За кем пойдут сунниты

Кронпринц Мухаммед бин Сальман неоднократно обещал вернуться к исламу умеренного толка. Фото Reuters

В последние несколько лет в исламском мире происходят значительные изменения. То и дело звучат заявления, что Саудовская Аравия отдалилась от мусульманских ценностей и уже не консолидировать исламского (суннитского) мира.

В связи с этим все громче звучат вопросы: кому суждено перехватить знамя лидерства? Не обернется ли смена лидера проблемами? Как вести себя России в условиях изменений?

И чем раньше удастся найти ответы, тем лучше.

Бренд, проверенный временем?

Долгое время Королевство Саудовская Аравия (КСА) считалось идеологическим лидером исламского мира. Это связано с несколькими факторами.

Во-первых, на территории, которую занимает королевство, зародился ислам и происходили значимые события мусульманской истории – что придает этим землям сакральное значение.

Во-вторых, Саудовская Аравия контролирует священные города Мекку и Медину и курирует ежегодное паломничество (хадж). Эр-Рияд активно прибегает к спонсорской поддержке, покрывая расходы представителей мусульманских диаспор других стран. И регулярно призывает государства отказаться от взаимных претензий в пользу религиозной общности.

В-третьих, королевство традиционно придает особое значение духовной составляющей политики. Не только в контексте взаимодействия с отдельными государствами, но и в рамках работы на открытых площадках (ЛАГ, ОИС, ССАГПЗ).

Слияние ценностей ислама с основами саудовской управленческой модели продолжается до сих пор. В долгосрочной социально-экономической стратегии «Saudi Vision 2030» (принятой в 2016-м) подчеркивается основополагающая роль исламских ценностей в формировании национальной и политической идентичности, а также в закреплении особого статуса КСА «в сердце исламского мира».

Но в контексте текущих кризисов Саудовской Аравии все труднее сохранять непоколебимость своих позиций. Критика в адрес дома Саудов звучит громче. Список деяний, которыми Эр-Рияд запятнал священный статус лидера исламского мира, обширен и варьируется от страны к стране.

В зависимости от ситуации на передний план выдвигаются социально-экономические, политические, культурные, военные и иные недоработки. Но существуют и некие универсальные грехи, которые чаще всего припоминают оппоненты. Это коммерциализация хаджа, превращение ислама в инструмент лоббирования собственных интересов в ущерб идеалам мусульманского мира в целом, невнимание к проблемам мусульман в других странах, единоличный контроль над ключевыми святынями, финансирование деятельности вооруженных формирований сомнительного толка и т.д. Кроме того, недовольство вызывает факт, что Саудовская Аравия, приверженная строгим ваххабитским взглядам, много лет ведет борьбу с идолопоклонством, уничтожая значимые памятники исламской культуры. Попытки же противодействовать борьбе с мнимым многобожием через ОИС или в рамках ИСЕСКО, как правило, заканчиваются ничем.

Определенная надежда возлагается на кронпринца Мухаммеда бин Сальмана, который неоднократно заявлял о намерении вернуть КСА к исламу умеренного толка, который существовал в стране до 1979 года и соответствует исламу времен Пророка и праведных халифов. Однако, по замечаниям экспертов, инициатива бин Сальмана может быть лишь фасадом для создания позитивного внешнего имиджа государства и не подразумевает коренных перемен.

Где искать нового лидера?

Хотя позиции Саудовской Аравии относительно крепки, эксперты заранее задаются вопросом, кому суждено сменить Эр-Рияд. Нашлось сразу несколько претендентов.

Активнее всех оспаривает лидерский статус Турция. Анкару в отличие от Эр-Рияда не устраивает текущее положение дел в мусульманском мире. А также возмущают сомнительные полумеры, которые КСА предпринимает для защиты исламских ценностей. Турция стремится противопоставить «изжившему себя подходу» собственную тактику и получить поддержку мусульман в других странах. Анкара не боится идти на конфликт с крупными игроками, будь то Китай (конфликт из-за уйгуров), Индия (позиция по Кашмиру), Франция (конфликт с президентом Макроном и «война карикатур») или Россия (поддержка требований крымских татар).

Неменьшее значение для Анкары имеют символические жесты и решения. Нашумевшее возвращение Айя-Софии статуса мечети стало первым шагом в начавшейся борьбе. Уже завершилось «перепрофилирование» церкви Святого Спасителя при монастыре Хора в Стамбуле, где 30 октября прошло первое мусульманское богослужение. На очереди – святыни Иерусалима: мечеть Аль-Акса и Купол Скалы. Их турецкий президент все чаще упоминает в своих выступлениях, подчеркивая, что они, как и священный город в целом, должны быть возвращены под полный и безоговорочный контроль мусульман.

Серьезным козырем в противостоянии КСА и Турции может стать Палестина. Подписание Соглашений Авраама в сентябре 2020 года положило начало постепенному дистанцированию арабских государств от палестинской проблемы. Турция может эффективно использовать освободившуюся «нишу» для закрепления образа реального защитника мусульман и создания опасной напряженности под боком у оппонентов.

Но Турция как перспективный лидер исламского мира не пользуется значительным доверием. Жесткая риторика президента Эрдогана с выпадами в адрес соседей и его заигрывания с околорадикальными группировками не идут на пользу имиджу турецкого лидера. Многих не устраивает использование Турцией негативных стереотипов: например, угроза «наводнить Европу миллионами беженцев» из мусульманских стран. Попытки Турции выступать в роли защитника уйгуров, крымских татар или палестинцев трактуются как одноразовые акции для улучшения имиджа Эрдогана, не имеющие ничего общего с идеалами ислама.

Серьезные вопросы вызывает и устойчивость предлагаемой Турцией лидерской модели. Для Саудовской Аравии статус лидера – сформировавшийся конструкт, который опирается на исторический опыт и идеи преемственности. Турецкое устремление больше похоже на попытку ускорить реализацию неоосманской доктрины и расширить географию влияния. Так формируется идеологический пузырь, который едва ли продержится долго, а его разрыв принесет исламскому миру дополнительные проблемы.

Но Турция не единственный претендент. Некоторые предполагают, что в перспективе возглавить исламский мир мог бы Катар. И хотя с 2017 года он находится в сложных отношениях с другими арабскими государствами, его позиции остаются относительно стабильными.

Катар не спешит вступать в открытую борьбу за доминирование, используя в своих целях противоречия между другими игроками. Доха активно коммуницирует с ключевыми оппонентами Эр-Рияда, Тегераном и Анкарой, но не переводит это сотрудничество в разряд долгосрочного партнерства, ограничиваясь подвижным альянсом. Кроме того, в отличие от Турции, которая часто действует по принципу «здесь и сейчас», Катар делает ставку на меры долгосрочного характера. Один из любимых инструментов – повсеместная поддержка исламского образования. Правительство Катара традиционно является ключевым спонсором строительства медресе и исламских центров на Ближнем Востоке, предоставляет солидные гранты на проведение научных и религиозных исследований.

Параллельно с этим ведется большая имиджевая работа. Катар стремится подать себя как идеальное исламское общество и как центр возрождения исламской культуры, руководствующийся принципом диалога цивилизаций. Подчеркиваются «конкурентные преимущества» на фоне Саудовской Аравии, будь то высокий уровень образованности женщин или отсутствие «борьбы с идолопоклонством» (хотя страна также исповедует ислам ваххабитского толка).

Но стратегия дистанцирования от текущих событий имеет и негативные последствия. Относительно слабое внимание Катара к региональным процессам и к проблемам мусульман за пределами Персидского залива ведет к тому, что страна воспринимается как игрок, сосредоточенный на внутренних проблемах. Заметна и запоздалая реакция на стихийные тренды вроде бойкота Франции, спровоцированного резонансным заявлением Макрона: к первой волне акций Катар присоединился одним из последних.

Расширение сотрудничества с Турцией и поддержка турецких проектов на территории соседних стран (например, строительство военно-морской базы в Мисурате) тоже ослабляет позиции Катара в качестве перспективного лидера. При сохранении текущей модели взаимодействия не исключается вероятность превращения Катара в ретранслятор турецких идей в арабском мире.

Не самый ближний Восток

Однако не факт, что лидера исламского мира следует искать на Ближнем Востоке. Куда разумнее обратить взгляд в Азию, где постепенно набирает вес Индонезия.

С середины 2000-х страна предпринимает значительные усилия (в том числе по линии ОИС) по урегулированию конфликтов в мусульманском мире (особое внимание уделяется проблеме Палестины), укреплению позиций стран мусульманской периферии в международных организациях и сглаживанию противоречий между ними. Одним из приоритетов Индонезии является увеличение роли страны в мировой политике, и укрепление позиций в исламском мире вполне вписывается в стратегию возвышения.

Для упрочнения своего влияния Индонезия имеет относительно удобные стартовые позиции. Прежде всего это страна с самым большим количеством мусульман (около 202 млн человек), что составляет примерно 10% от общего числа последователей ислама в мире (тогда как доля мусульман из Саудовской Аравии не превышает 2%). Во-вторых, Индонезия юридически защищает право жителей на различные толкования ислама, что создает пространство, в котором могут сосуществовать разнообразные течения.

Эффективным инструментом становится неправительственное движение «Мухаммадия», развивающее взаимодействия с мусульманскими диаспорами в странах Европы и на постсоветском пространстве. По оценкам исследователей, «Мухаммадия» в перспективе может использоваться индонезийским правительством для преодоления арабского доминирования. Центр мировой Уммы с годами все больше смещается в Азию (на момент последней выборки показатель превысил 60%), что делает появление нового лидера исламского мира в этом регионе вероятным и обоснованным.

Впрочем, «мирное возвышение» Индонезии сталкивается с противодействием со стороны консервативных богословов и их сторонников, привыкших разграничивать арабский и азиатский подходы к пониманию ислама. По их мнению, азиатский подход представляет собой низшую форму ислама, смешанную с анимистскими верованиями. При этом негласный девиз «не все арабское – мусульманское, не все мусульманское – арабское», под которым действует Индонезия, преподносится как попытка рассорить ведущие государства исламского мира и использовать конфликт для достижения краткосрочных выгод.

Эхо борьбы в России

Россия напрямую не вовлечена в борьбу за лидерство в исламском мире, но набирающее обороты противостояние не обходит ее стороной.

Во-первых, Россия является активным членом ОИС и связана со всеми участниками негласного противостояния широким кругом деловых обязательств. Эти обязательства могут быть использованы с целью перетягивания России в тот или иной идеологический лагерь.

Во-вторых, любые сдвиги внутри исламского мира неизбежно отзываются эхом в вопросах национальной безопасности России. Очередной всплеск негативных настроений на фоне публикаций Charlie Hebdo наглядно продемонстрировал раскол внутри исламского мира и существование как минимум двух подходов к трактовке причин произошедшего (нейтрально-осуждающий Эр-Рияда и агрессивно-наступательный Анкары). В России это разделение мнений проявилось не столь явно, но подобная тенденция в дальнейшем может спровоцировать разделение российского мусульманства на два лагеря.

В числе других проблем – рост террористической активности внутри страны и за ее пределами (в том числе актуализация «подросткового джихада»), формирование новых негативных стереотипов об исламе, активизация и консолидация сил, радикально настроенных против ислама, рост протестной и сепаратистской активности и т.д. Учитывая, что к 2035 году доля мусульманского населения в России, по оценкам экспертов, достигнет 30%, проблема разработки мер превентивного реагирования на указанные вызовы будет только актуализироваться.

Наиболее эффективной стратегией поведения для России может стать выжидательная позиция. Поддержка многостороннего диалога и взаимодействие со всеми ключевыми игроками позволят снизить градус напряженности среди мусульман России, а также продемонстрировать готовность одинаково эффективно работать над достижением целей исламского мира – вне зависимости от того, кто этот мир возглавит.