Бунт, рождающийся из отчаяния

По-хорошему, для полнометражного ответа на вопрос, какие книги повлияли на меня и изменили мировоззрение. мне следовало бы написать объемную статью, ибо я – человек книги, а книг, так или иначе изменивших меня, достаточно. Не говоря уже об отдельных стихотворениях, ведь из каждого настоящего стихотворения выныриваешь иным, обновленным... Но попробую кратко.

«Тошнота» Сартра, прочтенная лет в 17–18 в довольно известном черном издании, где она соседствовала с рассказами («Стена» и др.). Это роман, который многое объяснил мне на предмет меня в мире и мира во мне. Долгое время я вообще полагал Антуана Рокантена своим альтер эго. Этот роман – блестящий пример мощной философии, преломленной художественным воображением. Он закаляет волю, в психологически убедительных образах демонстрируя тотальное одиночество человека, самость которого вытесняется из мира мертвизной «хищных» вещей. «Тошнота» – о важности пороговых состояний, «пограничья», где человеку вспышечно открывается истина. При всем оправданном пессимизме и трагедийности сартровской философии «Тошнота» утверждает внутреннюю свободу индивидуального самопреодоления и самоопределения, мучительного выковывания своего жизненного «проекта» и в конце концов – свободу как главную ценность человеческого бытия и творческое воображение как средство борьбы с всепоглощающим абсурдом. К сожалению, эпитет «экзистенциальный» нынче довольно потрепан, но благодаря Сартру я чувствую и понимаю глубину и непреходящую свежесть этого столь важного для меня понятия. Спасибо, Жан-Поль!

Поэма-«тетраптих» Маяковского «Облако в штанах». Вообще – весь Маяковский, без навязшего в зубах разделения на «дооктябрьского» и «послеоктябрьского» (в своей кандидатской диссертации я показал условность этого разделения). «Облако в штанах» – квинтэссенция творчества Маяковского, «программное» произведение, как его называл сам поэт. Это удивительная и уникальная для русской поэзии поэма, где вселенский размах и запредельный градус происходящих событий умещается внутри одного человека, приникшего горячечным лбом к ледяному оконному стеклу. Это потрясающее поэтическое выражение того самого экзистенциального одиночества и экзистенциального бунта, рождающегося из отчаяния. В строках поэмы воплощена чистая, телесно ощутимая и термоядерно энергоемкая поэтическая энергетика. А еще это революционное обновление языка и наглядная демонстрация возможностей развернутой метафоры, рифмы как мотора и катализатора смысла, психосоматики самого поэтического слова. Помимо того что максималистский, романтический, утопический пафос Маяковского кардинально близок мне мировоззренчески, трудно переоценить объем знания и понимания сущности поэзии и конкретных ремесленных навыков, который я почерпнул из «Облака». Ключевое для меня произведение – и человечески, и поэтически.

Среди других перевернувших меня книг не могу хотя бы не упомянуть «великое пятикнижие» Достоевского (на «дрожжах» которого и восходил экзистенциализм), прозу Андрея Платонова, умудрившегося зафиксировать само «вещество существования», поэзию Серебряного века (и отдельно – позднего Мандельштама с захватывающей непредсказуемостью его смысловых траекторий) и книги двух невероятно важных для меня современных поэтов – Юрия Казарина и недавно покинувшего нас Александра Ерёменко.