Великой жизни нет нужды страшиться

Валерия Исмиева, она же Марцела Радошкевич. Фото Елены Кукиной

Поэт Николай Милешкин, куратор арт-проекта «Бегемот внутри», организовал в Библиотеке им. Лермонтова, что в Сокольниках, творческую встречу с поэтом-философом Валерией Исмиевой. Ее псевдоним – Марцела Радошкевич. Была представлена книга «Venus Consolatrix», прозвучали стихи немецкоязычных и англоязычных поэтов (в книге их более 20).

Чтение нуждается в определенной атмосфере: тишина залов библиотеки создана для этого. В течение двух часов звучали переводы из книги «Venus Consolatrix», комментарии неочевидного, рассказы о смысловых подтекстах, что особенно касалось английских поэтов-метафизиков, а также развернутые ответы на вопросы слушателей. Искусствовед и философ Исмиева выступила с докладом о поэзии. Ведь именно желание лучше понять выбранные стихи и их авторов, по ее словам, стало главной причиной появления представленной на вечере книги переводов.

Солнце подсвечивало стены. На невидимой скрипке Марцела Радошкевич исполняла стихи. Плавные, отчасти похожие на дирижерские, движения исполнительницы в небольшом тихом зале отдавались игрой смыслов, как, например, в стихотворении Эндрю Марвелла: «Пусть свет есть всё, но как он груб» («Сад»). Но для того, кто ищет большего, чем социальное и природное: / Ум, умалившись наслажденьем, / Уходит в счастье постиженья. / Ум – океан, где каждый род / Свое подобье обретет».

Свойство поэзии не обещать, но одаривать, исподволь, раскрытием смыслов, не сводя их к логическому дискурсу. Таинственный женский образ у Стефана Георге – реален или более связан с семантикой средневекового «Романа о Розе»? «Глаз черного дрозда», увиденный нашим современником, поэтом Яном Вагнером в жерле дождевой бочки – только ли метафора или знак соприсутствия иной, метафизической реальности? Как, например, у Георга Тракля? Драматургия текстов подчеркивала красоту мелодий, а заинтересованный диалог со слушателями раскрывал новые оттенки. Так, вопросы поэтессы Елены Кукиной высветили ироничные интонации текстов Рихарда Демеля, которыми открылся вечер.

Стихи авторов, убежденных едва ли не в спасительных возможностях поэтического слова, провоцируют на сопоставления. Еще недавно была вера в общение – социальное и неформальное. Сегодня и такой опыт исчезающе мал. Дистанция между современным мировосприятием и строками Демеля кажется непреодолимой: «любившим много многое простится. / Великой жизни нет нужды страшиться…»

Маленькие ночные серенады мифологии творчества, как мраморные парковые скульптуры, укутанные на зиму в груботканые мешки, высвечиваются в современных сумерках любви «Книгой висячих садов» Стефана Георге. По признанию Исмиевой-Радошкевич, его «Книга…» для нее особенно ценна и тем, что на часть текстов из нее Арнольд Шёнберг создал свой новаторский вокальный цикл. Переводчица отметила, что существуют структурные и смысловые параллели между этим текстом и «Соловьиным садом» Александра Блока.

Интонационное разнообразие поэзии самого разного свойства – от лирической нежности до романтического призыва, в котором «к отважной ясности все вещи сведены» (Джонн Донн. «Речь на предмет этой тени»), содействовало переживанию семантической полифонии, а свободный диалог, возможно, стал еще одним стимулом к творчеству присутствовавших.