Виктор Саксон Книга японских обыкновений. Составитель А.Н. Мещеряков. - М.: Наталис, 1999, 399 с. Серия "Восточные Арабески".
ГЕОГРАФИЯ еще не открыла лучшего способа познания окружающего мира, как наблюдение. Так начиналась наука во времена Птолемея и Страбона. На этом и сейчас основано любое или почти любое исследование в географии. Особенно если это исследование касается таких классических ее разделов, как страноведение.
Не будем отрицать, что в познании страны и ее культуры огромную роль играет элементарное бытописание. Посвященная японской повседневности, или "обыкновениям", новая книга пытается ответить на вопрос "откуда все взялось" в культуре самой загадочной для ума европейца страны.
Книга не претендует на энциклопедичность и для стороннего взгляда - лишь экскурсия по местам, далеким от академического ока. Однако у серьезного исследователя, коим является автор, есть немало оснований пускаться в рассмотрение особенностей японской кухни, мест общего пользования, любви и секса, бань, возлияний и прочих сугубо бытовых составляющих образа жизни японцев прежде и теперь.
Автор не без оснований полагает, что не только фундамент японской культуры, но и вообще многое из того, что происходит в японском социуме, в основе своей содержит бытовые установки. Основная установка такого типа -"спокойное отношение ко всему телесному, без которого сама жизнь стала бы невозможной". Вероятно, подобное "спокойное отношение" было интерпретировано автором как отношение "без обиняков", коим он стремится увлечь читателя. Иначе и нельзя определить несколько "озорной", порой развязный, стиль повествования, который подчас способен вывести читателя из душевного равновесия.
Жанр очерка, избранный автором, по очереди примеривается то на одну, то на другую сторону японского быта. Головокружительное погружение во "взгляд на пространство и пространство взгляда" дает ответ на многие очевидные и ключевые загадки духа Японии. Почему, например, нация путешественников и колонизаторов, своего рода великанов пространства, превратилась в близоруких гномов, выводящих письмена на зернышке риса? Кстати, о рисе. Его культ в японской кухне, точнее особенности его возделывания, которые предусматривают продолжительный и неусыпный труд, оказывали Японии неоценимую услугу на протяжении почти всей истории - страна, как пишет автор, не могла собрать значительную армию на длительный срок для ведения серьезных боевых действий. В то же время в японской кухне "рыба победила мясо" опять-таки по причине сугубо бытовой: скотину было нечем кормить и негде пасти в силу крохотности территории.
Среди других парадоксов, замешанных на бытовой закваске,- отсутствие массового алкоголизма при либеральном отношении к алкоголю, мягкие законы и низкая преступность, религия без обета безбрачия, высокие зарплаты при столь же высоких ценах, предпочтение, отдаваемое исполнительной посредственности перед гениальностью, и многое другое.
Вторая половина книги составлена из записок европейских путешественников от первых плаваний иезуитов в XVI веке до путешествий географов-японистов XIX века. Из них мы узнаем об эволюции японского быта за последние пятьсот лет.
Автор-составитель книги, японист-профессионал, претендует на свою одинаковую осведомленность в культуре российской и японской, что неудивительно для человека, много лет прожившего бок о бок с "этими особами женского пола". Однако здесь и таится коварный подвох, заложенный в книге. Описывая быт японцев, автор непрестанно примеривает его на себя, представителя другой культуры. Как и герой Лескова, он при виде английских ружей и пушек думает о своих, российских. Это отличительная черта путешественника, лишь временно погружаемого в инородную культуру. Будучи переведенной на японский язык, книга наверняка вызовет живой интерес у японцев. Еще бы: несмотря на то, что книга написана о Японии, по ней, в сущности, можно изучать культуру России. Впрочем, на фоне записок миссионеров и негоциантов прошлых столетий, именно такой подход к проблеме кажется наиболее уместным.
В целом книга заслуживает внимания хотя бы из-за нетривиального взгляда на обычные, в общем-то, вещи. Курс занимательной этнографии Японии, замешанный на "культурной физиологии" этой нации, придется по вкусу не только кабинетным ученым, но и любителям культуры этой страны, а также всем, кто интересуется страноведением.
