Павел Воробьев
Марафон – иногда смертельный риск для спортсмена. Фото Reuters
Спорт давно перестал быть соревнованием мастеров – это соревнование технологий. В том числе допинга. Химического, биологического – разного.
Я приобщился к этой проблеме в начале 80-х, когда главный врач 1-го Московского физкультурного диспансера Лев Марков привез к нам на кафедру показать истории болезни умерших марафонцев (его сын был со мной в ординатуре). По его словам, на каждом большом марафоне как минимум один труп. Внимательно изучив ситуацию, мы с доцентом Леонидом Дворецким пришли к выводу, что у марафонцев развивается синдром диссеминированного внутрисосудистого свертывания крови (ДВС). Причина – сгущение крови и травма эритроцитов и тромбоцитов – клеток крови в сосудах стоп, где они перемалываются механически. Это было довольно элементарное объяснение, были и методы лечения. Марков съездил к моему учителю профессору Зиновию Баркагану в Барнаул, и тот подтвердил высказанные предположения. Позже эта мысль стала основой для докторской диссертации Льва Маркова.
Как-то в разговоре с Марковым мы сползли к теме кровяного допинга. Тогда (как, впрочем, и сейчас) тема эта была за семью замками секретности. Занималась этим заведующая станцией переливания крови ЦОЛИПК профессор Макарова. Но кое-что Лев Николаевич рассказал: спортсменам переливают эритроциты. А мы как раз говорили о необходимости гемодилюции – разведения крови. Если кровь густая, она не достигает тканей и плохо их обеспечивает кислородом. А если вместо эритроцитов влить плазму – жидкую часть, кровь побежит по мелким сосудам веселее. Так была сформулирована концепция плазменного допинга: надо переливать спортсменам перед соревнованиями собственную замороженную плазму – она увеличит выносливость и улучшит кровообращение.
В Олимпийском комитете СССР на заседании с тренерами-лыжниками выслушали наши предложения и велели срочно готовиться к работе с командами. Это была последняя встреча, нас больше никуда не приглашали. Потом один приближенный к высшим спортивным сферам знакомый сказал, что плазменный допинг оказался сверхэффективным и позволил выиграть много медалей в Калгари и Сеуле. Впрочем, сведения носят неофициальный характер.
Вся эта история описана мною в давно вышедшей книге по гематологии. Моя совесть абсолютно чиста: плазма позволяет сохранить здоровье спортсмена, предупредить развитие тяжелых тромбозов. А уж повышает ли она резервы, я того не ведаю. Знаю, что используется плазма и поныне, «поймать» ее нельзя, но переливание в период соревнований запрещено.
А тут лет пять назад постучались ко мне из РУСАДА. Все с тем же кровяным допингом. Оказывается, трудности поиска следов эритропоэтина и тем более переливания эритроцитов привели к созданию биологического паспорта спортсмена. Очень простая штука: берутся случайные образцы крови, исследуется уровень гемоглобина и молодых эритроцитов (ретикулоцитов) и выстраивается индивидуальный график изменений их уровня. Математически были установлены границы разброса показателей, если один из показателей выходит за границы, это основание для экспертного анализа. Причем «выход за пределы» – вопрос автоматической обработки, «выбраковки» направляются на экспертизу.
За несколько лет работы через мои руки прошло, наверное, десятка два таких экспертиз. В основном легкоатлетов. Во многих случаях все три эксперта (один российский и два иностранных) приходили к выводу, что изменения могут быть вызваны кровопусканием (заготовка эритроцитов), переливанием эритроцитов или эритропоэтином. Иногда наши мнения расходились. Я не знаю процента спортсменов, которые попадали к нам на анализ из общего числа. Были среди них и те, кто имел погрешности с кровяным допингом во время соревнований. Моя задача была высказать мнение, вопрос наказания ко мне не относится.
Я абсолютно уверен, что все спортсмены, которые выступают на крупных соревнованиях в видах спорта, требующих выносливости, так или иначе что-то используют. Не смешной милдронат или столь же пустой актовегин, который тоже относили к допингам как-то. Кое-что посильнее.
В декабре 2015 года, в самом начале скандала с нашими спортсменами, РУСАДА попросила меня выступить в суде Лозанны по поводу шести человек, уличенных в «кровавом допинге». Это было многочасовое разбирательство. Двое экспертов в один голос отстаивали мнение, что обсуждаемые спортсмены получали кровяной допинг во время соревнований, я не видел к тому оснований. Дело в том, что наши ребята находились в условиях высокогорья перед соревнованиями, и картина крови у них могла быть обусловлена этим фактором – кислородным голоданием. Никаких фактов оппоненты не приводили, они высказывали свое мнение, причем, на мой взгляд, не очень компетентное. Во всяком случае, основ кроветворения, изложенных у нас в учебниках для студентов, эксперты не знали. Тем не менее суд принял их мнение. Всех шестерых российских спортсменов дисквалифицировали и отобрали у них медали, в том числе олимпийские. Оспаривать решение суда я не могу, но высказать свое мнение обязан.
Кислород – это отдельная тема. Выносливость тренируется в высокогорных лагерях с помощью масок и палаток с пониженным содержанием кислорода. Я не уверен в высокой эффективности всех этих видов «допинга», более того, уверен, что нормальных исследований по ним не проводилось.
Мы свидетели крайне слабой аргументации в связи с очередной ловлей на допинге. У меня впечатление, что это является отражением крайне низкого уровня спортивной медицины в нашей стране. Постоянные разговоры о БАДах, каких-то смесях отражают именно это: спортсменов «кормят» абсолютно неизученными веществами, надеясь, что реклама сработает.
Вот что говорит бывший председатель Госкомспорта и хоккеист Вячеслав Фетисов: «Конечно, безумно жаль сотни атлетов, которые четыре года, во всем себя ограничивая, испытывали невероятные физические нагрузки, после которых мало кто из них к середине жизни остается здоровым человеком». Не сами себя они вовлекли в этот смертельно опасный круговорот, чаще всего это были родители и тренеры. Выскочить некуда – обычно нет ни образования, ни профессии, ни денег. Современные гладиаторы – вот близкая к истине аналогия, которая видится мне. А уж после нынешнего скандала вся идея Олимпийских игр становится каким-то мутным политическим потоком. На потребу публике, жаждущей хлеба и зрелищ.
