Лариса Шашок
Объединительным мотивом для Пекина, Исламабада и Тегерана выступают антизападные настроения их населения. При этом троица не может похвастаться столь обширными трофеями американского оружия, что имеются у Пхеньяна.
Фото Владимира Карнозова
Совпадение интересов государств в сфере геополитики создает стимулы для сотрудничества и продуктивного взаимодействия. Поворотным событием такого рода стала первая трехсторонняя консультация Китая, Ирана и Пакистана по вопросам безопасности и борьбы с терроризмом.
Недавняя трехсторонняя встреча, прошедшая в Пекине, стала результатом многолетних усилий и терпеливой политики всех ее участников. Стороны обязались активно сотрудничать в обмене разведывательными данными, участвовать в совместных учениях, а также предпринимать коллективные усилия по борьбе с терроризмом и укреплению региональной стабильности.
В этом контексте становятся актуальными следующие вопросы: какие интересы движут механизм, который выработала вся троица игроков, и каким образом историческая составляющая обеспечивает глубокое понимание интересов, которые сходятся в рамках этого трехстороннего соглашения.
ИНТЕРЕСЫ РАЗНЫЕ, НАПРАВЛЕНИЯ СОВПАДАЮТ
Для Китая и Иран, и Пакистан являются важными стратегическими партнерами, стабильность и процветание которых имеют большое значение. Если кто-то из них пострадает от террористической угрозы, это напрямую затронет и Китай: нестабильность повлияет на его стратегические и экономические интересы в регионе. Множественные сделки с Ираном и миллиарды долларов, вложенные в инфраструктурные объекты Пакистана в рамках инициативы «Один пояс, один путь», свидетельствуют о долгосрочных планах Пекина в отношении Тегерана и Исламабада.
С точки зрения Тегерана, любое взаимопонимание, достигнутое с пакистанским военным истеблишментом и правительством, скорее всего ослабит воздействие на Иран экономических санкций, снизит уровень напряженности в приграничной с Пакистаном иранской провинции Систан и Белуджистан, а также поможет расширить собственное присутствие в регионе. Значение поддержания нейтралитета Пакистаном, возможно, уменьшилось после оттепели, наступившей в ирано-саудовских отношениях при участии Китая. Тем не менее этот вопрос остается важным для шиитского Ирана, где народная поддержка правящего духовенства неумолимо снижается.
Для Пакистана прежде всего важны безопасность границ, экономическая активность в своей провинции Белуджистан, сотрудничество с Тегераном по вопросам подавления белуджских сепаратистов, которые, по утверждениям Исламабада, скрываются в убежищах на территории Ирана, а также региональная стабильность в целом. Упомянутый Пакистаном переход от геополитики к геоэкономике невозможен без сотрудничества с Ираном.
Таким образом, закономерно встает еще один вопрос: если трехсторонние консультации служат интересам всех сторон, то почему потребовалось столько лет, чтобы их начать?
ПОЗИЦИЯ ПЕКИНА: ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ, ВОЗМОЖНОСТИ РАСТУТ
С точки зрения Китая, главными факторами были принцип невмешательства и нежелание брать на себя ответственность. Отношения Пекина как с Ираном, так и с Пакистаном можно охарактеризовать как дружественные, но вмешательство в их двусторонние споры никогда не было в списке приоритетов китайских властей. Оглядываясь назад, можно предположить, что решение Пекина взять на себя более активную роль в процессе только сейчас обусловлено тремя факторами.
Во-первых, китайское руководство изначально напрягало присутствие американских войск в Афганистане. После окончания войны и ухода Соединенных Штатов Пекин смог переключить свое внимание на другие важные вопросы в регионе.
Во-вторых, успех Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК), флагманского проекта в рамках инициативы «Один пояс, один путь», зависит от стабильности в неспокойных пакистанских провинциях Хайбер-Пахтунхва и Белуджистан. Создание трехстороннего форума с участием Ирана и Пакистана представляется целесообразным, поскольку Китай уже сотрудничает с Афганистаном и Пакистаном в рамках другого трехстороннего соглашения.
В-третьих, успех Китая в достижении оттепели между Ираном и Саудовской Аравией укрепил авторитет Пекина на Ближнем и Среднем Востоке. Теперь Китай, возможно, будет готов выступить посредником в других сложных вопросах – например, в израильско-палестинском конфликте.
ПОЗИЦИЯ ТЕГЕРАНА: ХУЖЕ НЕ БУДЕТ, СТОИТ ПОПРОБОВАТЬ
С точки зрения Ирана, взаимодействие его с Пакистаном за последние три десятилетия значительно ухудшилось. Несмотря на выражение готовности укреплять партнерство путем ослабления ограничений в приграничной торговле, обеспечения электроэнергией районов пакистанской провинции Белуджистан и участия в строительстве иранской части газопровода Иран-Пакистан, Тегеран не получил желаемого в других аспектах.
Связи Пакистана с державами Персидского залива, особенно с Саудовской Аравией, а также его деловые союзы с Соединенными Штатами в 1980-х годах, поддержка движения «Талибан» (запрещенного в РФ) в 1990-е и далее в 2000-е годы, а также неспособность Исламабада ликвидировать убежища суннитских боевиков, угрожающих иранской провинции Систан и Белуджистан, создали массу проблем для Ирана.
Внутриполитический кризис, назревший в Пакистане из-за ожесточенной конфронтации политических партий, за исключением нескольких, таких как Пакистанская народная партия (ПНП), также препятствуют тесному сотрудничеству между Тегераном и Исламабадом. Кроме того, будучи защитником исламской революции и лидером шиитского мира, Тегеран выражает осуждение по поводу предполагаемого притеснения Пакистаном шиитского населения.
Однако на фоне призывов обеих сторон к совместным контртеррористическим действиям против исламистских боевиков политическое и военное взаимодействие между Ираном и Пакистаном в последние годы все-таки усилилось. Растущее сотрудничество Тегерана с Китаем и сближение его с Саудовской Аравией повысили важность взаимодействия Ирана с Пакистаном. Что по-прежнему имеет решающее значение для устранения угроз, исходящих от белуджских сепаратистов и Афганистана.
ПОЗИЦИЯ ПАКИСТАНА: РАВНОВЕСИЕ ЛУЧШЕ КОНФРОНТАЦИИ
В свою очередь, на позицию Пакистана в отношении Ирана также повлияло несколько факторов.
Серьезную озабоченность Исламабада в контексте региональной динамики вызывает партнерство Ирана с Индией. Исламабад также возмущен тем, что он считает вмешательством Ирана во внутренние дела Пакистана, включая поддержку религиозных организаций и вербовку молодежи в шиитскую бригаду «Зайнабиюн». Финансовая зависимость от стран Персидского залива и стратегическое партнерство с ними, в особенности с Саудовской Аравией, также ограничивают возможности Пакистана в отношении Ирана.
Тем не менее на протяжении многих лет Исламабад предпринимал попытки уравновесить и сбалансировать свои отношения с Эр-Риядом и Тегераном. Эти усилия начались еще в эпоху генерала Первеза Мушаррафа, когда Пакистан принимал меры против антииранских боевиков, примером чего стала передача Ирану в 2008 году Абдула Хамида Реги, брата главаря суннитской экстремистской группировки «Джундулла» Абдула Малека Реги. После инаугурации правительства ПНП взаимодействие между Пакистаном и Ираном усилилось. Сообщалось, что в 2010 году Пакистан помог иранским властям задержать главаря «Джундуллы».
Вопреки общим ожиданиям просаудовское правительство «Пакистанской мусульманской лиги – Наваз» (PML-N), придя к власти, продолжало усилия по поддержанию баланса в двусторонних отношениях с Тегераном. Пример тому – взвешенный ответ правительства PML-N на иранские вторжения в пределы границ Пакистана и обстрелы приграничных районов после нападений на иранские войска в 2014-м, 2017-м и 2019 годах.
Но самым удивительным решением Пакистана, возможно, было решение занять нейтральную позицию по отношению к военной операции в Йемене под эгидой Саудовской Аравии. PML-N передала этот вопрос в парламент, где большинство проголосовали за нейтралитет.
Еще одно важное событие: в 2019 году генерал Камар Джавед Баджва стал первым командующим пакистанской армией, посетившим Иран за последние два десятилетия. А тогдашний пакистанский премьер-министр Имран Хан посетил Тегеран в том же году, признав необходимость более согласованных усилий по противодействию глобальному антииранскому движению. В то время в правительство Хана входили ряд проиранских сторонников, в том числе Ширин Мазари и Зульфикар Бухари.
Следующее коалиционное правительство Пакистана, в котором ПНП обладала значительным влиянием, еще больше способствовало тенденции к потеплению в двусторонних отношениях. Недавние визиты командующего армией Пакистана и министра иностранных дел в Иран свидетельствуют о преемственности этой политики.
Со временем стратегическая перспектива Исламабада в отношении Тегерана, похоже, претерпела значительные изменения в сторону достижения баланса. Пакистан признает необходимость иметь Иран в качестве союзника для обеспечения мира и стабильности в своей мятежной провинции Белуджистан, а также для противодействия деятельности индийской разведывательной сети, действующей в нестабильных регионах, где объединились антиправительственные военизированные формирования. Более того, благополучие и развитие краеугольного камня КПЭК – порта Гвадар – также частично зависят от Ирана. Тегеран снабжает электроэнергией этот портовый город и многие другие районы провинции, и эта схема скорее всего сохранится.
В региональном контексте Иран выступает как более благоприятный партнер для Пакистана по сравнению с другими его соседями – Индией и Афганистаном. В отличие от последнего Иран не имеет территориальных споров с Пакистаном (имеется в виду «линия Дюранда» – практически неразмеченная 2640-километровая афгано-пакистанская граница). В отличие от Афганистана Иран не укрывает боевиков террористической группировки «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП, запрещена в РФ), которую Исламабад считает одной из наиболее масштабных угроз.
ВОЗМОЖНЫЕ ВЫГОДЫ
И Китай, и Иран, и Пакистан выигрывают от этой договоренности, но на ее реализацию ушли десятилетия. У каждой стороны были свои причины и представления, которые со временем менялись. Если государства-члены будут серьезно реализовывать трехстороннюю инициативу, расширяя рамки консультаций, включая в них военные, разведывательные и пограничные службы, они получат беспрецедентные преимущества. Эта трехсторонняя структура будет способствовать более высокому уровню сотрудничества в различных областях, включая борьбу с терроризмом, экономическую интеграцию и сотрудничество в области энергетики.
Иран и Пакистан могут эффективно решать двусторонние проблемы и расширять торговлю, при необходимости вовлекая в процесс Китай в качестве посредника. Кроме того, любое улучшение ситуации в сфере безопасности в неспокойном Белуджистане могло бы стать катализатором иностранных инвестиций в порт Гвадар. Для Пакистана формирование такого форума предполагает существенные преимущества, начиная от укрепления собственного авторитета на региональной арене и заканчивая экономическим развитием. Учитывая интересы, усилия и будущие перспективы трех стран, Пакистан, вероятно, станет главным бенефициаром успешного трехстороннего сотрудничества.
Более того, в условиях политической неопределенности и институциональной слабости сотрудничество с соседними государствами в противодействии антиправительственным элементам может дать Пакистану временную передышку.
Процесс трехсторонних консультаций, вероятнее всего, станет первым шагом в укреплении взаимного доверия, особенно между Ираном и Пакистаном, и проложит путь к расширению сотрудничества в различных областях.
