Торжество разума

Дмитрий Биленкин. Пустыня жизни. Роман; Рассказы. - М.: АСТ, 2002, 747 с.

В аннотации к книге Биленкин назван "мастером фантастики, НАУЧНОЙ в классическом смысле этого слова". Что на деле, разумеется, лукавство. Научной фантастики как таковой, строящей верифицируемые модели мира, давно уже нет.

Хронолеты и нелинейные антигравитаторы Биленкина служат той же цели, что и сказочные ковры-самолеты - вспомогательный реквизит, позволяющий лихо закрутить сюжет, а то и просто пересказать по-новому старую истину.

О том, что на первый взгляд незначительное, но необратимое вмешательство может привести к трагическим последствиям ("Догнать орла").

О том, что совершенное по неведению и небрежению действие может обернуться чудовищным преступлением, гибелью целого мира ("Чужие глаза").

О том, что до зубов вооруженный человек туп и понапрасну жесток, поскольку, упиваясь обманчивым могуществом, не желает вникнуть в происходящее ("Пересечение пути"). В сущности, каждый рассказ Биленкина - это притча. На худой конец басня с моралью. Пересказанная чуть старомодным тяжеловесным слогом с внутренними монологами героев, проясняющими по ходу дела необходимое, с несколько напыщенными диалогами - за что, видимо, Биленкин и оказался причислен к разряду "настоящих фантастов". А притча и басня повествует именно о людях, под какими бы личинами те ни скрывались.

Недаром один из героев Биленкина (не этого, иного сборника - "Космический бог") - психолог Полынов. Пожалуй, этот фантаст был первым у нас, кто сделал психолога центральным, ключевым героем. И дал ему в руки самое совершенное, беспощадное и гуманное оружие - способность понимать других людей.

Это, кстати, блестящая повесть, что не потеряла ничего, несмотря на недавнюю смену государственного строя. Коммунистические максимы в ней были общечеловеческими, а сюжету может позавидовать любой современный автор боевиков...

Биленкин - мастер рассказа. Рассказы его отточены, изящны, жестко выстроены и изобретательны. Единственный его роман (скорее большая повесть) "Пустыня жизни" богат идеями - что фантастическими (вторжение "островов прошлого" в пространство мирной и продвинутой Земли, плазменная форма жизни, совокупное мышление для решения особо заковыристых проблем и т.п.), что социальными (взаимоотношение личностного и родоплеменного сознания у первобытного человека, модель возникновения диктатора в благополучном обществе).

Но тяжеловесные рассуждения героя о долге перед наукой и человечеством со ссылками на диалектический материализм заставляют вспомнить о благонамеренной просветительской фантастике времен "Техники - Молодежи".

И все же "старая школа" хороша. Ибо в отличие от "новой волны" она за любым, самым крутым сюжетным поворотом усматривает сверхзадачу.

Продумывает ходы, следит за деталями, но не упускает именно этой сверхзадачи.

И пускай для фантаста Дмитрия Биленкина, ушедшего от нас пятнадцать лет назад, сверхзадача эта состояла в том, чтобы еще раз напомнить нам те универсальные постулаты, которые мы как представители вида Homo sapiens теоретически должны бы усвоить чуть не с рождения.

Любая высокая истина, в сущности, тривиальна.