Алексей Носков
Китайские военные обеспечили эвакуацию своих сограждан из охваченного войной Йемена. Фото Reuters
В феврале 2016 года официальные представители Народно-jсвободительной Армии Китая (НОАК) подтвердили начало строительства своей первой военной базы на Черном континенте в Джибути. По имеющейся информации, она будет представлять cобой порт, предназначенный в том числе для обслуживания кораблей НОАК, склады оружия и пункты размещения личного состава.
Турецкие СМИ 30 сентября сообщили о завершении строительства первой зарубежной военной базы в столице Сомали Могадишо, где будут размещены до 200 человек личного состава и будет осуществляться подготовка военнослужащих для силовых структур Сомали. Эта новость не выглядела нелогичной в свете тенденций во внешней политике Анкары последних лет, но явилась неожиданностью даже для многих экспертов.
Активизировалось военно-политическое присутствие здесь со стороны Египта и Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ). Последние в 2015 году заключили соглашение с властями Эритреи об использовании порта Асэб, после чего начали строительство мощностей для нового порта и военной базы в этом населенном пункте. В сентябре с.г. после подписания соглашения о продаже инфраструктуры порта Бербера на севере Сомали с одной из крупнейших мировых логистических компаний DPWorld из Дубая туда прибыла группа военных инспекторов из Египта и ОАЭ для оценки возможности использования этого порта в качестве военной базы. Кроме того, в апреле 2016 года Каир и Могадишо заявили о желании вывести на новый уровень двустороннее военно-политическое сотрудничество.
Чем же мотивированы эти решения?
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
К сожалению, в представлении многих Африканский Рог – далекий и забытый регион, являющийся источником бесконечных проблем в виде пиратства, терроризма, нищеты, конфликтного потенциала.
Сомали сегодня – экономически отсталый и истерзанный гражданской войной регион. Правительство относительно контролирует только часть территории и в значительной степени полагается на AMISOM (African Union Mission in Somalia) – воинскую группировку численностью 21 тыс. человек, размещенную по решению Африканского Союза для стабилизации обстановки, поддержки законных властей и борьбе с террористами. В состав миссии входят контингенты из Уганды, Эфиопии, Кении, Джибути и некоторых иных стран Африки.
В центральной и южной частях страны сильно влияние движения Аш-Шабаб (с арабского – «молодежь»), ведущей вооруженную борьбу с правительством с целью создания шариатского государства в Сомали.
Отдельно следует сказать о Сомалиленде. Это никем не признанное военно-политическое образование на севере страны площадью 137 тыс. кв. км (более 20% территории Сомали). В XIX веке территория находилась под протекторатом Великобритании, в которой ее называли «мясным рынком Африки» из-за развитого скотоводства. Сильное влияние Лондон сохранил здесь до сих пор. С 1960 года – в составе независимого Сомали в его сегодняшних границах. Однако отношения с Могадишо складывались непросто. Во-первых, этноплеменная группа исаак, составляющая костяк местного населения, исторически противостоит другим сомалийским племенам, особенно огадену. Во-вторых, имела место конкуренция за доходы одной из самых прибыльных отраслей хозяйства – экспорта продукции скотоводства. В период правления Мохаммеда Сиада Барре (1969–1991) жители севера подвергались репрессиям и иному давлению со стороны правительства. Ответом на эти действия стало создание в Лондоне в 1981 году Сомалийского национального движения (СНД), которое начало вооруженную борьбу против Сомали. Главным союзником СНД стала Эфиопия, которая рассматривала ситуацию на севере Сомали как средство борьбы с Могадишо – своим главным военным противником тех лет. На территории Эфиопии укрывались тысячи уроженцев Сомалиленда, спасающиеся от репрессий властей. Отсюда же они вели подрывную деятельность против Могадишо.
В 1991 году Сомалиленд провозгласил себя независимым государством со столицей в городе Харгейса. Общая численность вооруженных сил этого образования составляет 45 тыс. человек вместе с гражданским персоналом (по данным Харгейсы). Главной военной угрозой считается вероятность агрессии со стороны соседнего Сомали. Однако на фоне остальной части Сомали здесь наблюдается стабильность, имеются перспективы для экономического роста. Главный военный, политический и экономический союзник Сомалиленда в Африке – Эфиопия.
Ситуация в Джибути более благоприятная. Главный экономический и политический актив этой страны – ее географическое расположение на берегу Баб-эль-Мандебского пролива. Основной вклад в национальный ВВП вносит порт Джибути, обслуживающий суда со всего мира и связывающий с Мировым океаном Эфиопию – одну из крупнейших экономических держав Африки. Джибути обслуживает более 95% внешней торговли Аддис-Абебы, которая не имеет выхода к морю, а враждебные отношения с Эритреей и нестабильность в Сомали затрудняют использование территории этих государств в качестве транзитных.
Помимо китайских военнослужащих на территории Джибути дислоцируются военные базы из Франции и США и также военнослужащие из Японии, Германии и Испании. Территория используется для борьбы с пиратством. Французы находятся здесь с колониальных времен, а американцы – с 1999 года. Последние широко использовали территорию страны для обеспечения военных мероприятий на территориях Йемена и Сомали, особенно для нанесения ударов с беспилотных летательных аппаратов по террористам.
Главным потенциальным военным противником Джибути считается Эритрея, где ситуация после обретения независимости в 1993 году очень сложная: глубокая нищета, слабость государственных институтов, постоянная угроза нового конфликта с Эфиопией. Более половины бюджетных доходов страны – это зарубежная финансовая помощь. Своеобразным показателем экономической и социальной катастрофы является то, что Эритрея стоит на четвертом месте по количеству беженцев, добирающихся сегодня до Европы.
Для соседней Эфиопии наиболее болезненной стороной отделения Эритреи и последующей за этим новой войны в 1997 году стало отсутствие выхода к морю. Особенно страдают от этого приграничные районы Эфиопии, однако наличие неурегулированных территориальных и иных вопросов между двумя странами не внушает оптимизма по вопросу будущего двух стран. В июне 2016 года вспыхнули военные столкновения на границе, в ходе которых обе стороны понесли значительные потери, оцениваемые разными источниками в несколько сотен человек. Столкновения такого масштаба произошли впервые после Эфиопо-эритрейского конфликта 1998–2000 годов.
Тревожные события происходят и в самой Эфиопии: в октябре с.г. крупные беспорядки и протестные акции происходили в пригородах столицы Аддис-Абебы со стороны представителей этносов оромо и амхара, недовольных политикой властей и ограничением свобод. Количество жертв в ходе возникшей давки оценивается в 100 с лишним человек. Полиции удалось стабилизировать ситуацию, в стране введено чрезвычайное положение сроком на шесть месяцев.
Но наличие таких проблем и вызовов при всей их серьезности совсем не снижает экономического и военно-политического значения Африканского Рога.
СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
Этот регион особенно важен: вдоль него проходит один из самых важных судоходных маршрутов из Красного моря в Индийский океан, а также путь в сторону юга Африки. Направление востребовано, а его значение будет повышаться. И вопрос здесь не только в обеспечении безопасности этих маршрутов.
Если взглянуть на карту, то хотя с некоторой долей условности, но можно сказать, что регион расположен на половине пути из Средиземного моря в Центральную и Южную Африку или из стран Аравийского полуострова и Среднего Востока в этом же направлении. Это актуально хотя бы ввиду технических особенностей перевозок: наличие пункта обслуживания судов на этом маршруте очень важно.
С другой стороны, Джибути сегодня является одной из немногих возможностей обеспечить логистический доступ иностранного бизнеса на рынки Эфиопии и государств COMESA (Общий рынок Восточной и Южной Африки) – экономическому союзу из 19 стран. Огромное значение будет иметь реализация проектов, курируемых Африканским Союзом, по строительству автомагистралей Нджамена–Джибути и Нджамена–Дакар, которые пересекут всю Африку с запада на восток и будут стимулировать дальнейший экономический рост континента.
Поэтому Африканский Рог можно назвать Воротами Африки. Нельзя недооценивать и внутренний потенциал самих государств региона. К примеру, показатели экономического роста в Эфиопии в последние годы стабильно держатся на уровне 5%, здесь же расположена штаб-квартира Африканского Союза, страна привлекает все больше инвесторов.
И если на Западе, а нередко и в России вера в способность африканских государств окупать инвестиции сомнительна, то Пекин ведет себя совершенно иначе.
КИТАЙ ЗАВОЕВЫВАЕТ ЧЕРНЫЙ КОНТИНЕНТ
 |
| Строительство в Эфиопии крупного гидротехнического комплекса на реке Нил вызывает опасения у египетского руководства. Фото с сайта www.hidasse.gov.et |
Еще в середине нулевых годов считалось, что Китай проявляет интерес к Африке главным образом на предмет сотрудничества в области добычи энергоносителей. Первыми и наиболее близкими экономическими партнерами Пекина на континенте стали богатые углеводородами Алжир, Ангола, Ливия. Однако сегодня ситуация поменялась кардинальным образом: экономическая политика Китая в Африке проявляет интерес ко всему, а важными партнерами Пекина становятся даже страны, не имеющие почти никаких запасов углеводородов, например Марокко. Сельское хозяйство, добыча руд, доступ к внутренним рынкам сбыта, инвестиции в логистическую и иную инфраструктуру, военно-техническое сотрудничество, даже завоевание рынка банковских услуг – эти и иные сферы становятся предметом сотрудничества китайских компаний и африканских государств.
Важно и то, что в сотрудничестве с Поднебесной африканские страны, как правило, заинтересованы, хотя нередко и вынуждены оглядываться на США и страны ЕС. Утверждения о том, что сотрудничество с Западом давно не приносит ожидаемого результата, нередко можно услышать от африканских ученых и политиков. Заключение же межгосударственных соглашений с Пекином обычно преподносится африканскими правительствами как политическое достижение, а китайские инвесторы в большинстве случаев – желанные гости здесь. Причина этого – отсутствие колониального прошлого, политика минимального вмешательства во внутренние африканские дела, готовность Пекина работать со всеми, кроме террористических организаций. Впрочем, и в борьбе с последними Китай не спешит быть в авангарде, хотя его руководство категорически осуждает терроризм.
Но самый главный фактор привлекательности Китая для Африки – это его способность подкреплять взаимодействие не пустыми словами, а делом. К примеру, в 2014 году правительство Эритреи и китайской China Harbor Engineering Company подписали контракт на модернизацию крупнейшего порта страны Масауа стоимостью 400 млн долл. – самый крупный проект в истории независимой Эритреи на сегодняшний день. Плюс к этому китайцы инвестировали в развитие горнодобывающей промышленности и энергетической инфраструктуры, а торговый оборот между двумя странами за последние годы вырос в десятки раз.
Еще крепче Китай сумел закрепиться в Джибути, реализовав здесь ряд крупных проектов, в том числе завершил в 2016 году строительство железной дороги в Аддис-Абебу из Джибути стоимостью 4 млрд долл., что очень важно для освоения доли эфиопского, а в перспективе и восточноафриканского рынков. В стадии завершения строительство силами китайских компаний новых портовых мощностей в Джибути для обслуживания насыпных, контейнерных и иных грузов и даже продукции скотоводства. Общая стоимость этих проектов превышает 500 млн долл. В настоящий момент это самые крупные реализуемые инфраструктурные проекты в этой африканской стране. Как очень активный оценивается и уровень сотрудничества с Эфиопией.
Все это говорит о том, что Китай имеет твердую цель – укрепление экономических позиций во всей Восточной Африке.
Правда, Пекин успел приобрести и отрицательный опыт. Прежде всего это Ливия, где в результате событий 2011 года китайские инвесторы понесли многомиллиардные убытки. А также соседний Йемен, где после начала военной кампании «Решительный шторм» в 2015 году многие планы Пекина рухнули, и он был вынужден спешно эвакуировать оттуда своих граждан, для чего были привлечены ВМС.
Очевидно, хорошо усвоив эти уроки, Пекин решил подкрепить свое присутствие еще и военными мерами путем открытия военной базы в Джибути. В случае обострения обстановки или очередных попыток сил демократии взять верх над силами разума китайские граждане здесь уже не будут столь уязвимыми, как раньше. А с учетом наличия военной базы нельзя исключать и того, что позиция Пекина в случае обострения обстановки не будет такой же нейтральной, как это было в Ливии, и китайское руководство уже может попытаться повлиять на политические события в регионе с учетом своих интересов.
Все это продиктовано только необходимостью защиты интересов своей страны, и обвинять Китай в политике милитаризма в этом регионе наивно.
ВОЗРОЖДЕНИЕ НАДЕЖДЫ
Широкомасштабная программа сотрудничества с Африкой реализуется Анкарой. В период нахождения у власти Партии справедливости и развития, с 2002 года и по настоящее время, число турецких дипломатических представительств на континенте увеличилось троекратно – с 14 до 43, а экспорт в страны Тропической Африки за аналогичный период увеличился с 554 млн до 3,9 млрд долл.
В этой стратегии территории Сомали отводится особая роль. Стоит напомнить, что эта страна имеет вторую (после Мадагаскара) по протяженности береговую линию на континенте, вдоль ее берегов проходят важнейшие маршруты, географическое расположение позволяет соединить логистическими коридорами Эфиопию, Южный Судан и некоторые иные страны Восточной Африки с морем, как это сегодня осуществляет Джибути. И наличие порта даже в такой проблемной стране, как Сомали, – лучше, чем ничего.
Наконец, само Сомали – это растущий внутренний рынок сбыта, скотоводство, большие рыбные запасы, воды исключительной экономической зоны рассматриваются как перспективные на предмет обнаружения углеводородов. Инвестиции в геологоразведку в последние годы были неоднократно. В последние годы некоторые сферы экономики страны демонстрируют скромные, но уверенные темпы роста.
В 2011 году во время разразившегося в Сомали голода турецкие власти развернули кампанию по всем городам страны с целью сбора гуманитарной помощи, предназначенной для африканской страны. Вместе с выделенными средствами из государственных ресурсов ее объем достиг 400 млн долл., а правительство Сомали оценило ее как значительный вклад в преодоление кризиса.
Одним из главных экономических проектов Турции здесь стало приобретение турецкой компанией Al-Bayrak концессионных прав на эксплуатацию порта Могадишо, на сегодня главного экономического актива страны, и инвестирование в строительство новых портовых мощностей, оборудованных по самым современным стандартам.
Все эти инициативы преподносятся как «помощь братскому мусульманскому народу», а руководство Al-Bayrak утверждает, что не имеет коммерческого интереса к этому проекту и реализует его исключительно с целью помочь Сомали. Это отвечает лозунгам Партии справедливости и развития, опирающейся на религиозные ценности. Однако закрепление здесь способно принести Турции немалые дивиденды в будущем.
Конечно, работа турецких компаний идет не совсем гладко. Сообщается об инцидентах между турками и сомалийцами в порту, которые заканчивались драками с убийством турецких рабочих. Указывается и на наличие оппозиционных мнений в сомалийском парламенте (без его согласия правительство не имеет право принимать решения касательно порта), ряд членов которого настроены отрицательно по вопросу расширения взаимодействия с Турцией.
Сомнительным «союзником» турок в Сомали является и контингент AMISOM, представляющий собой серьезную военную силу в Могадишо и имеющий свои интересы здесь.
Вероятно, намерение открыть военную базу в Сомали имеет цель минимизировать угрозу того, что позиции турок будут подорваны здесь в результате обострения ситуации, будь то смена правительства, социальные беспорядки и т.д.
Не менее интересны инициативы со стороны ОАЭ и Египта. Недавнее соглашение об инвестициях в размене 442 млн долл. в модернизацию порта Бербера и дорожного сообщения с Эфиопией открыло очень большие перспективы для превращения Сомалиленда в логистический коридор для удовлетворения потребностей Эфиопии. Правда, это вызвало тревогу с Джибути, который может лишиться значительной части доходов от логистических услуг.
Кроме того, Бербера в прошлом – военно-морская база, сооруженная Советским Союзом в 1970-е годы. По некоторым предположениям, порт станет пунктом базирования универсальных десантных кораблей египетских ВМС «Гамаль Насер» и «Анвар Садат», произведенных во Франции и широко известных в России как «Мистрали». Впрочем, эта информация пока не подтверждена. Здесь же был сооружен один из крупнейших аэродромов в Африке.
Стоит напомнить также, что политика арабских стран в регионе в прошлые годы путем поддержки Эритреи и Сомали имела цель сделать Красное море внутренним арабским морем, отрезав от выхода к нему Эфиопию. В частности, это было главной причиной принятия Сомали в ряды членов Лиги Арабских Государств в 1974 году. После достижения этой цели в начале 1990-х годов внимание к региону со стороны арабских стран ослабло.
Однако свои коррективы внесли события в Йемене, когда ОАЭ, как одному из самых активных участников коалиции, потребовалось наличие базы для обеспечения военных действий. Первоначально ставка делалась на Джибути, однако ухудшение отношений между двумя государствами в 2015 году вынудило ОАЭ искать альтернативные варианты, главным из которых стал эритрейский порт Асэб. Значение его для действий коалиции оказалось весьма велико: в 2015 году он обеспечивал мероприятия по морской блокаде йеменских портов, переброску техники и личного состава и даже воинских подразделений из Судана, ставшего союзником коалиции.
Судя по уровню активности Абу-Даби в виде быстрого строительства новых портовых мощностей и военной базы в Асэбе, руководство ОАЭ намерено развернуть здесь военное присутствие надолго, а кризис в Йемене еще далек от своего завершения.
НОВАЯ АФРИКАНСКАЯ ВОЙНА
 |
| Американские и французские военные активно используют базу в Джибути в своих целях. Фото с сайта www.navy.mil |
Что касается Египта, то, согласно официальным заявлениям Каира, укрепление отношений с Сомали, начавшееся в 2013 году после длительного перерыва, обусловлено необходимостью сотрудничества в борьбе с террористами, обеспечения безопасности судоходства в этом районе, желанием оказать помощь Сомали в преодолении кризиса, укрепить общие позиции арабской республики в Восточной Африке. Указывается и на необходимость оказания помощи союзникам в военных действиях в Йемене, особенно возможное использование военно-морской базы в Бербере. Тем не менее эти утверждения воспринимаются рядом экспертов как не совсем исчерпывающие.
Хотя Египет и является союзником арабской коалиции, ведущей боевые действия против движения хоуситов в Йемене, фактически в этом участвуют только ВМС в виде патрулирования района конфликта. Вмешиваться сюда более глубоко и класть там головы своих солдат Каир не спешит. Причина этого банальна: шиитские воинские формирования и возможная экспансия иранского влияния в Йемене какой-то угрозы для Египта не представляют.
То же самое можно сказать и о Сомали. Примечательно, что даже во время разгула морского пиратства в предыдущие годы, которое нанесло египетской экономике значительный убыток из-за использования альтернативных маршрутов и потери части выручки Суэцким каналом, Каир не предпринимал активных усилий на сомалийском направлении. В настоящий же момент угроза пиратства локализована и не стоит на повестке дня.
Каких-то крупных инвестиционных проектов со стороны Египта в Сомали тоже вряд ли стоит ожидать.
В чем же реальная причина активности Египта? Искать ее следует в соседней Эфиопии.
Вся Восточная Африка сегодня следит за развитием проекта «Возрождение» – строительства крупного гидротехнического комплекса и электростанции в Эфиопии на реке Нил. Ее мощность должна составить 6 ГВт, что превышает общую мощность всех электростанций Эфиопии. Излишне говорить, что «Возрождение» значительно поспособствует развитию Восточной Африки. Завершение строительства запланировано на 2017 год.
Стоимость сооружения оценена в объеме 4,8 млрд долл., что составляет около 15% годового ВВП страны. В финансировании участвуют и китайские инвесторы.
Однако ложкой дегтя является ограниченность водных ресурсов Нила – главного источника пресной воды для Египта, который всегда очень болезненно относился к реализации любых проектов в верховьях Нила, в том числе к «Возрождению». В 1970-х годах Каир угрожал даже военным ударом в случае начала реализации проекта, что вынуждало Эфиопию сворачивать подобные инициативы.
После политических потрясений 2011 года способность Каира противостоять этому процессу ослабла, чем и воспользовалась Эфиопия, запустив строительство в том же году.
Последствия для Египта оценить крайне сложно: некоторые эксперты заявляют, что этот комплекс при грамотном подходе вообще не принесет никакого вреда для арабской республики. Наиболее мрачный сценарий предполагает уменьшение стока на 20% и более в период заполнения резервуаров, что принесет ощутимый убыток сельскому хозяйству и экономике Египта.
Правда, Аддис-Абеба демонстрирует уважение к опасениям Каира, организовав сотрудничество и взаимное консультирование по инженерно-техническим вопросам, а процесс наполнения резервуара правительство Эфиопии обещает проводить только в период благоприятной климатической обстановки с целью избежать нанесения убытков Египту. Между двумя странами заключен ряд двусторонних соглашений, работают соответствующие комиссии.
Но даже при развитии событий по благоприятному сценарию этот проект представляет угрозу для Египта хотя бы в силу того, что Эфиопия, один из лидеров Африканского Союза, получает возможность в любой момент «закрыть» кран и снизить сток воды в Египет.
К слову, сам Египет сегодня не в самой оптимистичной ситуации. Дефицит бюджета, снижение инвестиционной привлекательности, истощение запасов и, как следствие, прекращение экспорта природного газа, кризис туристической отрасли, сокращение финансовой помощи со стороны аравийских монархий из-за падения нефтяных цен, необходимость принятия непопулярных мер в виде снижения государственных расходов. Согласно некоторым предположениям, уже в 2017–2018 годах страну могут охватить новые социальные возмущения и волнения. На фоне этого сложная демографическая ситуация: при количестве населения более 88 млн человек некоторые эксперты задаются вопросом, выдержит ли Египет порог в 100 млн человек, который будет достигнут в ближайшие годы.
В этой ситуации дефицит водных ресурсов и, как следствие, удар по сельскому хозяйству и продовольственной безопасности Египта, который может возникнуть из-за уменьшения стока Нила, станет просто катастрофой для страны. Допустить это для египетских властей будет равносильно подписанию смертного приговора себе.
Никаких угроз со стороны Египта в адрес Эфиопии озвучено не было. Пока Каир только активизировал дипломатическую работу со странами Африканского Союза с целью убедить их в нецелосообразности строительства данной плотины. Но серьезного результата эти меры не принесли.
Значительная часть экспертов, журналистов и общественности стран Восточной Африки уже никаких иллюзий в отношении описанных выше событий не испытывают и делают однозначный вывод: Египет готовится дать решительный бой за воды Нила, а две крупнейшие африканские страны верным шагом идут к войне. Именно этим местные эксперты объясняют активность Египта в Сомали в последние годы, а разговоры о возможном открытии военной базы в Бербере воспринимаются даже как попытка создания плацдарма для ведения военных действий в регионе.
Некоторые африканские СМИ указывают и на причастность Египта к недавним беспорядкам в пригороде Аддис-Абебы с целью дестабилизации обстановки в Эфиопии. Правда, никаких доказательств этому не представлено, а Каир решительно отрицает свое участие в этих событиях.
В свою очередь, Эфиопия тоже готовится к любому сценарию. В частности, усилены меры по охране строящегося объекта путем переброски туда подразделений спецназа и укрепления системы противовоздушной обороны.
Как будет развиваться ситуация дальше, сказать сложно. Особенно с учетом того, что здесь могут появиться заинтересованные стороны. Однозначно, что обе страны сделают все возможное для решения этого спора мирными методами. Однако при развитии ситуации по наихудшему сценарию это может обернуться дестабилизацией всего Африканского Рога. Нельзя исключать и конфликта с огромным количеством жертв, сравнимого по масштабам со Второй конголезской войной 1998–2002 годов, унесшей жизни более 5 млн человек.
Для стран же региона столкновение таких крупных региональных держав, в какой бы форме оно ни происходило, ничего хорошего не сулит: их территории могут стать театром военных действий.
Впрочем, пока четких признаков в пользу реализации этого сценария нет.
При всех проблемах Африканского Рога, его значение повышается в последние годы, что подтверждается описанными выше событиями и появлением новых игроков. Печальным является то, что значительная часть инфраструктуры здесь была создана усилиями СССР в прошлые годы, а влияние Москвы позднее было утрачено. Однако сегодня необходимость восстановления российского влияния здесь налицо: Африка при всех ее проблемах – богатейший ресурсами и динамично развивающийся регион, без сотрудничества с которым развитие такой крупной страны, как Россия, немыслимо. Однако пока российское присутствие здесь осуществляется не в тех масштабах, которые необходимы Москве.
