Виктора Литовкин
Министры обороны и иностранных дел России настояли на ратификации Пражского договора.
Фото РИА Новости
В минувшую пятницу в Государственной Думе состоялось второе чтение по законопроекту о ратификации Договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3), или, как его еще называют, Пражского договора. Он был подписан президентами двух стран в столице Чехии 8 апреля 2010 года.
Обсуждение и голосование по резолюции к этому соглашению прошли бурно, почти как в Сенате США, когда там тоже стоял вопрос о ратификации данного документа. И что любопытно, ярыми противниками СНВ-3 в отечественном парламенте стали коммунисты и либерал-демократы, которые в этом вопросе полностью солидаризировались с неоконсерваторами из Республиканской партии Соединенных Штатов. Но если в Сенате сторонники ратификации договора набрали 71 голос против 26 несогласных, то в Думе перевес был более ощутимый – 349 против 57.
Правда, сенаторы-республиканцы в ходе дебатов предложили почти 70 поправок, в том числе и 14 к самому тексту договора, а остальные к резолюции о его ратификации. Некоторые были весьма экзотическими. Например, сенатор Инхоф предложил увеличить ежегодные инспекции с 18 до 54. Поправка сенатора Риша требовала включить в договор признание взаимосвязи между стратегическим и тактическим ядерным вооружением. Поправка сенатора Туна предусматривала увеличение развернутых пусковых установок с 700 до 800. Впрочем, об этом подробно рассказано в предыдущем номере «НВО» («Флибустьеры» против президента Обамы») и повторятся нет оснований. Единственно, подчеркнем, что эти «поправки» могли повлечь за собой необходимость полного пересмотра всего договора и отказ о его ратификации, на что Сенат не согласился. Как не согласился он и на другие изменения текста СНВ. Наши законодатели из числа коммунистов и к ним примкнувших тоже постарались «отличиться».
Представитель фракции КПРФ Леонид Калашников, например, предложил даже законодательно защитить от сокращения наши жидкостные стратегические ракеты РС-20 и РС-18 (Р-36МУТТХ и Р-36М2 «Воевода», а также Р-100НУТТХ «Стилет»), которые Россия вынуждена снимать с боевого дежурства по истечении их технических гарантий. Можно подумать, что если принять закон о запрете на их сокращение, то «железо» его станет старательно выполнять?!
Протестовали представители этой фракции и против обмена телеметрическими данными о пусках ракет с США. Настаивая на том, что нам дадут старую информацию об уже известных ракетах Minuteman и Trident, а мы будет предоставлять американцам данные о пусках новых – «Булавы» и РС-24. Но ведь понятно, что мы сами себе не враги и у нас есть старые ракеты – те же РС-20 и РС-18, а вкупе с ними и старый «Тополь», телеметрию которых мы уже предоставляли США. И никто не заставляет нас делиться сведениями именно о полете «Ярса» и «Булавы». Пять телеметрических данных в год о полетах наших «стратегов» выбираем мы сами, и никто не вправе нам диктовать, что давать, а что нет. Об этом депутатам прямо заявил глава военного ведомства России. Тем не менее несогласные слушать эти аргументы не захотели. Они даже назвали тех, кто проголосует за ратификацию, «убежденными патриотами Соединенных Штатов Америки». То есть обвинив в этом практически всю фракцию «Единой России» и других здравомыслящих депутатов, которые понимают суть Пражского договора и то, что он сулил нашей стране при его выполнении.
По поводу выступлений оппозиции глава комитета по международным делам Константин Косачев заявил, что одностороннее понимание США отдельных положений нового Договора о СНВ не налагает на РФ никаких дополнительных обязательств. По его мнению, поддержанному другими депутатами, это также не меняет юридических обязательств США по документу. «Я бы просил всех из этого исходить и не повторять этот миф, который я считаю серьезной политической ошибкой», – сказал он.
Косачев заявил, что в ходе подготовки к рассмотрению ратификационного законопроекта о новом Договоре СНВ были опровергнуты и другие мифы, распространяемые думской оппозицией. Первый миф, по его словам, был развеян в ходе первого чтения ратификационного законопроекта в Госдуме в конце декабря. «Это миф о том, что договор якобы невыгоден России, что он направлен на одностороннее разоружение нашей страны и выгоден только США. Между тем полная сбалансированность договора была доказана еще при принятии ратификационного законопроекта в первом чтении», – сказал он.
К тому же Пражский договор, как уже не раз отмечалось в «НВО» различными авторитетными военными экспертами, для нашей страны, по сути, соглашение не об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений, а об их наращивании. Уже сегодня, даже после постановки на боевое дежурство в конце прошлого года одного полка РС-12М2 «Тополь-М» шахтного способа базирования (шесть ракет) и дивизиона грунтового мобильного комплекса РС-24 «Ярс» (три пусковые), мы имеем только 620 развернутых стратегических носителей ядерного оружия по сравнению с 700 плюс 100 на складах, к которым должны подойти через десять лет после вступления в силу СНВ-3. По словам министра обороны Анатолия Сердюкова, по количеству пусковых установок, обозначенных в СНВ-3, мы сможем выйти только к 2028 году, а что касается боезарядов (1550. – В.Л.), то к 2018-му. И где тут патриотизм по отношению к США, непонятно?
 Россия возлагает большие надежды на «Тополь-М». Фото Романа Cмирнова |
Тем не менее, конечно же, есть проблемы, связанные с некоторыми пунктами резолюции Сената США, посвященной ратификации Пражского договора. В том числе и с ее утверждением, что связь между стратегическими наступательными и стратегическими вооружениями, которая зафиксирована в преамбуле договора, не носит для США юридически обязывающего характера. Отечественные парламентарии еще раз подчеркнули, что все положения, которые зафиксированы в тексте соглашения, носят обязательный юридический характер. Без изъятий и оговорок. И, видимо, по примеру своих партнеров на Капитолийском холме внесли ряд важных поправок в законопроект о ратификации Пражского договора. О сути их в интервью «НВО» рассказал экс-секретарь Совета безопасности России и бывший первый заместитель министра обороны, академик РАН Андрей Кокошин.
По словам академика (а Андрей Кокошин, как и Константин Косачев, Виктор Заварзин и Василий Стародубцев, – авторы этих поправок. – В.Л.), новый Договор по СНВ не запрещает, а предполагает развертывание новых типов стратегических наступательных вооружений, причем таких, которые имеют преимущества по преодолению противоракетной обороны. «Мы специально подчеркнули, – говорит Кокошин, – что реализация нового Договора по СНВ может осуществляться только при соблюдении конкретных условий поддержания потенциала стратегических ядерных сил России. Это предполагает деятельность по разработке, испытанию, производству и развертыванию новых типов и видов стратегических наступательных вооружений».
«Многое из этого реализовано в таких ракетных системах, как «Тополь-М», «Ярс», «Синева», и других», – утверждает он. В нашей стране имеется и серьезная научно-теоретическая база по вопросам обеспечения стратегической стабильности – как в политико-военном, так и в военно-стратегическом отношении, говорит депутат. С учетом развития как стратегических наступательных вооружений, так и средств и сил противоракетной обороны различного назначения, а также систем предупреждения о ракетном нападении, систем боевого управления и ряда других средств.
Еще один пункт поправок, предложенный «четверкой депутатов», прямо ссылается на обстоятельства, которые дают право России выйти из нового Договора по СНВ; среди них – «развертывание Соединенными Штатами, другими государствами или группами государств системы противоракетной обороны», наращивание США, другими государствами или группой государств стратегических наступательных вооружений либо принятие ими решений в области военного строительства, а также обстоятельства, которые могут создать угрозу национальной безопасности России. В числе таких обстоятельств – развертывание Соединенными Штатами, другими государствами или группой государств вооружений, препятствующих функционированию российской системы предупреждения о ракетном нападении. В вопросе о роли противоракетной обороны речь идет именно о таких системах ПРО, которые способны «существенно снизить эффективность стратегических ядерных сил Российской Федерации»: необходимо иметь в виду качественные различия между стратегической и нестратегической ПРО (ПРО на ТВД).
Та система ПРО, которая должна в ближайшее время быть развернута в Европе (ПРО ТВД), в том числе, будем надеяться, и с участием России, никак не угрожает отечественным стратегическим силам сдерживания, о чем «НВО» тоже уже не раз и не два писало. И принятые 14 января во втором чтении поправки депутатов Государственной Думы к Федеральному закону «О ратификации Договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений», если подходить к этому документу без политиканства и демагогической трескотни, никак не могут повлиять на снижение обороноспособности нашего государства. Наоборот, они дают возможность нашей стране укрепить и усилить свои стратегические силы сдерживания. А вот то, как мы воспользуемся этой возможностью и воспользуемся ли, это уже другой разговор.
