«Цепные псы Гувера» обладали хорошим слухом

Сотрудники ФБР порой надевают жилеты и куртки с надписью о своей принадлежности к спецслужбе, но чаще всего действуют в простой гражданской одежде. Фото Reuters

После 1945 года атмосфера холодной войны не стала чем-то неожиданным для военных разведчиков, работавших в США. Она постепенно, как говорили в аппарате военного атташе, подмерзала, улучшения не предвиделось, и потому принималась как плохая погода. Если выражаться официальным языком – в начале 1950-х в Соединенных Штатах складывалась тяжелая агентурная обстановка.

С одной стороны, антисоветская риторика американских политиков, враждебная деятельность спецслужб требовали активизации усилий разведчиков, расширения круга доверительных лиц, добывания ценной информации. С другой стороны, работа в сложных условиях требовала сочетания повышенной активности с максимальной осторожностью, умения легендироваться, не допускать ошибок.

ЧТО ПРИДУМАЛИ АМЕРИКАНЦЫ

И все бы ничего, но как-то странно повела себя наружка ФБР. Как будто агентов-топтунов – «цепных псов Гувера», как их называли, – стало вдвое больше. Они появлялись внезапно как черти из табакерки, в самых разных точках. Хотя на маршрутах движения к этим точкам все было как обычно, ничего подозрительного не происходило.

Поначалу доклады оперативников руководители вашингтонской резидентуры воспринимали с улыбкой. Мол, что для солдата самое неприятное на поле боя? Неприятель. Так и для оперативного офицера – наружное наблюдение. Стало быть, в этот раз «топтуны» вас обыграли.

Но вскоре подобные доклады стали регулярными, и руководству было уже не до улыбок. Стало ясно: возросшая оперативность и мастерство американской наружки на чем-то основывались. Кто-то или что-то помогало им в работе. Цепные псы Эдгара Гувера, многолетнего главы ФБР, придумали нечто новое. И это «нечто» сильно повысило эффективность их деятельности.

Перед военными разведчиками встала серьезная задача: разгадать этот секрет, понять, что за оружие в руках агентов ФБР. Ломали голову все – от рядового оперативника до резидента. В ходе анализа выяснилось, что в управлении контрразведки произошли большие, а возможно, и кардинальные изменения.

Но какие? Чтобы ответить на этот вопрос, следовало выявить все новое, что позволило американцам сделать качественный скачок. Вашингтонская резидентура ГРУ вплотную занялась этой проблемой.

ПОДПОЛКОВНИК АЛЕКСАНДР НИКИФОРОВ

Вместе с товарищами ответ искал и помощник военного атташе подполковник Александр Никифоров. Теперь он был оперативным работником, но всю свою предыдущую службу (ни много ни мало –15 лет) Александр Никифорович посвятил связи.

Летом 1939 года после выпуска из Ленинградского военного училища связи он был командирован в Китай. По возвращении на родину в 1941 году ему доверяют готовить разведчиков-радистов. В мае 1943 года старший лейтенант Александр Никифоров назначен начальником штаба Горьковской школы младших радиоспециалистов военной разведки, а в 1944-м его переводят в Москву. Теперь до конца войны он готовит разведгруппы для заброски в тыл противника уже в Центре.

После войны, в 1946 году, майора Никифорова направили на учебу в Военную академию имени М.В. Фрунзе на разведфакультет. После выпуска из академии – командировка в Соединенные Штаты.

Здесь, в Вашингтоне, его мысли были обращены к техническим средствам ФБР. Если другие сотрудники резидентуры искали разгадку в оперативных приемах, то Никифорову казалось, что собака зарыта в другом месте. Похоже, американцы усилили транспортную составляющую службы наружного наблюдения, а это невозможно сделать без совершенствования технических средств связи. Пока это была лишь гипотеза. Однако Александр Никифорович чувствовал, что он на правильном пути.

ПРИНЕСИ ТО – НЕ ЗНАЮ ЧТО

В декабре 1952 года в Вашингтоне в гостинице «Статлер» проходила конференция американского института радиоинженеров. Прежде подобные мероприятия не очень интересовали нашу разведку. Конечно, оперативники посещали такие конференции, собирали рекламные буклеты. Но на этом работа и заканчивалась.

Сейчас Никифоров и его коллега из аппарата военно-морского атташе Померанцев пришли на конференцию не для этого. Задача стояла конкретная: определить диапазоны частот, используемых различными службами США. Ведь где-то среди множества переговоров врачей скорой помощи, такси, пожарной охраны, полиции в эфире упрятаны и радиостанции спецслужб, включая контрразведку.

Но на каких частотах, под какими кодами и псевдонимами скрываются «заклятые друзья»? Александр Никифорович понимал: кроме него, в этом разобраться некому. В резидентуре среди оперативных работников он оказался единственным инженером-связистом.

Вернувшись с конференции, помощник военного атташе засел за прослушивание эфира. Он засек пока непонятные радиопереговоры с использованием сокращений, кличек, жаргонных выражений. Возможно, это была наружка, а возможно, и нет. Как говорят, «бабушка надвое сказала». Да, слова носили сугубо конфиденциальный характер, но ничто не указывало на сленг агентов ФБР. Впрочем, как признавался Александр Никифоров, «тогда, в начале 50-х, мы и языка-то такого не знали. Были слепые как котята. Но твердо приняли решение прозреть».

Однако быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Для такой работы требовалась тяжелая, кропотливая, каждодневная вахта. При этом разведчик должен хорошо знать английский язык, ориентироваться в городе, иметь навык оперативной работы, уметь обращаться с радиоаппаратурой и самому работать в эфире. Но, как показала практика, даже при этих навыках разведчик вряд ли сможет успешно действовать, если не знает методы работы противника, не в состоянии правильно оценить обстановку и поведение наружки.

Конечно, сразу таких подготовленных людей среди сотрудников разведки трудно было найти. Они же не кончали институтов связи. Но каждый из них обладал определенными знаниями, опытом, в чем-то разбирался лучше своего товарища. А главное, они осознавали фундаментальную важность этой работы. Потому учились, как говорят у военных, на марше. И вскоре у подполковника Никифорова появилось достаточно умелых помощников – Л. Морозов, В. Кузнецов, В. Любимов, А. Сорокин. Им-то и удалось раскрыть операцию американских спецслужб.

ПОД МАЯКОМ ВСЕГДА ТЕМНО

Тогда, в 1950-е годы так называемые миниатюрные радиопередатчики были новым словом в науке. Американцы быстро взяли их на вооружение.

А обнаружил эти тональные сигналы Александр Никифоров со своими помощниками. Сигналы вели себя как-то странно, сначала их слышимость была вполне удовлетворительной, потом становилась слабее, потом и вовсе пропадала. Но случалось и наоборот.

Следовало выяснить происхождение этих сигналов. В резидентуре по предложению Никифорова было проведено несколько спецопераций. Офицеры разведки выезжали по разным маршрутам и выполняли заранее оговоренные маневры. Так удалось установить: американская служба наружного наблюдения сумела вмонтировать в автомобили наших оперативных работников радиомаяки. Отсюда и эффективность обнаружения автомашин советской резидентуры.

Маяки умело и скрытно размещались в укромных местах автомобилей: под сидением, за приборной панелью, в багажнике, за обшивкой салона, под бензобаком. Электропитание передатчиков осуществлялось от аккумуляторных батарей самого авто. Включалось зажигание – начинал свою работу маячок. Просто и эффективно.

А поскольку сотрудникам резидентуры приходилось на ночь парковать свои машины на уличных стоянках, агентам наружного наблюдения не составляло труда установить такие маячки. Делали они это и на автосервисах, куда советские разведчики доставляли свои машины для техосмотра и ремонта.

«Применение радиомаяков американцами, – рассказывал Александр Никифоров, – значительно затруднило советской разведке выполнение задач в США. Наш сотрудник, совершая поездки по прямым вашингтонским улицам, порою не мог определить не только количество автомашин, ведущих за ним слежку, но даже установить сам факт слежки».

Но тайна была раскрыта. Никифоров и его помощники со всеми мерами предосторожности в гараже военного атташе снимали маяки, осматривали их, фотографировали и возвращали назад. Теперь у них было оружие противодействия.

Поскольку американская наружка часто подключала радиомаяк к электропитанию автомашины через плавкий предохранитель, в нужный момент (к примеру, во время проведения операции) наши разведчики заменяли этот предохранитель на неисправный. После проведения операции прежний предохранитель возвращался назад. Если же сделать это по каким-то причинам не удавалось, неисправный предохранитель оставался на своем месте. Со временем американцы сами его заменяли: что поделаешь, перегорел.

ПТИЧИЙ ЯЗЫК ИЩЕЕК

Чтобы раскрыть содержание переговоров контрразведки, в резидентуре разработали и провели несколько спецопераций с выездом в город на автомобилях оперативных работников. Действия офицеров были строго согласованы по месту и времени. Одновременно Никифоров и Сорокин проводили прослушивание неизвестной радиосети, обнаруженной ранее. Все радиопереговоры записывались на магнитофон.

Операция прошла успешно: на частоте 41 МГц была обнаружена радиосеть, принадлежащая ФБР. Американцы особенно не заморачивались. Истинное содержание секретных переговоров скрывалось путем применения достаточно простой маскировки: условных сокращений названий улиц, площадей, зданий, учреждений, применения жаргонных выражений, условных номеров и псевдонимов.

Чувствовалось, что агенты ФБР вовсе не беспокоились прикрытием своей радиосети. Они не верили, что советским разведчикам под силу обнаружить и взломать ее. Но они горько просчитались.

«Итак, 11 декабря 1952 года была одержана большая победа, – заметил в беседе со мной полковник Александр Никифоров. – Советская военная разведка в Вашингтоне начала на постоянной основе осуществлять перехват работы радиосети американской контрразведки. Надо сказать, это дело оказалось весьма сложным. Но мы с ним справились».

КАК ЭТО ДЕЛАЛОСЬ В ВАШИНГТОНЕ

Радиосеть американской контрразведки представляла собою сложную систему, в которую входили главная радиостанция и подчиненные ей рации, установленные как на стационарных постах, так и на автомашинах.

Главная радиостанция была наиболее мощной в сети и располагалась в служебном здании контрразведки. Она имела позывной KGB-770. Ее функции сводились к распределению и практическому использованию подчиненных сил и средств. Она руководила сменой машин и агентов, осуществляла циркулярные передачи.

Что же касается стационарных постов и установленных на них радиостанций, они находились, как правило, вблизи советского, чехословацкого и венгерского посольств, у служебного здания аппаратов советских военных атташе.

Так, радиостанция с позывным PAT была оборудована в доме напротив советского посольства. Этот пост вел наблюдение за лицевой посольства. Второй стационарный пост контролировал тыльную сторону. Там была установлена радиостанция с позывным MIKE.

Персонального поста удостоились и сотрудники аппаратов военных атташе. Он находился в доме № 2548 на Массачусетс авеню. Там работала радиостанция с позывным MICKEY. Данные по слежке за чехословацкими дипломатами передавала станция TONY, за венгерскими – GIM.

Радиофицированные стационарные посты создавались иногда вблизи мест проживания советских дипломатов. Из радиоперехвата стало известно, сколь плотно агенты ФБР опекают не только сотрудников посольства и аппаратов военных атташе, но и их семьи. Радио сообщало агентам в автомобилях, когда прибыл тот или иной сотрудник или его жена, направление движения, номера машин и маршруты следования, приметы (одежда, обувь, прическа, цвет волос, ручная кладь).

В одной из своих шифротелеграмм руководитель вашингтонского разведаппарата ГРУ сообщал в Центр: «Радиофицированный пост наблюдения с позывным ЛУИ выставлен у жилого здания по адресу: 1801 улица Кеньона». Здесь проживали сотрудники военно-морского атташе Амосов, Померанцев, Кобызев.

Александр Никифоров и его коллеги умело противостояли агентам ФБР. Под руководством Никифорова группе оперативных работников удалось выявить машины контрразведчиков и следить за их передвижением. У Никифорова были свои методы, и они оказались весьма эффективными. С его помощью стали известны многие планы и намерения американцев.

Активность подполковника Никифорова утомляла контрразведку. Слишком много хлопот доставлял он американцам. И тогда они объявили помощника военного атташе персоной нон грата. Ну что ж, он собрал чемоданы – и гудбай, Америка.

В декабре 1955 года Никифоров уже был в Москве. Мог остаться в управлении, вернуться в родную службу спецрадиосвязи. Но его попросили поработать в Военно-дипломатической академии. Посчитали, что опыт, который он приобрел в США, будет полезен молодым слушателям. Дали ему англо-американскую группу. Преподавал он самый важный предмет: агентурную работу.