Круто налившийся свист

Олег Леушин (второй слева) представляет молодых актеров: Максима Лакомкина, Ксению Ефремову, Максима Метельникова и Карину Дымонт. Фото автора

В Московском доме книги на Новом Арбате состоялся театральный вечер, посвященный 135-летию со дня рождения поэта, прозаика и переводчика Бориса Пастернака.

Вначале художественный руководитель Театра на Юго-Западе Олег Леушин в шутливой форме спросил: «Кто сегодня здесь? Знатоки есть?» Из зала стали доноситься названия или первые строчки стихотворений Пастернака типа «Свеча горела...», «Гул затих. Я вышел на подмостки...». Удовлетворившись, Леушин пригласил на сцену артистов театра: Карину Дымонт, Максима Лакомкина, Ксению Ефремову, Максима Метельникова.

Леушин признался, что этот вечер – эксперимент, поскольку артисты стихотворения будут читать с листа. Первым выступал Метельников с «Определением поэзии». Подавая распечатанный текст актеру, Леушин сказал: «Сейчас посмотрим, сходится ли определение поэзии ваше с Борисом Пастернаком, ведь вы тоже пишете стихи». «Это – круто налившийся свист, / Это – щелканье сдавленных льдинок. / Это – ночь, леденящая лист, / Это – двух соловьев поединок», – с надрывом зазвучали строки классика, периодически с интонацией, скорее напоминающей манеру читки Владимира Маяковского.

Дымонт прочитала: «А хочешь, подарю тебе звезду, / Которая зажглась в зените лета, / И не уходит даже на рассвете, / Неся покой, тепло и красоту… / Лови! Я ею тоже обогрета...» Манера исполнения так же, как и у Максима, словно бы приглашала к диалогу, будто накатывающая и отступающая волна, звучала голосом Карины.

«Все нынешней весной особое. / Живее воробьев шумиха. / Я даже выразить не пробую, / Как на душе светло и тихо. / Иначе думается, пишется, / И громкою октавой в хоре / Земной могучий голос слышится / Освобожденных территорий...» – Ефремова выбрала иную, нежели ее предшественники, тактику в общении с публикой – разговор по душам с близкими людьми.

Лакомкин, как признался худрук, не только артист, но и по совместительству его зять, должен был в конце чтения своего стихотворения решить, будет ли он читать подобные произведения своим детям. «Зверинец расположен в парке. / Протягиваем контрамарки. / Входную арку окружа, / Стоят у кассы сторожа...» – словно действительно изучая произведение Пастернака в поиске ответа на заданный вопрос, прочитал Лакомкин.

От «Зверинца» недалеко и до «Июльской грозы», подумалось Леушину, и он вновь передал слово Ефремовой, после чего вновь в зал вернули «Зимнюю ночь» уже при помощи Метельникова.

Когда публика затаила дыхание, Леушин решил поделиться историей о гастролях театра во Франции, где тулузские артисты предложили русским устроить поэтический «баттл» со стихами Маяковского. Как признался Леушин, Маяковского трудно читать, а без подготовки тем более. «Как же смешно Маяковский звучит на французском!» – сказал худрук, а зал громко рассмеялся. Так изящно Леушин подвел к другой ипостаси Пастернака – переводчика. «Стансы к Августе» Джорджа Гордона Байрона в переводе Пастернака прозвучали на английском языке в исполнении Дымонт и на русском – Леушина. Эта читка казалась игрой волн, в ней чередовались английские строки с русскими, словно соревнуясь друг с другом и не уступая ни на полшага. «Though the day of my destiny’s over, / Когда время мое миновало / And the star of my fate hath declined, / И звезда закатилась моя, / Thy soft heart refused to discover / Недочетов лишь ты не искала / The faults which so many could find / И ошибкам моим не судья».

На вечере также прозвучали отрывки из поэм Пастернака и фрагменты из спектаклей театра в формате театральной читки.