Людмила Гундарова
При Кэмероне Британия была ближайшим союзником Америки в Европе. Фото Reuters
В конце минувшей недели в Варшаве состоялся 27-й саммит Североатлантического альянса, на котором обсуждался в том числе и вопрос противодействия «российской угрозе». Накануне встречи, 5 июля, комитет по обороне Палаты общин британского парламента опубликовал на официальном сайте первый отчет «Россия: последствия для обороны и безопасности Объединенного Королевства». Пятый раздел документа так и называется: «НАТО и Варшавский саммит 2016».
«В нашем докладе обратили внимание на многочисленные проблемы, с которыми мы сталкиваемся как в стране, так и в рамках НАТО в связи с военным усилением России. Понятно, что Великобритания имеет ограниченные возможности справиться с этой угрозой в одиночку. Таким образом, наше положение в качестве ведущего члена НАТО имеет большое значение. Саммит НАТО в Варшаве предлагает Великобритании и их союзникам по НАТО своевременную возможность пересмотреть и перестроить свою стратегию по отношению к России», – гласит документ.
ПЯТАЯ СТАТЬЯ КАК КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ
Большое внимание в отчете уделено 5-й статье Устава НАТО, которая гарантирует каждому члену альянса немедленную коллективную защиту в случае агрессии.
Когда НАТО было создано, его основная роль состояла в том, чтобы иметь дело с «бинарным миром или военным сценарием», в котором ответные действия на военную агрессию против одного из членов НАТО были очевидны. Однако, по мнению авторов доклада, с окончанием холодной войны этот сценарий усложнился. Уэсли Кларк (главком сил НАТО в Европе в 1997–2000 годах) описал эти изменения следующим образом: «Мы имеем дело с большим количеством разных сортов или оттенков состояния между войной и миром, которые эксплуатирует Россия».
По его словам, такие оттенки включают в себя многочисленные грани применяемой русскими многомерной войны: кибератаки, информационная война, дестабилизация ситуации внутри стран с помощью скрытого воздействия. Кларк заявил, что недочеты НАТО поставили под сомнение возможность исполнения альянсом 5-й статьи своего Устава. Также он подчеркнул, что НАТО необходимо своевременно выявлять и реагировать на нетрадиционные методы ведения войны. По мнению Кларка, если этого не сделать, НАТО окажется неготово предотвратить полномасштабную неядерную военную угрозу, чем и воспользуется Путин.
Старший научный сотрудник программы России и Евразии Кейр Джайлс отметил способность России рассчитывать акт военной агрессии, которая наименьшим образом может рассматриваться как нарушение статьи 5. Он обратил внимание на то, что «никто больше не верит, что статья 5 автоматически побуждает к применению конкретных мер. Она автоматически побуждает только к обсуждению, а затем каждая страна решает, что она хочет сделать. Россия прекрасно знает об этом».
С учетом изменившихся форм и методов ведения войны в НАТО ведется дискуссия об изменении текста статьи 5, предлагается дополнить ее понятием военной агрессии, которая не может быть однозначно определена как «вооруженное нападение». Вместе с тем министр обороны Великобритании Майкл Фэллон предостерег от подробного и предписывающего определения: «Я думаю, что для НАТО важно не пытаться сделать статью 5 слишком жесткой или начать перечислять целый ряд категорий или ограничений в ней. Для наших противников это может упростить процесс приближения к уровню военной опасности, непосредственно попадающий под действие статьи 5». Фэллон уверен, что пересмотр статьи 5 будет «контрпродуктивным», поскольку это может «ослабить статью, а не укрепить ее».
На 26-м саммите НАТО, который прошел в сентябре 2014 года в Уэльсе, союзники приняли так называемый «План действий по обеспечению готовности», необходимость которого альянс обосновал «российской агрессией» против Украины. Планом предусмотрено формирование передовой группы Сил реагирования, создание оперативных баз для их приема и материально-технического обеспечения, организация управления и взаимодействия, а также временное размещение сухопутных, воздушных и морских сил стран – членов НАТО на восточном фланге на основе ротации.
В частности, страны альянса договорились о создании новой Объединенной оперативной группы повышенной готовности (Very High Readiness Joint Task Force – VJTF), которая будет состоять из многонациональной бригады, включающей пять батальонов общей численностью около 5 тыс. военнослужащих. Также в ее составе предусмотрены две дополнительные бригады для быстрого подкрепления в случае необходимости, что позволит развернуть войска в течение 48 часов после принятия решения. По этому договору Великобритания вступит в руководство VJTF в 2017 году.
В Уэльсе госсекретарь США Джон Керри заявил: «После первых предупреждений и указаний на потенциальные угрозы силы VJTF будут немедленно переведены в состояние повышенной готовности. Под «немедленно» я имею в виду, что первые элементы будут способны провести развертывание за считаные часы и обеспечить постоянное присутствие, чтобы наиболее эффективно сдерживать угрозы на восточном фланге НАТО».
Госсекретарь США отметил, что формирование VJTF наглядно показывает, как НАТО разрабатывает свою стратегию противостояния каким-либо угрозам в будущем. По мнению составителей британского документа, VJTF является полезным дополнением к возможностям НАТО. Однако и у них есть сомнение в способности VJTF быстро и эффективно отреагировать в случае необходимости. «Необходимо согласовать оперативную передислокацию персонала, оборудования и платформ в Европе между государствами-членами, где необходимо развернуть силы. Мы хотели бы узнать подробности о том, насколько далеко продвинулись такие соглашения. Мы предлагаем правительству определить, насколько силы VJTF будет сопоставимы с российскими возможностями и скоростью взаимодействия в регионах, расположенных на периферии НАТО».
НА ГРАНИЦЕ ТУЧИ ХОДЯТ ХМУРО
Парламентарии в обсуждении отчета ссылались на мнение генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга, который анонсировал ключевые позиции, касающиеся сферы безопасности и в первую очередь – дальнейших отношений с Россией: «Мы должны укрепить присутствие НАТО в восточной части Европы, это будет многонациональное присутствие. Таким образом, мы дадим ясный сигнал, что нападение на одну страну будет атакой на весь Североатлантический альянс».
Столтенберг подчеркнул, что меры по укреплению обороноспособности также включают в себя усиление присутствия международного батальона в Румынии и усовершенствование кибербезопасности, гражданской обороны и способности противостоять атакам баллистических ракет. Но затем генсек НАТО учтиво заметил, что данное сотрудничество носит сугубо оборонительный характер и не направлено против какого-либо государства. «Мы уже занимаемся крупнейшим усилением нашей коллективной обороны с окончания холодной войны. В Варшаве мы наметим курс для адаптации альянса к новым условиям безопасности, чтобы НАТО оставалось готовым к защите всех союзников от угроз с любых направлений», – заявил Столтенберг.
Вместе с тем парламентарии признают, что в настоящее время НАТО не способно защитить территорию наиболее уязвимых стран – Латвии и Эстонии. В ходе учений «Анаконда» эксперты пришли к выводу, что российские войска способны достичь пригородов эстонской и латвийской столиц приблизительно за 60 часов. «Такое быстрое продвижение русских оставит для НАТО ограниченное число вариантов действий», – отмечено в докладе парламентариев.
Комитет по обороне парламента Великобритании выразил обеспокоенность тем, что Россия стала более эффективно применять средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и беспилотные летательные аппараты (БЛА). «Нам сказали, что сил НАТО недостаточно, чтобы справиться с этими угрозами». Более того, «хотя формально НАТО имеет больше войск, чем Россия, они разбросаны по территории государств – членов альянса и во многих случаях недостаточно финансируются», – сообщается в докладе.
Составители документа подчеркивают необходимость выработать новые стратегии в ответ на рост российского военного потенциала, в частности, «укрепить средства сдерживания в Прибалтике и Польше». В связи с этим альянс планирует сделать ставку на размещение многоцелевых истребителей четвертого поколения «Тайфун» и дополнительно четырех батальонов общей численностью 4 тыс. человек.
В ответ на создание четырех батальонов Россия формирует четыре дивизии в Западном военном округе. А 1 апреля в Калининградском эксклаве приступил к выполнению учебно-боевых задач 11-й армейский корпус, который может включать в себя несколько дивизий общей численностью до 10 тыс. человек. Некоторые военные эксперты считают, что это несоразмерное наращивание российской военной группировки, не соответствующее по своему масштабу размещенным в Восточной Европе силам НАТО.
Действительно, четыре дополнительных батальона «погоды не сделают» в случае начала военных действий, но они и предназначены не столько для отражения агрессии, сколько для логистического обеспечения и повышения мобилизационной готовности к развертыванию основных сил альянса. Подготовка инфраструктуры, предварительное позиционирование оборудования и ресурсов, а также создание новых военных баз свидетельствует о готовности к решительным действиям по защите союзников на восточном фланге. При этом руководство Североатлантического альянса декларирует, что стремится к балансу между выполнением союзнических обязательств в Восточной Европе и сохранением сотрудничества в рамках основополагающего акта Россия–НАТО, подписанного в мае 1997 года.
Однако сотрудничества пока не получается. Авторы доклада это понимают и подчеркивают, что Россия рассматривает любое расширение альянса на восток как угрозу для своих границ. «Поэтому следует учитывать, – отмечено в документе, – что какие-либо военные действия НАТО будут отражены на российской стороне границы. Дальнейшая милитаризация границы таким образом может увеличить риск недоразумений, просчетов и аварий». Великобритания и НАТО заявили о своем стремлении на Варшавском саммите к прозрачности в обсуждении принимаемых решений. «Мы полагаем, что правительственные доклады о расширении военного диалога с Россией снизят вероятность непреднамеренной эскалации военных действий», – отмечено в пункте 155 парламентского отчета.
СОТРУДНИЧЕСТВО НА РАССТОЯНИИ ВЫСТРЕЛА
Специальный подраздел 5-го раздела документа посвящен вопросам военного сотрудничества с Россией. На слушаниях в парламенте научный руководитель мозгового центра Европейской сети лидерства (European Leadership Network) Лукаш Кулеса отметил, что между Россией и Западом были периоды военного сотрудничества. В качестве примера Лукаш Кулеса привел сотрудничество по логистическому обеспечению действий западной коалиции в Афганистане. Он подчеркнул, что, несмотря на «враждебные» отношения между НАТО и Россией и между США и Россией, был потенциал для «сотрудничества по конкретным вопросам».
Вице-президент компании по стратегическим коммуникациям BGR Gabara Ltd Джон Лау на слушаниях в парламенте отметил, что борьба с терроризмом является наиболее возможной областью сотрудничества с Россией.
Однако выступивший в парламенте бывший специальный советник в Министерстве иностранных дел, а ныне независимый консультант Дэвид Кларк предупредил, что сотрудничество НАТО и России в борьбе с исламским терроризмом не следует принимать за точное соответствие интересов. Мотив России может включать и элемент постороннего торга: «В частности, они могли бы сказать: мы сотрудничаем по борьбе с исламизмом на Ближнем Востоке, так почему бы вам не дать нам немного больше в Украине? Почему вы не уважаете нашу сферу влияния? Для нас было бы намного проще объединиться и эффективно сотрудничать в этой сфере, если бы вы давали нам немного больше свободы». Так думает и рассуждает не один Дэвид Кларк. Может быть, поэтому в Сирии не получается объединить силы России и Запада в борьбе против ИГ (запрещенной в России террористической организации).
Впрочем, министр обороны Великобритании Майкл Фэллон не исключает в долгосрочной перспективе улучшения отношений с Россией. Он также увидел потенциал для сотрудничества в конкретных военных областях: «Мы продолжаем искать пути конструктивного взаимодействия с Россией. Мы работали с ними по ядерному соглашению с Ираном, и мы работаем с ними сегодня в поисках политического урегулирования в Сирии. Совсем недавно мы обсуждали с Россией вопросы будущей безопасности и стабильности в Ливии. Мы хотим добиться более конструктивного диалога».
Но не будем обольщаться сказанным. В Великобритании – и это также отмечено в документе – возможность военного сотрудничества с Россией рассматривают только во взаимосвязи с санкционными мерами, которые Туманный Альбион принял в связи с событиями на Украине. В документе подчеркнуто, что «правительство должно четко понимать, насколько возможно военное сотрудничество с Россией, установить четкие границы и взаимодействовать сознательно». Странное получается сотрудничество на расстоянии выстрела дуэльных пистолетов.
Дарья Гармоненко 
