Сорящий перлами, как мудрец

Вечер памяти Владимира Микушевича вели Борис Романов и вдова поэта Татьяна Микушевич. Игорь Бурдонов и Ли Цуйвэнь представили его стихи в переводе на китайский. Фото автора

В малом зале Центрального Дома литераторов прошел вечер памяти поэта, прозаика, переводчика, литературоведа и религиозного философа Владимира Микушевича (1936–2024). Было представлено издание нового перевода «Фауста» Гёте, выполненного Микушевичем, а также посмертная книга «Лучи» с его афористическими высказываниями и другими записями 1999–2000 годов. Встречу вели поэт и литературовед, автор «НГ-EL» Борис Романов, многие годы знавший Микушевича, и вдова поэта Татьяна Микушевич. Выступали поэт Вячеслав Куприянов, литературный критик Евгений Потупов, филолог Владимир Аннушкин, издатели, ученики, друзья. Журналистка Людмила Харламова рассказала о записи выступлений Микушевича, сделанной в 1990-е годы на таллинском телевидении. Литератор Игорь Бурдонов представил стихи поэта, переведенные на китайский Гу Юем. Их прочла поэтесса Ли Цуйвэнь. Говорили о колоссальном творческом наследии литератора и философа, которое ждет своих исследователей и издателей, декламировали стихи, исполняли песни на стихи поэта. Говорили о феноменальных способностях Микушевича, которые придают его трудам таинственный сакральный смысл.

Слушатели лекций в годы его преподавания в Институте журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ) помнят, что Микушевич строил речь как пространственную конструкцию, стягивая ее логическими связями, опираясь на фундаментальные знания и личные убеждения, от которых не отступался, о которых заявлял прямо. Серьезный, неспешный, со строгим пронзительным взглядом, он говорил ровно и убедительно. Не останавливался, чтобы подобрать слово, обдумать ответ. Такие речи всегда экспромт, интеллектуальный монолог. Каждую фразу он изрекал, произносил с одним и тем же интонационным рисунком и заканчивал уверенно и категорично, что отличает людей несомневающихся, имеющих постоянную и мощную поддержку мироздания.

В собеседнике Микушевич дорожил способностью мыслить. Никогда не начинал отвечать на чье-то соображение или вопрос с отрицания. Поглощал вопрос с благожелательностью, используя его как основу для дальнейшего ответа, который в итоге нередко утверждал обратное. Из любого заявления он мог выстроить собственное оригинальное умозаключение, одновременно парадоксальное и точное. А когда на семинаре заходила речь о переводе с других языков, когда студенты слушали его переводы, вдруг открывалось, что он не переводил с немецкого, французского, древнеармянского – а учил Рильке, Бодлера, Григора Нарекаци говорить на хорошем русском языке. Расточительный, сорящий перлами, как мудрец, он имел последователей, впитывающих каждое его слово. Честолюбивый, как актер, он имел аудиторию, способную оценить его по достоинству. Встречи в родовом имении в Малаховке – летние на день рождения Микушевича, зимние на Татьянин день – помнятся многим. Сколько причастных, пришедших на вечер памяти, перебирали события, связанные с кумиром и мастером, только сейчас осознав, как много получили от него и сколь малым смогли ответить. Об этом вспоминали друзья и коллеги в день его памяти.

Беспомощный в обыденной жизни, как это свойственно мыслителям, он имел верного поводыря – супругу Татьяну Владимировну, которая сегодня надежно хранит его память, его дело.

Владимир Микушевич ждал достойного собеседника, но не дождался. Ему было скучно среди нас. Поэтому, вероятно, его тайными, равными ему собеседниками были те, кто снисходит лишь к избранным.