Виталий Третьяков -ЕВГЕНИЙ ОЛЕГОВИЧ, ведущие ядерные державы, прежде всего США, Франция и, возможно, Китай, продолжают совершенствование своего ядерного оружия с помощью методов компьютерного моделирования. Россия придерживается моратория на ядерные взрывы и все более и более отстает от передовых стран в области вычислительной техники. Не приведет ли это, во-первых, к потере потенциала сдерживания, а во-вторых, к увеличению риска катастроф из-за физического старения ядерных боеприпасов?
- Не только Россия, но и три названные вами страны (как, впрочем, пока и все остальные) соблюдают мораторий. Среди арсенала мер поддержания безопасности ядерного оружия, помимо вычислительного метода и физического эксперимента, имеются также так называемые неядерные взрывные эксперименты, позволяющие нам быть уверенными в ядерной боеготовности России. Сегодня состояние ядерного арсенала таково, что можно говорить о сохранении паритета возможностей для решения комплекса задач по сохранению ядерного оружейного комплекса.
Тем не менее нам следует помнить о том, что в США уже раздавались (и на достаточно высоком политическом уровне) голоса о принципиальной возможности создания новых видов ядерного оружия без натурных испытаний. Проведенный специалистами Минатома взвешенный анализ показал, что пока это не более чем относительно далекая перспектива. Однако если она станет реальностью, причем реализуется в одностороннем порядке, возникнет опасность, что ради поддержания военного паритета страны, не обладающие соответствующими вычислительными или программными комплексами, могут возобновить испытания.
- А насколько возможно и целесообразно возобновление испытательных ядерных взрывов?
- Технических проблем для возобновления не существует. До недавнего времени нас связывали собственные односторонние обязательства, а в настоящее время к ним добавилась и ратификация ДВЗЯИ, который, впрочем, пока не ратифицирован достаточным числом стран (в том числе и США) для его вступления в силу.
Целесообразность возобновления испытательных взрывов определяется комплексным анализом ряда технических и политических факторов, на основе которых министры обороны и атомной энергии России ежегодно готовят соответствующий доклад. В нем содержатся рекомендации президенту страны. Наш последний доклад Владимиру Путину констатировал сохранение возможности решения задач в области ядерного оружия без проведения натурных испытаний. Но тем не менее следует помнить, что ДВЗЯИ предусматривает выход из режима Договора, в том числе и в одностороннем порядке, если наш президент будет считать его соблюдение противоречащим интересам национальной безопасности России.
- Сообщалось о проектах уничтожения с помощью ядерных взрывов запасов химического оружия, которое Россия должна ликвидировать в соответствии со взятыми на себя обязательствами. Как вы относитесь к подобным проектам?
- Проектов такого рода пока нет, хотя идеи использования ядерных взрывов применительно к утилизации химического оружия мне приходилось слышать неоднократно. Для реализации таких идей инженерных проблем, полагаю, возникнуть не должно. Тем не менее не очевидно, что можно легко доказать безвредность такой технологии для окружающей среды. При серьезном интересе со стороны тех, кто отвечает за утилизацию химических боеприпасов, мы были бы готовы внимательно и детально исследовать со всех точек зрения реализуемость подобных проектов.
- Не возникло ли у вас после катастрофы АПЛ 'Курск' сомнений в том, что в средне- и долгосрочной перспективе Россия сможет безопасно эксплуатировать столь сложные объекты, как подводные лодки с ядерными энергетическими установками?
- Вполне понятно, почему могут возникать такие сомнения. Также очевидно, что системных изменений в экономике и социальной сфере, которые ликвидировали бы саму почву для подобных сомнений, пока не произошло. Но время для них не упущено, и существует положительная динамика если и не процессов, то предпосылок к ним, оправдывающая общественные ожидания и определяющая уровень доверия в отношении политической и государственной власти.
Не могу не напомнить, что все годы советской власти развитие, использование и безопасность сложной техники (ядерной, космической и авиационной) основывались не на общем техническом и экономическом уровне страны (как, например, в США или Японии), а на концентрации вокруг поставленной задачи по созданию такой техники лучших ресурсов, прежде всего человеческих. Эта практика пока еще действует по инерции, но нельзя опоздать с подведением под эту сферу совершенно другого базиса: соответствия объема задач и финансовых ресурсов, уровня оплаты специалистов и обеспечения подготовки нового поколения кадров. Наконец, как это ни парадоксально может звучать, эта авария продемонстрировала уникальную безопасность ядерной энергетической установки. При экстремальных воздействиях и значительных разрушениях самой АПЛ разгерметизации защитных барьеров ядерного топлива не произошло. Окончательный диагноз будет поставлен после подъема 'Курска', но уже сейчас ясно, что ядерная энергетическая установка выдержала запредельные испытания на безопасность.
- Оставшийся в наследство от СССР атомный оружейный комплекс России (как и ВПК в целом) оказался избыточным. Можно ли дать характеристику его нынешнего состояния и перспектив реформирования?
- Было бы точнее сказать, что избыточным оказался арсенал ядерного оружия у всех участников гонки вооружений, в том числе и у США. Тем не менее ядерный комплекс (наука, цикл специальных ядерных материалов, производство, испытательная база, технологии и т.д.) обладает природным дуализмом. У него есть возможности не только военного, но и, как мы раньше говорили, народнохозяйственного использования. При этом не только, а, может быть, даже не столько энергетического. В США, например, объем бизнеса, связанного с радиоактивными изотопами (в медицине, в сельском хозяйстве, промышленности, науке), в несколько раз превышает выручку от продаж электроэнергии АЭС. Россия далеко отстала в этой сфере. Еще в середине 80-х годов мы были где-то на 50-60-м месте в мире по использованию изотопов в медицинской диагностике. Наши позиции за эти годы если и изменились, то не в лучшую сторону.
Реальная конверсия в атомной отрасли пошла только с средины 1999 года, когда мы смогли направить на нее нами же заработанные средства от контракта по ВОУ-НОУ. У нас получилось развить ряд проектов, и мы можем ждать существенные результаты уже в ближайшие годы. Для общего успеха нужно добиться, чтобы характерный для ядерного комплекса уровень интеллектуальности и качества проникал в смежные области техники.
Если вы ждете от меня еще более прямую характеристику состояния, то смею вас заверить, что ядерный комплекс скорее жив, хотя и перенес несколько ампутаций. Практически потерян строительный кулак: распался на бессмысленно приватизированные части. Мы его сейчас собираем в ОАО (более 50% акций - у государства) 'Росатомстрой'. В сложном положении - приборная подотрасль: ищем подходы по ее восстановлению. Ряд безвозвратных потерь можно насчитать в атомном машиностроении. Утешает лишь то, что полностью восстанавливать все потерянное не требуется: интеграция в мировую экономику лишает нас необходимости иметь замкнутое натуральное хозяйство. Если раньше мы были просто обязаны все производить у себя в стране и не всегда на мировом уровне качества, сейчас необходимо делать то, что мы можем делать не хуже, чем кто-то другой во всем мире. И в этом плане Средмашу (как мы по привычке называем нашу отрасль) повезло: он не был как отрасль развален в начале реформ 90-х годов, хотя и не сумел вовремя поменять статус своей внутренней организации. Корпоративный, по сути, комплекс уродливо совмещает черты административной и рыночной экономики. Если мы не упустим окончательно время интеграции подотраслей в корпоративные структуры (преимущественно с преобладающим или полным сохранением на них государственной собственности), то перспективы сохранить отрасль как один из основных локомотивов развития реального сектора отечественной экономики хорошие.
- Экспорт Минатома всего в полтора раза меньше, чем экспорт оружия всех предприятий, в советское время входивших в ВПК (исключая Минсредмаш). В чем причины такого явления? Только ли в специфике продукции и сохранении централизованного управления?
- Это объясняется как спецификой продукции, учитывать которую приходится не только Минатому, но и всем хозяйственным руководителям в стране, так и тем, что в лихие годы непродуманных реформ отрасль не была приватизирована и сохранилась. Сегодня же отрасль не только дает бюджету намного больше, чем из него получает (для того же ядерного оружия или ядерной науки). Не следует забывать, что Минатом экспортом своей продукции способствует развитию всего реального сектора страны. Не будь Минатома, страна обсуждала бы сейчас совсем другие проблемы, прежде всего искала бы средства для ликвидации последствий создания ядерного оружия. Экспортная способность отрасли - лучшая характеристика ее мирового уровня. При этом речь идет не о сырьевом экспорте, в котором Россия достаточно преуспела, а об экспорте высокотехнологичном. Не следует путать, например, экспорт обогащенного урана с экспортом природных ресурсов. Технологии обогащения урана до сих пор в России остаются выше, чем в США. Но мы и здесь считаем необходимым экспорт топлива для АЭС, экспорт электричества, произведенного АЭС, важнее экспорта урана, пусть даже и обогащенного. Именно эту мысль на коллегии Минатома в Снежинске в прошлом году высказал президент Владимир Путин.
- Удовлетворены ли вы существующими законами, на основании которых Минатом занимается экспортной деятельностью?
- Вряд ли кто-то всерьез будет отрицать, что экспортная деятельность имеет для национально-государственных интересов России первостепенную важность. Однако сказать, что исходя из этих интересов построен, например, Бюджетный или Налоговый кодексы - было бы натяжкой. Крупные объекты, такие, как АЭС, во всем мире строятся на кредитной основе. Нашей слабенькой банковской системе кредитование подобных объектов пока не под силу. Поэтому важнейшим инструментом является кредитование бюджетное. Но разве допустимо (а так у нас происходит), что в один год принимается решение об экспортном кредите под какой-то проект, а затем каждый год заново решается: продолжать кредитование или нет? Или можно ли считать нормальным положение, когда налоги собираются с производителя до того, как он получил плату за выполненные работы?
- Почему так происходит?
- Я не сторонник 'теории заговоров', но в суматохе преобразований начала 90-х можно тем не менее уловить 'направляющую и руководящую' силу, правда, уже не отечественного происхождения. Что стоит, например, за исключением из указа первого президента России позиции о возможности ядерных поставок в страны, не поставившие всю свою деятельность под гарантии МАГАТЭ, в интересах безопасности? Это решение принято только для России. Все остальные страны, объединившиеся в так называемую Группу ядерных поставщиков, такую возможность за собой не только оставили, но и практически использовали. Когда же указом уже нового президента наше правовое поле было гармонизировано с западным и, пользуясь им, мы ответили положительно на запрос индийской стороны о поставке топливных таблеток для АЭС (кстати, находящейся под гарантиями МАГАТЭ), вся политическая и обслуживающая ее медийная мощь некоторых западных стран была запущена против России. К сожалению, в обоз чужих интересов попали и некоторые из наших вроде бы и союзников.
Теперь поразмышляйте, как быть в весьма вероятном случае запроса индийской стороны на строительство не только двух блоков АЭС Кудамкулам, под ограничения не подпадающих (так как это было Соглашение еще советских времен), но и дополнительных блоков из программы активного развития атомной энергетики Индии?
- Но ведь существуют достаточно прочные рамки договоренностей ядерных государств в этом отношении. Действовать в противоречии с ними означает идти на по меньшей мере вербальный конфликт. В то же время очевидна несправедливость существующего положения дел...
- Альтернатива перед нами жесткая. Следует провести пересмотр режима международного договора, наносящего серьезный ущерб экономическим интересам нашей страны. Иначе мы будем должны следовать сложившемуся режиму до тех пор, пока не созреют, по мнению наших западных конкурентов, возможности для полного вытеснения Минатома России с азиатских рынков. В этот момент все ограничения (уже для них, а не для нас) будут немедленно сняты. И тогда можно будет оскорбленно дуться, а работать на азиатских рынках будем уже не мы.
Дарья Гармоненко 