Буферные государства между Китаем и Европой

Китай демонстрирует миролюбие, но смотрит на Европу с позиции силы. Французский президент Эмманюэль Макрон и китайский председатель Си Цзинпин. Фото Reuters

Китайская стратагема № 6 из трактата «Тридцать шесть стратагем» гласит: «На востоке поднимать шум, на западе нападать» («Взорвать государство изнутри», «НВО», 27.01.17). Шумит Китай, действительно, на востоке, а также на юге. При этом весьма вероятно, что нападать он будет на западе и на севере.

ЕСТЕСТВЕННЫЙ МОСТ

Центральная Азия является совершенно естественным и очевидным направлением китайской экспансии. Может быть, самым естественным и самым очевидным. Причин для этого множество.

Страны данного региона, бывшие советские республики, не являются такими «устоявшимися», как большинство других стран мира. Поэтому лишать их независимости (особенно если де-факто, а не де-юре) гораздо проще, чем в других потенциальных случаях.

Страны Центральной Азии являются малонаселенными (по крайней мере относительно Китая), поэтому их весьма просто поглощать демографическим путем.

Страны региона имеют огромные запасы полезных ископаемых, при этом их собственные экономики весьма слабы. Поэтому поглощать их экономическим путем для Китая, во-первых, очень выгодно, во-вторых, очень просто.

Страны региона имеют либо незначительный, либо совершенно ничтожный военный потенциал. Для гигантских Вооруженных сил КНР они не могут представлять проблемы.

Центральная Азия в чисто географическом плане представляет собой огромный естественный «мост» из Китая в Европу (коей официально является часть Казахстана, расположенная к западу от реки Урал) а также на Ближний Восток. Кроме того, она обеспечивает Китаю выход в «мягкое подбрюшье» России – от Астрахани до Барнаула. Поэтому регион исключительно важен для реализации стремительно растущих геополитических амбиций Китая, особенно в плане строительства «Одного пояса – одного пути».

Экономическая и демографическая экспансия Китая в Центральную Азию ведется давно и весьма успешно. Для нее, в частности, Пекин уже приспособил структуры ШОС (см.: «Пекин переходит в наступление», «НВО» от 16.11.18). Поэтому, вполне вероятно, никакие военные усилия Китаю в этом направлении вообще не понадобятся. Но исключать, разумеется, ничего нельзя.

ЧЕРЕЗ ДЖУНГАРСКИЕ ВОРОТА

Вооруженные силы Таджикистана и Киргизии настолько слабее НОАК, что их вообще не обязательно принимать в расчет. Проблемой для китайцев здесь может быть лишь сложнейший рельеф местности – высокогорье Тянь-Шаня и Памира. Впрочем, при таком соотношении сил не помогут никакие горы.

Тем более что в Киргизии и Таджикистане и так находится множество китайцев. В Таджикистане в рамках коалиции «Урумчийская четверка» уже размещены и китайские военные объекты.

Вооруженные силы Казахстана теоретически сильнейшие в Центральной Азии. Хотя после январских событий нынешнего года в их дееспособности появились огромные сомнения (см. «Спасен ли братский Казахстан?», «НВО» от 14.01.22). В любом случае против них Китаю вполне хватит сил из состава Западного командования и Синьцзянского ВО.

Ситуация для потенциальных агрессоров и здесь осложняется рельефом местности. Из Китая в Казахстан имеются лишь довольно узкие проходы. Северный – вдоль реки Черный Иртыш, вокруг озера Зайсан, которое становится серьезным препятствием для сил вторжения (по крайней мере наземных). Далее к югу – проход Джунгарские Ворота. В августе 1969 года НОАК уже попробовала через них пройти, что привело к бою у озера Жаланашколь (советские потери – двое убитых, китайские – 21 человек).

Препятствиями для наступающих здесь станут озеро Алаколь, а затем огромное озеро Балхаш. Самым южным и наименее удобным является проход вдоль реки Или, которая затем впадает в тот же Балхаш. Условия местности позволяют организовать во всех указанных районах достаточно сильную оборону и нанести агрессору весьма ощутимые потери.

Тем не менее победу казахстанской стороне это обеспечить не может, а может лишь отсрочить поражение. Артиллерия и авиация НОАК пробьют любую оборону, а «безразмерные» механизированные войска обтекут любые искусственные и естественные преграды и вырвутся на оперативный простор, где остановить их уже не будет никакой возможности.

Если же Китай предварительно возьмет под контроль территорию Киргизии, это еще более облегчит НОАК проход в Казахстан в обход всех упомянутых узких мест. После чего появление китайских войск в Европе (а конкретно в Нижнем Поволжье) станет делом одной-двух недель, не более.

Вооруженные силы Узбекистана и Туркмении сильнее таджикских и киргизских, но слабее казахских. Впрочем, если остальные страны региона падут под китайскими ударами, у Ташкента и Ашхабада вряд ли возникнет желание сопротивляться. Тем более что эти две страны не входят ни в какие военные блоки и не имеют ни формальных, ни реальных союзников. Спасать их некому даже теоретически.

Казахстан, Киргизия и Таджикистан являются членами ОДКБ. Поэтому союзники у них есть. Главный из них – Россия, в регионе развернуты ее войска (см.: «Нужен ли России форпост в Центральной Азии», «НВО» от 12.10.18). «По совместительству» она является «стратегическим партнером» Китая.

Но вряд ли хоть кого-нибудь в России порадует появление НОАК в Европе, то есть под Астраханью и Волгоградом, а также под Челябинском, Тюменью, «далее везде». И придется принимать решения очень тяжелые и неприятные, причем в ситуации, когда воевать практически нечем (см.: «Короткое одеяло Центрального округа», «НВО» от 30.10.20). Но это будет уже совсем другая история.

Впрочем, если китайцы придут под Астрахань и Волгоград мирным путем (что, надо сказать, гораздо вероятнее военного пути), Москва вряд ли сможет этому хоть как-то воспрепятствовать. Тем более она не сможет помешать мирному проникновению Китая в остальные страны Центральной Азии, не граничащие с Россией.

БОДАЛАСЬ КОЛОНИЯ С МЕТРОПОЛИЕЙ

В историческом плане отношения Монголии и Китая, видимо, уникальны. Они побывали друг для друга и колониями, и метрополиями.

Чингисхан и его наследники в ХIII–XIV веках в несколько приемов захватили весь Китай, основав там императорскую династию Юань. После распада Монгольской империи Китай освободился, но уже в XVII веке попал под власть маньчжуров, которые основали династию Цин. Они же захватили и Монголию.

В начале ХХ века цинский Китай начал разваливаться, в 1911 году в стране была установлена республиканская форма правления. Тогда же Монголия отделилась от Китая, сразу получив покровительство Российской империи. Воспользовавшись Гражданской войной в России, китайцы в 1919 году вновь заняли Монголию, но уже вскоре их оттуда выбили уходившие из Сибири войска белых, которых затем сменили красные.

Таким образом, Монголия «по наследству» перешла от Российской империи к СССР: теперь он стал гарантом независимости страны от китайских притязаний, а Монголия оказалась второй в мире социалистической страной. А когда Маньчжурию захватили японцы, создав там марионеточное государство Маньчжоу-Го, Советский Союз защищал Монголию уже от них. С монгольской территории в августе 1945 года Советская армия нанесла один из двух решающих ударов по японской Квантунской армии.

Несмотря на послевоенную «великую дружбу» между СССР и коммунистической КНР, Москва продолжала отстаивать независимость Монголии, хотя Пекин чрезвычайно настойчиво добивался ее возвращения в свой состав. В 1962 году КНР официально признала эту независимость, но в это время советско-китайские отношения уже заметно ухудшались. Вскоре на территории Монголии оказался крупный контингент советских войск, который, с одной стороны, защищал ее от китайской агрессии, а с другой – нависал над Пекином и другими важнейшими промышленными центрами Китая.

После развала Советского Союза советские войска покинули монгольскую территорию (это было одним из условий Пекина для нормализации отношений с Москвой еще при позднем СССР). Китайско-монгольские отношения как бы полностью нормализовались, стал стремительно расти объем взаимной торговли, появилось множество совместных экономических проектов (в основном – по добыче полезных ископаемых в Монголии и их вывозу в Китай).

При этом в Китае стали все более активно выдвигаться разнообразные исторические концепции, означающие, по сути, претензии Пекина на возвращение Монголии в состав КНР. В основе этих концепций лежит тот факт, что Китай и Монголия входили в состав одной страны раньше. То, что сначала Китай был колонией Монголии, а затем обе страны были колониями маньчжуров, для современных китайских историков значения не имеет.

Гигантская экономика КНР быстро и успешно поглощает микроскопическую экономику Монголии, а одни только китайские работники совместных предприятий по численности уже становятся величиной, сопоставимой со всем монгольским населением. Из-за этого в Монголии возникают более чем обоснованные опасения насчет возможного поглощения страны Китаем.

Современная Монголия является безупречной даже с западной точки зрения демократией. Однако в стране начали появляться собственные нацисты, причем очень необычные – чисто антикитайские.

Специфической дополнительной проблемой является существование в составе КНР автономного района Внутренняя Монголия. Ханьцев в этом регионе давно уже в разы больше, чем монголов, здесь расположены многие важнейшие объекты НОАК. В Китае это считают дополнительным аргументом для присоединения и внешней Монголии (то есть собственно Монголии).

ВСЯ НАДЕЖДА НА РОССИЮ

Военный вариант противостояния между двумя странами нет даже особого смысла обсуждать, настолько велик перевес ВС КНР над ВС Монголии. Несмотря на многочисленные сокращения НОАК за последние 40 лет, ее численность мирного времени больше, чем все население Монголии.

Хоть сколько-нибудь современной техникой монгольской армии можно считать недавно полученную из России сотню танков Т-72. Но они не имеют ни малейших шансов хоть как-то помешать тысячам Туре 96 и Туре 99 сухопутных войск НОАК (см.: «Китайская бронетехника выходит на мировой уровень», «НВО» от 19.08.22). Впрочем, Т-72, очевидно, даже не получат возможности героически погибнуть в неравном бою с китайскими танками, поскольку гигантские ВВС НОАК (см.: «От красных драконов темнеет небо», «НВО» от 18.03.22) просто сметут монгольскую армию в первый же день войны (несколько условно новых монгольских МиГ-29 и старая небольшая наземная ПВО не смогут сделать ничего), и сухопутным войскам останется просто занять территорию. Именно ее размеры и бездорожье станут единственными реальными препятствиями для китайцев.

Монгольские солдаты на протяжении постсоциалистического периода истории страны регулярно участвуют в различных миссиях ООН, а также в контингентах под руководством США в Афганистане и Ираке. Как правило, они показывают там себя очень хорошо, демонстрируя высокий уровень боевой подготовки монгольской армии, их деятельность способствует укреплению отношений Улан-Батора с Западом. Весьма активно развивает Монголия связи с Японией и Республикой Корея, сохранив при этом нормальные отношения и с КНДР.

Но применительно к потенциальному конфликту с Китаем все это значения не имеет. При описанном выше соотношении сил уровень боевой подготовки монгольских солдат и офицеров уже неважен. Не помогут Улан-Батору также Вашингтон, Токио и из союзники: они никогда не прольют ни капли крови своих военнослужащих ради спасения Монголии от Китая. К тому же войска каких-либо третьих стран даже при наличии желания их правительств могут попасть в Монголию только через территорию и воздушное пространство России.

Таким образом, Россия уже в третьем своем политическом воплощении остается единственным реальным гарантом независимости Монголии (см.: «Бескорыстный союзник – забытый партнер», «НВО» от 10.12.21). Вопрос в том, готова ли она к выполнению этой роли. И не менее серьезный вопрос – способна ли Москва хоть как-то помешать мирному поглощению Монголии Китаем? Вопросы эти на данный момент остаются чисто риторическими.