Сергей Побусько
Министр обороны Белоруссии генерал-лейтенант Равков считает, что пресса клевещет на армию. Фото с сайта www.tut.by
С интересом прочитал в «НВО» № 44 за прошлый год статью о положении дел в белорусской армии, которые в неприглядной форме зримо проявились на фоне расследования ЧП, связанного с гибелью солдата в элитном соединении, дислоцирующемся в Печах (Борисов). Особенно зацепил вопрос автора, заданный им в конце публикации: «На фоне памятной жесткой критики белорусским главкомом военных идеологов, которые «закрылись бумагами, формализмом и давно устаревшими формами работы», не поступало никаких сообщений, чтобы «пострадал» кто-то из «идеологической и воспитательной вертикали в военном ведомстве». Неприкасаемая каста – как некогда политорганы в Советской армии?» Как человек, отчасти знающий ситуацию изнутри, поделюсь своими соображениями на этот счет.
ИДЕОЛОГИ ОТОРВАЛИСЬ ОТ ВОЙСК
Министр обороны генерал-лейтенант Андрей Равков на словах «не скрывает, говорит открыто о единичных исключениях» на общем фоне в целом замечательной обстановки в Вооруженных силах Республики Беларусь (ВС РБ), «с которыми справляться приходится не только воспитательными мерами, но и силой закона» (здесь и ниже закавычены слова, сказанные главным белорусским силовиком на различных публичных мероприятиях в течение 2018 года). А вот это можно категорично оспорить. Дни открытых дверей, которые регулярно проводятся в каждой части, в Минобороны (МО) организуют своеобразно. Как правило, это радушие и гостеприимство вкупе с солдатской кашей и возможностью полазать по боевой технике и стрельнуть из штатного стрелкового оружия. Все это прелестно, но это лишь пускание пыли в глаза, за которым армии как таковой не видно.
Но пусть они будут, ведь и такие формы работы нужны. Чем реально занимается идеологический аппарат и его структуры, столь яро раскритикованные Лукашенко? Взглянем. Военминистерство владеет довольно мощным медиахолдингом «Ваяр» – ряд печатных, радио-, теле- и интернет-ресурсов. Но, скажем, в «Белорусской военной газете» («БВГ») невозможно найти и завуалированной информации на тему даже не резонансного, а «безобидного» криминала. Не ради «инсинуаций, как то делают отдельные СМИ», но исключительно поучительности ради, в профилактических же целях для войск, как то более или менее эффективно делалось в Советской армии. Где там! В «БВГ» – так, мелочевка на уровне «призывник повестку проигнорировал», ай-яй-яй! Или 60-летний военный прокурор с огромным стажем работы дает интервью и вспоминает преступления, которые он расследовал в бытность своей службы в… 7-й танковой армии Белорусского военного округа и на Северном флоте. Вот для кого это печатают?
В 2010 году был задержан и через год осужден и лишен звания генерал-майора командующий Военно-воздушными силами и войсками противовоздушной обороны республики Игорь Азарёнок – громкое было дело, все СМИ освещали. В «БВГ» – ни строки даже эзоповым языком ни одного из 114 упомянутых в статье «НВО» вновь возбужденных дел и судебных процессов над «дедами» 2014–2018 годов. По «делу рядового Коржича» – исключительно официоз и цитирование министра обороны, никаких «поползновений» в сторону. Ни одного репортажа о тотальных проверках частей. Могла бы газета рассказать, скажем, и том, «каким он парнем был», рядовой Саша Коржич, особенно если учитывать, что перед родителями погибшего извинились и Главковерх Александр Лукашенко, и вслед за ним скрепя сердце военный министр… В общем, в белорусских военных СМИ по теме криминала – тишь да гладь да божья благодать, будто все в армии лучше, чем идеально. Вот сейчас, после осуждения виновных в доведении Коржича до суицида все затихло – и снова штиль.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ, НЕ ЖЕЛАЮЩИЕ СЛУЖИТЬ
«В Вооруженных силах принимаются меры по совершенствованию системы контроля за личным составом, вплоть до установки технических средств наблюдения (ТСН), – информировал министр Равков. – Мы делаем это уже не первый год. ТСН позволяют дежурным по воинским частям видеть, что происходит в казарме, и применять соответствующие меры реагирования. В 72-м центре (это тот самый, где повесился солдат. – С.П.) уже вторая казарма оборудуется такими средствами и на очереди третья, в которой ремонт мы завершаем уже в ближайшие месяцы».
И вот тут он не удержался, чтобы не пройтись по «заинтересованным в раздувании негативного общественного резонанса»: «Им надо на единичных фактах суицидов раздуть целую кампанию клеветы на армию. А потому им совершенно неинтересно, что только за год военными психологами выявлены, а медиками комиссованы на психиатрических основаниях 154 человека, отобранных ранее для армии гражданскими призывными комиссиями».
В 1984 году Равков окончил Минское суворовское, и его там, конечно обучали хорошим манерам. Равно как, очевидно, и в Московском ВОКУ. Но собирать довольно большую пресс-конференцию под 100-летие армии и в подобном тоне, по сути, огульно корить на ней журналистов вряд ли допустимо. И он нарвался (об этом чуть ниже). Тем более что вслед за вышеприведенным четко обозначил, что «клетки, замки, видеокамеры проблему дедовщины не решат», поскольку «следует устранить ее причины, а они лежат совсем в другой плоскости». Мол, «разруха в головах отдельных людей», что характерно «для всей мировой ситуации». А отчего эта «разруха»? От войны и преступности, культа «раскрепощенного тела» с его гедонизмом, происходит прагматизация сознания вплоть до поклонения золотому тельцу. В этом же ряду и «насилие и жестокость на мониторах компьютеров и телевизоров и тому подобное». А поэтому, по Равкову, с дедовщиной нужно начинать бороться едва ли не с детского сада (тут я не утрирую, министр выразился именно так).
Можно полагать, что такое восприятие дедовщины – это кредо министра обороны РБ. Еще в феврале 2016-го – через год и три месяца после своего назначения на высокий пост и за год и восемь месяцев до трагедии в Печах – в интервью телепрограмме «Крупным планом» на вопрос ведущего «дедовщина на сегодняшний день в белорусской армии – это анахронизм или все-таки неизбежность?» Равков ответил: «Это перенос отношений между молодыми людьми с гражданки в армию. От этого мы никуда не денемся. Тех мер, что мы принимаем – мы действительно выкорчевываем эту позорную вещь, – их недостаточно. Эти новобранцы все равно кое-где себя проявляют, и тогда необходимо принимать экстренные меры».
Более чем сомнительная (если не сказать «сдавательная») позиция: мол, что мы ни делай, как из кожи ни лезь, а дедовщины не избежать.
А дальше белорусский министр обороны сделал и вовсе ошарашивающие и алогичные умозаключения: «Наши же исследования показывают, что молодежь Беларуси несопоставимо выше по интеллекту и нравственности, чем в иных странах, а экспансия контркультуры не привела к поражению сферы смыслов. Например, в шкале ценностей молодых людей на первых местах семья, здоровье, дружба. То есть в отличие от тенденций разрушения семейного уклада, как в Европе, именно у нас сохраняются классические нравственные ценности». И тут же отчасти опроверг только что сказанное: «Но при этом Отечество как ценность, понимание необходимости и готовности его защищать находится далеко не на первых местах».
Что это за «наши же исследования», кто и когда их проводил, в каком первоисточнике можно с ними ознакомиться? Невольно приходится обращаться и к элементарной скромности министра, который столь высоко поднял не желающую защищать Отечество молодежь и «опрокинул» юношей и девушек «в иных странах». Он, скажем, и нашего стратегического союзника имел в виду – и российских 18-летних?
Выход из создавшегося положения в белорусском Минобороны видят в «воспитании патриотов»: «Военное ведомство уже два года предметно занято инициированием мер по повышению мотивированности к военной службе. Здесь и меры по совершенствованию материального и морального стимулирования ратного труда, а также соответствующих социальных гарантий для проходящих и прошедших военную службу». Видимо, успехи в этом направлении не ахти: перманентный экономический кризис, ахнувший в 2008-м, не дает возможности толком «повышать и совершенствовать». Кроме того, в школах «служить честно и добросовестно» будущих защитников родины призывают «преподаватели предмета допризывной подготовки, из которых большая часть не имеет военного образования».
ПРЕЗРЕВ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ
После обозначения позиции Минобороны по «делу Коржича» – упор на это из ряда вон ЧП на «единичный случай» – генерал Равков подвергся жесткой критике, что вполне естественно. Судя по той «обнаученной» терминологии («гедонизм», «прагматизация сознания», «экспансия контркультуры», «сферы смыслов» – очевидно, это из какого-то пропагандистского лектория, туго воспринимаемого на слух), эту «речь» ему оформляли работники идеологического аппарата МО. Похоже, они не задались вопросом, какая будет реакция после слов министра. Должен ли он вот так прямолинейно обвинять гражданских в том, что те «слабо растят патриотов», корректно ли это? По сути, это как в том бородатом анекдоте о споре генерала с профессором, которого военный в итоге спрашивает: «Если вы все такие умные, чего ж тогда строем не ходите?!»
И вопрос совсем не в том, что рьянее всех снова ополчились одиозные оппозиционные местечковые политиканы, которые замешивают свои нападки исключительно на крутой тенденциозности. Ведь даже в Википедии к списанной с официального сайта МО РБ биографии Равкова успели – явно второпях – приписать следующее: «Известен своим бездействием и циничными заявлениями в отношении дела об убийстве солдата Александра Коржича в воинской части в Печах в 2017 году. Тогда Министерство обороны РБ всячески пыталось скрыть факт убийства, а не суицида, и только после многочисленных обращений СМИ и других организаций было возбуждено уголовное дело. Сам Равков не подал в отставку даже после многотысячной петиции в Интернете и широчайшего резонанса в обществе».
Это, конечно, более чем неучтивое «усовершенствование» статьи в народной энциклопедии в условиях тогда еще идущего следствия. Однако намек на цинизм в действиях должностных лиц МО отрицать не приходится. Сам министр соизволил извиниться перед матерью погибшего (словно превозмогая себя – это видно по видеозаписи) только через пару недель после Верховного главнокомандующего. С ней по его поручению не встретился ни один высокопоставленный военный (во всяком случае, информации об этом хотя бы в той же «БВГ» мне обнаружить не удалось). В условиях «широчайшего резонанса в обществе» военное ведомство винилось через силу и тут же переводило стрелки – и продолжает это делать – на гражданское общество: мол главным образом оно виновато, что у нас так.
РОССИЙСКИЙ ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ
Уместно вспомнить похожее из ряда вон ЧП в армии российской. В ночь на 1 января 2006 года в Челябинском танковом училище группа подвыпивших «дедов» батальона обеспечения учебного процесса избила нескольких солдат, а над 19-летним рядовым Андреем Сычевым издевались столь изощренно, что впоследствии юноша попал в госпиталь им. Бурденко, где ему ампутировали обе ноги и то, что между ними. Общество встало на дыбы, в Москве и некоторых областных центрах грянули протестные акции, на лечение несчастному стали собирать деньги, СМИ подробно смаковали тему, а федеральная и главная военная прокуратуры схлестнулись на этой почве с военным руководством. И в тех условиях тогдашнему министру обороны и вице-премьеру Сергею Иванову, который по недоразумению узнал о ЧП от журналистов, что у всех вызвало логичное недоумение, хватило ума навестить искалеченного солдата в госпитале, а ранее посетить его престарелую мать-вдову. К слову, случившееся стало и одним из поводов для ликвидации училища в Челябинске.
 |
| Президент Александр Лукашенко любит позировать перед
камерами в военной форме. Фото с сайта www.president.gov.by |
Генералу Равкову же отказала «толерантность» по отношению как к общественному мнению, так и к журналистам. Вольно или невольно, но он явно подставился. Скажем, странно было упрекать представителей массмедиа в том, что они, увлекшись темой суицида в армии, «не обратили внимания» на то, что в 2017-м военные психологи выявили психические заболевания у 154 новобранцев, и всех их «тут же отправили домой, хотя до этого они были пригодны для службы в армии». Но как кому-то можно было на это «обратить внимание», если только на пресс-конференции министр обнародовал эти данные?! И, как резонно упрекнуло его одно СМИ, если было бы иначе, то «все тут же задались бы вопросом: как психически нездоровые люди вообще оказались в армии и кто до этого признал их годными к службе?» Кстати, самому министру при подготовке к общению с прессой тоже логично было бы задаться таким вопросом и озвучить свою версию ответа на него. А идеологам – поручить провести журналистское расследование острым перьям из «Вояра». Данная ситуация опять же напоминает то, что в начале 2000-х массово происходило с призывом в России, когда в войска «поставлялись», как тогда грубо, по-армейски, выражался генералитет, «одни рахиты и недокормленные».
Справедлив упрек одной местной журналистки и в том, что руководителей белорусских силовых ведомств вообще одолевают навязчивые идеи, что против них «разворачиваются всевозможные кампании и информационные войны»: «Им почему-то кажется, что их репутацию портят не висящий в петле солдат или озверевшие омоновцы, избивающие безоружных девушек, а именно журналисты (зимой прошлого года управлением СК по Минску проводилась проверка по факту якобы избиения в ночь на 1 января 2018 года группы девушек. – С.П.) Мне вот, правда, интересно: они искренне так думают или это просто такая защитная реакция?.. Пытаясь обвинить нас в том, что мы что-то раздуваем, вы в первую очередь унижаете себя и свое ведомство. Ведь именно благодаря тому, что дело Саши Коржича получило такую огласку, заговорили и другие матери, потерявшие своих детей в армии. Но неужели для вас смерть этих парней только лишняя головная боль, очередное ЧП, которое случайно вышло за пределы вашего ведомства?»
Здесь надо пояснить, что в Беларуси мало политически ангажированных СМИ, способных по каждому мало-мальскому поводу винить «режим Лукашенко», а уж если повод, как с «делом Коржича»... Такие негосударственные СМИ, как правило, привлекают к комментариям лишь ярых противников «режима», и объективность их интересует даже не во вторую-третью очередь. Подавляющее же большинство журналистов действительно не ловит рыбу в мутной воде, и в этом смысле белорусская пресса столь же оторвана от жизни своих сограждан, «как декабристы от народа» (слова незабвенного дедушки Ленина).
НЕ БОРЗЫМИ, А КОНЬЯЧКОМ
«Дело рядового Коржича» также выявило, до какой низости порой доходят командиры белорусской армии в своей «воспитательной» работе среди солдат. В прошлогодней статье «НВО» был упомянут 25-летний прапорщик Игорь Хищенко, служивший в 72-м оуц и осужденный за то, что «воспитывал» солдат электрошокером. Но автор той публикации Владимир Зуев не знает другого. Можно понять (но не простить), когда поборами занимаются сержанты. Но тот же Хищенко (вот уж воистину прапорщицкая фамилия!) бесстыдно принимал из рук подчиненных сигареты или продукты. И за что – за свое благосклонное разрешение солдату сходить в буфет. Эти далеко не единичные эпизоды были квалифицированы судом как получение взяток. А ведь так можно дойти и до того, чтобы, пардон, и в туалет за подобную мелкую мзду отпускать.
А командир одной из рот 72-го центра ныне бывший офицер Павел Суковенко заставлял своих подчиненных делать ему кофе. И ладно бы – «сынок, завари-ка мне кофе» (чаю, принеси водички), это в войсках сплошь и рядом. Так нет же, как рассказывал на суде один из подчиненных ему сержантов, по понедельникам кофе должен был быть 100-процентным! Мог потребовать от дежурного по роте принести сосиску в тесте. Тот сержант рассказывал, что купил для Суковенко продуктов на 50 рублей из своих личных денег (около 1600 российских рублей), при этом офицер не возмещал ни копейки. Более того, ротный выдавал сержанту денежное довольствие в неполной полагающейся сумме, а разницу присваивал себе. И что оставалось сержантам? Обирать «рядовых Коржичей».
Коржич, как выяснило следствие, заплатил своему командиру сначала 40 рублей, затем передал еще 30 рублей за освобождение от хозяйственных работ и 20 рублей в качестве отступных за нахождение в медицинском стационаре.
За деньгами же погибший солдат обращался к матери: деньги, мол, нужны «на экскурсии, на булочки, сигареты». Названные суммы соответствуют примерно 1200, 950 и 600 российским рублям: для среднестатистического белоруса это отнюдь не копейки, а для солдата-срочника и подавно большие деньги. Однако для матери, Светланы Коржич, по ее словам, такие просьбы сына не были обременительны: «Я каждую неделю высылала ему по 50 рублей – скидывала на карточку… С 13 лет я растила его одна, работала на руководящих должностях в торговле, и мальчик ни в чем не нуждался: у него было три скутера, а в 18 лет я подарила ему машину».
Но примечательны другие ее слова: «Я сама готова была платить деньги командирам, чтобы его не били, не терроризировали… Однажды я его спросила, куда уходят деньги. Саша ответил: «Прапорщику нечем платить коммуналку». То есть о поборах знала, но с командирами по этому поводу не сочла нужным пообщаться. Хотя в ходе разбирательства говорила и другое: «Если бы мне сказали, что его бьют, я бы всех на уши подняла!» Мать была у сына в части за три месяца до его гибели, и тогда он ей сказал, что «не все тут хорошо», и попросил больше не приезжать, просто присылать деньги. Не насторожилась, хотя «вообще мне нужно было звонить в администрацию президента, бить в колокола».
Светлана Коржич так и не поверила, что ее психически нормальный сын сам наложил на себя руки, она убеждена, что его убили. Но следствие поставило окончательную точку в этом деле и закрыло его.
ПРИМЕР НАЧФИЗА
Особенно же впечатляет пример начальника физической подготовки (ныне бывшего) все той же элитной воинской части – 72-го оуц – подполковника Дмитрия Киселаря. И ведь что примечательно в пользу замечаний той статьи в «НВО» по поводу практики сокрытия подобного рода преступлений в ВС РБ. Дело против этого старшего офицера было заведено еще в 2016 году, но известно о нем стало только в марте 2018-го, когда начались массовые судебные процессы, спровоцированные резонансным «Печным» ЧП. Представить только: уголовное дело заурядного физрука насчитывало 10 томов (у убийц бывает меньше), где были подшиты показания 33 человек и описано 20 случаев получения взяток.
Конечно, российский читатель может посмеяться над моими словами, потому что по российским меркам взятки – это некие запредельные суммы. Как, допустим, 600 тыс. евро осужденного на 8 лет экс-губернатора Никиты Белых или 2 млн долларов отправленного на такой же срок за решетку экс-министра экономразвития Алексея Улюкаева. Не говоря уж о полутора десятках квартир и 9 млрд рублей в валюте у полковника полиции Дмитрия Захарченко и 300 млн евро членов его семьи. Подполковник Киселарь же не брал даже и борзыми щенками (что, как мы помним, по Гоголю, уже «совсем иное дело»). Он просил, скажем, как некая дама из паспортного отдела: мол, достаточно будет и «скромного» пакетика с коньячком, кофейком, конфетками, колбаской, «ну и так, по мелочи». Брал – за удачную (читай – фиктивную) пересдачу экзамена по физической подготовке, который проводится в воинских частях два раза в год. Дело в том, что неудовлетворительная оценка подчиненных грозила руководству лишением премии в 80 белорусских рублей (примерно 2,5 тыс. российских). А «стандартный набор» Киселаря стоил «всего» треть этой суммы. Выгодно! Защищавшая подполковника адвокат говорила, что «не виноватый он», поскольку командиры частей сами подталкивали своих подчиненных на совершение подобных деяний.
Еще «простительно», если бы подполковник подсобил в деле исправления «неуда» на «уд.» или «хор.» приятелю и вместе с ним распил бы под конфетки да колбаску пол-литра того дешевенького пойла. Но ведь он «поставил на конвейер» липовый процесс улучшения физической подготовленности всей части.
Войсковой физрук получил четыре года колонии в условиях усиленного режима с конфискацией имущества и лишением звания подполковника. Как сообщалось официально, в последнем слове он искренне раскаивался, просил не упекать его в места не столь отдаленные. Слова его тоже показательны: «Я еще полон сил, хочу принести пользу государству и обществу, заниматься физическим воспитанием детей. Ежегодно я проводил сборы с молодежью, прививал им любовь к родине и чувство патриотизма. У меня тяжелое заболевание, нужно дорогостоящее лечение. Находясь в местах лишения свободы, не смогу обеспечивать себя лекарствами. Мне нужно работать. Если суд протягивает человеку соломинку, он всегда за нее ухватится. Не лишайте меня свободы». Насколько достойна офицера такая плаксивая словесная мешанина из «полноты сил» и «тяжелого заболевания с дорогостоящим лечением» вкупе со вкладом мелкого взяточника в дело воспитания молодежи в духе патриотизма, судить читателю «НВО».
Стоит также отметить вот что. Как сообщалось, уже вскоре после случившегося в Печах со своих постов были сняты отдельные должностные лица 72-го центра, включая его начальника полковника Константина Чернецкого. Я знаю Чернецкого лично, не берусь судить о нем как об офицере. Но в войсках гуляет мнение, что Чернецкий, возглавив центр, лишь делал карьеру, «ждал генеральского звания», чтобы поскорее вернуться из «этой дыры» в Минск на вышестоящую должность. То есть был временщиком во вверенном ему соединении, потому и занимался им спустя рукава. ЧП явилось следствием такой его деятельности.
Пишу обо всем этом с горечью, потому что в нулевых годах белорусская армия была другой, лучше! Как и почему она дошла до такого состояния – в это никто не вникает и разбираться в этом не хочет. Скоро 23 февраля, опять Равков будет пускать пыль в глаза, «бороться» с уже случившимся и не по-офицерски обвинять гражданских во всех бедах «плоть от плоти народной армии»…
комментарии(0)