Бесптичьих озер заголосень

Композитор и музыковед Антон Ровнер рассказывает о поэте Илье Бокштейне. Фото Николая Милешкина

В арт-проекте «Бегемот Внутри» на площадке Культурного центра им. академика Д.С. Лихачева состоялся вечер, посвященный Илье Бокштейну (1937–1999). Поэт, художник, эссеист, переводчик, он был похож на человека, способного построить дом на любой земле и с любыми людьми: все, что нужно для жизни – творчество, а оно исходит из внутреннего импульса, поэтому с внешним миром поэт взаимодействовал неосторожно, невнимательно, не рассчитывая получить от него выгоду или удовольствия. «Биографии, кроме творческой, у меня нет», – написал он когда-то Константину Кузьминскому.

Действительно, подробно рассказывая о событиях жизни Бокштейна, один из организаторов вечера, композитор и музыковед Антон Ровнер (чьи родители Аркадий Ровнер и Виктория Андреева дружили с Бокштейном и получили в дар его рукописные поэтические тетради) не упомянул ни женских имен, ни названий литературных объединений, ни списков публикаций и выпущенных собраний сочинений автора. И это неудивительно: времени и сил хватало только на необходимое: знакомство с другими художественными мирами писателей и философов, неустанное чтение и поиск своих смыслов. Впрочем, это не отменяло своеобразного участия Бокштейна в общественной жизни, выразившееся в его выступлении с речью «44 года кровавого пути к коммунизму», которую поэт декламировал у памятника Маяковскому, за что был приговорен к пяти годам лагеря, где продолжил заниматься интенсивным интеллектуальным трудом и начал писать стихи.

Исток своего творческого пути он называл «первым озарением». И это легкое, едва уловимое озарение стало ощутимым и реальным, когда стихотворения Бокштейна читала поэт и литературовед Валерия Исмиева, начавшая выступление с фразы: «Кажется, что это была совершенно другая эпоха. По этой земле ходили абсолютные бессеребреники, поэты, которые не думали про то, как им продать свои стихи, сколько можно заработать на культурологических выступлениях. Эта эпоха ушла навсегда». Недолгая пауза. И музыка стихов. Мелодии, рождающиеся из синтеза мудрости и чуткого сердца: «осень/ о листьев/ безлесинь/ о сотки/ бессолнечных/ просек/ о лоси/ без злости/ весенней/ сини/ оград огородных/ разини/ безрогих дорог именины/ осин синеоких смотрины/ осень/ о песен безлесинь/ бесптичьих озер заголосень/ загадки без песен девичьих».

Постоянный обитатель библиотек, Бокштейн штудировал труды по философии и литературоведению и, кажется, видел все, что остается за строками и приводит к идеям. Так он создал свой мир с особенной неповторимой метафизикой, где все интеллектуальное и фундаментальное становится музыкальным, только растущим, еще не развившимся до конца, таким, чему нужно время для созревания. «Носители этих миров скользят мимо нас, и зачастую мы этого даже не понимаем. Они докучливые, одержимые, а потом эти люди исчезают из нашей жизни, и мы понимаем, что соприкасались с Божьим чудом, а новые чудеса могут и не случиться», – закончила выступление Исмиева.