Армия Пакистана трансформируется

Акцент

Пакистанская армия, как одна из наиболее крупных на юге Азии (примерно 500 тысяч солдат) и наиболее боеспособных, всегда была в центре внимания специалистов-политологов. Повышенный интерес к ней связан с частыми захватами армией власти в стране, наличием опасного очага напряженности в Кашмире, непосредственной близостью Пакистана к бурлящему котлу, каким является Афганистан, и, наконец (но не в последнюю очередь), фактом обладания Пакистаном ядерного оружия. В последние полтора месяца к перечисленным причинам добавилась еще одна - непосредственная вовлеченность Пакистана в возглавляемую США антитеррористическую кампанию.

ПРЕРВАННЫЙ ПРОЦЕСС

Это обстоятельство приобрело особую остроту, поскольку, армия вступила в прямую конфронтацию с исламскими радикалами, выступающими за всемерную и открытую помощь Пакистана талибам в Афганистане, что развернуло бы как внешнюю, так и внутреннюю политику Пакистана на 180 градусов, отбросило бы страну на столетия назад в социально-экономическом и политическом плане. В случае победы исламистов руководство страны должно было бы отменить Конституцию и объявить Пакистан исламским государством со всеми вытекающими отсюда последствиями. Такое развитие событий в корне изменило бы и облик пакистанской армии.

Современная ситуация в пакистанской армии имеет свою предысторию, и протекавшая исламизация страны, в том числе и армии, во времена Зия уль-Хака - одна из причин ее возникновения.

Всякая армия - живой организм, и с течением времени в ней возникают и отмирают различные идейные тенденции. Так, в начале 50-х гг. в пакистанской армии вдруг возобладало левореформистское движение (закончившееся судом над группой офицеров по "Равалпиндскому делу о заговоре"). В 60-х и начале 70-х гг. просматривались либеральные и умеренно-консервативные настроения. При Зия уль-Хаке со всей силой проявилась полоса преобладания исламистских идей, вызванная изменениями в социальном составе офицерского корпуса. Надо подчеркнуть, однако, что до тех пор, пока армия действует как орудие конституционной власти, изменения в идеологической ориентации армии не имеют определяющего значения.

Процесс подготовки профессионального военного долог и труден. Из рядового человека, рекрута-контрактника следует вытравить многое из его этнического, культурного, социально-экономического и образовательного прошлого, превратить его в естественную частицу сложной и специфической государственной структуры, называемой армией. Для этого он должен органически усвоить основные принципы службы, пройти через этап муштры или автоматического реагирования на возникновение стандартных ситуаций, короче - стать "настоящим военным". Из прежнего багажа вчерашний рекрут имеет право сохранить такие качества, как личную храбрость и инициативность. Но даже и они будут полезными, только если работают на благо подразделения, к которому солдат принадлежит. Корпоративная лояльность - есть альфа и омега успешной службы в пакистанской армии, принцип, который не может быть нарушен ни при каких обстоятельствах. Самоидентификация каждого члена армейского коллектива только как части единого целого всячески поощряется и стимулируется.

В условиях Пакистана, где много говорят об особой, чуть ли не мессианской роли армии, строго мотивированный комплекс подготовки и обучения профессионального солдата вкупе представляет собой своеобразную идеологию. Национализм и религия с присущими им своими идеологиями становятся элементами армейской идеологии при сохранении за последней наивысшей позиции. Ислам, придающий особое значение жизни после смерти, помогает воспитывать в солдате готовность отдать жизнь ради поставленной цели и храбрость. В сочетании с национализмом это наполняет сакральным смыслом саму идею борьбы до конца во имя "защиты (спасения) родины".

Если отбросить все второстепенное, то в конечном счете лицо армии определяют те правовые, юридические рамки, в которых она живет и действует. Та армия, о которой мы говорили в течение 54 лет существования государства Пакистан, является конституционным институтом, зафиксированным в соответствующих законодательных актах парламента.

Несмотря на периодически повторяющиеся захваты власти военными, когда действие Основного закона ограничивается или приостанавливается, армия никогда не отменяла Конституцию, а, напротив, заявляла о своей верности ей. Иначе это означало бы, что она ставит себя вне закона. Ведь в Конституции записано, что долг армии состоит в том, чтобы защищать Пакистан от внешней агрессии или угрозы войны и помогать гражданской власти, когда к ней за такой помощью обращается правительство. В противном случае армия сама становится правительством, то есть субъектом власти, и сама создает для себя рамки деятельности. А это сразу же ставит вопрос о легитимности такого шага, о правомочности таких действий с точки зрения основного закона.

МЕЧТА ФАНАТИКОВ - "КАРАЮЩИЙ МЕЧ АЛЛАХА"

Объявление законов шариата основным законом страны, что означало бы отмену конституции и на чем настаивают сторонники развития событий в Пакистане по сценарию движения "Талибан", означало бы принципиальное изменения лица армии. Она перестала бы быть конституционным институтом и превратилась бы, как часто говорят афганские муллы, в "карающий меч Аллаха". А это, если отвлечься от религиозного пафоса, в свою очередь, означало бы, что четкие юридические рамки деятельности для армии будут отменены. Отныне она выполняла бы распоряжения и религиозные декреты (фатвы) клерикального руководства. Это была бы уже другая армия, с другой мотивацией и методами подготовки личного состава. Действующая сейчас армейская идеология должна будет уступить место лишь одному из ее (и не самому главному) компоненту - идеологии исламской. Страшно подумать о том, что могло бы быть в случае такого поворота событий, учитывая факт обладания Пакистаном ядерного оружия.

Собственно говоря, армия потеряла бы все: весь командный состав, обученный и воспитанный на западный манер (за исключением горстки сочувствующих исламистам офицеров), подлежал бы увольнению. Армия должна была бы расстаться с так полюбившимся ей имиджем "беспристрастного арбитра", готового в критические для страны моменты прийти на помощь и восстановить справедливость, то есть в очередной раз без малейшего риска для себя "во имя национальных интересов" захватить власть в стране.

Тем не менее, объективно оценивая обстановку, надо признать, что сила и влияние исламских радикалов и их организаций все время росла. Это было очевидно всем, в том числе и командованию армии. Именно этим объяснялась изначальная нерешительность властей во всем, что касалось действий и намерений исламистов. Процессии и митинги, в ходе которых, по мнению военного правительства, могли возникнуть неблагоприятные для армии тенденции, немедленно блокировались армейскими подразделениями, а такие же сборища исламистских сил, например, манифестации последователей деобандской школы богословия, не встречали никакого противодействия, даже если на них звучали антиармейские лозунги. Уступив требованиям исламских партий, правительство восстановило так называемые исламские параграфы Конституции, ранее исключенные из списка статей, которые с октября 1999 г. должны были представлять собой Основной закон.

Нельзя было игнорировать и происламские настроения определенной части офицерства, тем более что, по словам самого президента Мушаррафа, примерно 15% личного состава армии питают симпатии к исламистам. Отставной полковник Абдул Кайюм, прослуживший в армии 32 года, а ныне возглавляющий экстремистскую джихадистскую организацию "Танзим-уль-ихван", заявляет: "Выборы и демократия неприемлемы для нас. Первез Мушарраф должен наконец понять, что Пакистан - не секулярное, а исламское государство с исламской армией".

Головной болью высшего армейского командования уже давно стала Межвойсковая разведка, традиционно пользовавшаяся в Пакистане беспрецедентной автономией. В годы афганской войны, когда в нее были вовлечены СССР и США, через каналы МВР проходили многомиллионные американские средства, предназначенные для финансирования военных операций моджахедов, как, впрочем, и для подготовки воинов ислама в медресе (семинариях) на территории Пакистана, а также для приобретения вооружений. Не секрет, что значительные средства из того потока помощи осели в закромах МВР и использовались вплоть до недавнего времени по ее усмотрению, в том числе и с тем, чтобы не дать затухнуть пламени джихада в Афганистане и Кашмире. Все это заставляло командование относиться к ведомству с настороженностью и подозрением.

Если еще в начале сентября нынешнего года президент Пакистана генерал Первез Мушарраф осторожничал в своих оценках роли и значения "джихадистского" движения в Пакистане, инициированного не столько традиционными религиозными партиями, такими, как Джамаате ислами и Джамиатул улемае ислам, сколько вновь созданными "джихадистскими" организациями, поставлявшими моджахедов в Афганистан и Кашмир, то после начала антитеррористической операции, в которой Пакистан принимает непосредственное участие, его позиция предельно прояснилась. Раньше он подвергал сомнению мудрость антиэкстремистской политики, то ли надеясь в будущем привлечь исламские силы на свою сторону, то ли опасаясь (не без оснований) гражданской войны, но теперь сомнения рассеялись: бесконтрольное распространение идей талибанизации в Пакистане грозит гибелью не просто армии, но вообще государству Пакистан. А посему жребий брошен - армия и экстремисты исламского толка отныне стоят по разные стороны баррикад. Собственно, к необходимости проведения в отношении них жесткой политики Мушарраф пришел значительно раньше.

БОЛЬШИЕ ЗАЧИСТКИ

Еще в 2000 г. глава военного режима начал процесс чисток с армейского командования. В августе этого года были произведены важные перестановки в его ближайшем окружении. Генерал-лейтенант Азиз-хан, начальник генштаба и фигура # 2 в иерархии военного режима был смещен со своего поста и отправлен командовать корпусом в Лахор. Азиз-хан известен как человек, который непосредственно осуществлял контакты с движением "Талибан" и вообще отвечал за политику на афганском направлении. Его имя ассоциировалось с происламской, проталибской линией в политике Пакистана.

Министр внутренних дел отставной генерал Моинуддин Хайдер пригрозил строгим наказанием лицам, демонстрирующим оружие в ходе публичных сходок (обычная практика в современном Пакистане). Он также запретил сбор пожертвований на цели джихада. (Следует констатировать, что оба распоряжения остались без внимания. Газеты после этого были так же полны фотографиями бородатых фанатиков, потрясающих калашниковыми, как и до этого, а в общественных местах и не думали убирать ящики подаяний для кашмирских моджахедов).

В октябре 2000 г. был обнародован план разоружения 1 млн. боевиков - моджахедов состоящих в многочисленных "джихадистских" организациях и являющихся резервом террористических сил. Информированные источники указывали, что на самом деле вооруженных боевиков в стране было много больше, чем названная цифра.

В феврале 2001 г. был наконец приведен в исполнение смертный приговор Хак Навазу, убившему 11 лет назад директора иранского культурного центра в Мультане как представителя шиитов. Чтобы осуществить приговор, понадобилось преодолеть сопротивление фанатиков и арестовать сотни активистов-суннитов, требовавших помилования убийцы.

Уже после начала антитеррористической операции и согласия Пакистана предоставить свою территорию для проведения боевых действий вооруженными силами США генерал Мушарраф продолжил чистку среди командования пакистанской армии. На этот раз со своих постов были смещены руководитель Межвойсковой разведки (МВР) генерал Махмуд Ахмед и замначальника генштаба генерал Музаффар Усмани. Причина отстранений не называлась, однако известно, что на отставке Махмуда Ахмеда настаивали США и что оба генерала поддерживали контакты с отдельными религиозными организациями.

НА ПРОТИВОПОЛОЖНЫХ ПОЛЮСАХ

Более 50 лет назад выдающийся пакистанский деятель Мохаммед Али Джинна благодаря своей настойчивости, умению убеждать колеблющихся и вере в правоту своего дела сумел довести борьбу индийских мусульман за создание собственного государства на Южно-Азиатском субконтиненте до победного конца. Он и его последователи твердо верили, что созданное ими государство будет секулярным, в религиозном отношении терпимым и демократическим. Место муллы, по его убеждению, - в мечети, а посещение мечети - дело личной веры граждан и ни в коем случае не дело государства. Существует множество высказываний основателя государства на этот счет. Они не оставляют места для сомнений - государственная политика Пакистана должна строиться на либерально-демократических, секуляризированных, а не на религиозных началах.

Исламские экстремисты вывернули наизнанку концепцию Джинны и из последователя светской модели государственного строительства превратили его в поборника идеи истинно исламского государства. Именно об этом говорят сегодня на митингах в поддержку "Талибана" фанатики с автоматами в руках. Они то и дело ссылаются на Джинну и призывают бросить вызов Первезу Мушаррафу и армии, якобы пригласившим в страну архиврага мусульман - американцев для борьбы с дорогими их сердцу, носителями благочестия и мудрости - талибами.

Десятилетиями в Пакистане шла борьба между демократами и исламистами. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону, однако просвещенная часть пакистанского общества никогда не отдавала свои симпатии исламистам. Именно поэтому на всех выборах, когда-либо проходивших в Пакистане, за религиозные партии отдавало голоса не более 5 процентов электората.

И вот теперь наступил качественно новый и еще недавно казавшийся маловероятным этап развития страны. Линия политической борьбы проходит сегодня между исламскими радикалами и армией. Демократы оказались неспособными принципиально повлиять на развитие политической обстановки. Именно радикальные исламисты и армия стоят сейчас на противоположных полюсах борьбы. Та самая армия, которая за всю историю Пакистана тормозила демократический процесс, бесцеремонно вмешиваясь в политику, является на сегодняшний день единственным препятствием для прихода к власти проводников религиозного экстремизма, родных братьев талибов. Только она может обуздать безудержный фанатизм и невежество экстремистов. Если она не выполнит этой своей миссии, то исламское государство в Пакистане из лозунга превратится в реальность, и страна окажется отброшенной в своем развитии на века. Если же выполнит, то в перспективе у сил демократии есть шанс, поскольку, как показывает опыт самого Пакистана, армия не в состоянии долго управлять государством и в конечном счете должна будет передать власть гражданскому правительству.

Одно сейчас предельно ясно: Пакистан ожидает очередная, возможно затяжная и кровопролитная, полоса нестабильности и беспорядков. К такому выводу приходишь, когда знакомишься с сообщениями о довольно масштабных выступлениях экстремистов. К числу таких можно отнести, например, сообщение о захвате религиозными фанатиками власти в городке Чилас (пакистанская часть Кашмира), объявлении ими джихада против военного режима, если не будут выполнены их во многом невыполнимые требования о принципиальном изменении политики в отношении талибов, освобождении арестованных религиозных лидеров и жесткой линии в отношении Индии.