы помнили Игоря», – говорила она, отдавая права на заведомо слабую экранизацию… Теперь пришло время сказать: «Только бы помнили Киру Алексеевну». Кира соединилась с Киром.

«НГ-EL»

15 февраля не стало замечательной переводчицы Елены Александровны Суриц (Богатыревой) (1929–2022). Этой весной ей было бы 93. Она родилась в очень талантливой семье: отец – крупный инженер-изобретатель Александр Ниточкин, мать – геофизик Гедда Суриц (дочь дипломата Якова Сурица), брат – издатель и букинист Сергей Ниточкин, тетя – историк балета Елизавета Суриц, дядя – писатель-сказочник Александр Шаров, двоюродный брат – писатель Владимир Шаров.

Начинала Елена Александровна как переводчик со скандинавских языков, в последние же годы работала только с английским. Перечень переведенных ею текстов сам по себе займет не одну страницу. Она переводила реалистов и абсурдистов, модернистов и сказочников. В ее переводе вышли Джонатан Свифт и Вальтер Скотт, Эдгар По и О. Генри, Редьярд Киплинг и Оскар Уайльд, Уильям Голдинг и Сэмюэль Беккет, Трумен Капоте и Сол Беллоу, Эжен Ионеско и Стефан Цвейг, Кнут Гамсун и Ингмар Бергман… Она получила за переводы немало премий: «Инолит» (1994, 2010), премию Британского совета (2006), «Мастер» (2007) и др. «Роль переводчика весьма скромная», – говорила Елена Александровна о своей работе, и часто мы узнавали о ее достижениях «из вторых рук».

В молодости ее называли «нестеровской девушкой». Действительно, она до поздних лет очень хорошо выглядела и была похожа на героиню картины Михаила Нестерова «Амазонка». Помню ее стройную маленькую фигуру в длинной юбке или черном приталенном пальто. Лена была очень стильной и стеснялась своей старости, которая хоть и поздно, но все-таки пришла к ней.

Она всегда говорила то, что думала, а таких людей принято считать неуступчивыми. При этом у нее было много преданных друзей, которых она сохранила с ранней юности, и уход каждого она тяжело переживала. Она была по-королевски щедра. Как-то я похвалила ее красивый ремень. Недолго думая, она его сняла и протянула мне.

Она очень любила Сэмюэля Беккета и была одной из первых, кто перевел его на русский язык. В предисловии к своему переводу она писала: «Без этой ритмической, ищущей слов немоты, без этого многозначного, как поэзия, парадоксального и гаерски-трагического, как жизнь, задумчивого, заступнического, гениального бормотания очень трудно... представить себе то, что принято называть современной литературой».

Этой литературе – как современной, так и не очень – сама она подвижнически служила. Первые атаки болезни начались еще несколько лет назад, но мозг упрямо восстанавливался, и Елена Александровна снова садилась за компьютер.

Ольга Дунаевская