Самое почетное звание – врач

Андрею Воробьеву удалось добиться, чтобы дорогостоящие виды медпомощи финансировались отдельной строкой в бюджете. Фото с сайта www.aivorobiev.ru

Гордость отечественной медицины, академик, министр, директор научного центра, ученый мирового уровня – много чего можно сказать про Андрея Ивановича Воробьева, которому исполнилось 90 лет. Звания, должности, ордена. Но самое главное, самое точное звание, как он считает – врач. Говорит о себе: «Я врач до мозга костей и больше ничего».

Перефразируя слова Ахматовой, про Андрея Ивановича можно сказать, что он был всегда со своим народом, там, где народ, к несчастью, был.

Происходит А.И. Воробьев из семьи не только врачей, но, как назвали бы 100 лет назад, «народолюбцев». Дед со стороны матери, владелец лечебницы в Москве на Пятницкой улице, куда во время революции принимали раненых, сразу после установления советской власти отдал свою лечебницу государству. Отец, Иван Иванович Воробьев, кроме того, что был врачом (в том числе врачом театра Мейерхольда) и физиологом, занимался еще медицинским просвещением народа, написал популярную книгу «Домашний лечебник». Советская власть отнеслась к «народолюбцам» со свойственной ей благодарностью. В 30-е годы Ивана Ивановича Воробьева расстреляли, его жена провела в лагерях и ссылках 18 лет, брат Федор Иванович, в монашестве отец Феодорит, известный проповедник из Троице-Сергиевой лавры, отсидел 20 лет.

Оставшись в восемь лет фактически сиротой, будущий академик жил в детском доме, с 14 лет начал работать – маляром, электриком, учился в вечерней школе. Несмотря на тяжелейшие условия, закончил школу с золотой медалью и поступил в Медицинский институт. Получив диплом, поехал по распределению в Волоколамскую районную больницу. Должен был там работать терапевтом, но врачей не хватало и приходилось выполнять одновременно обязанности акушера-гинеколога, педиатра и даже патологоанатома. Это стало отличной профессиональной школой, молодой доктор понял, что вся врачебная жизнь состоит из бесконечного столкновения с неизвестным.

Вернувшись в Москву, Воробьев поступил в ординатуру на кафедру гематологии Центрального института усовершенствования врачей, и с тех пор вся его деятельность была так или иначе связана с гематологией. Он стал столь заметен в своей области, что его, несмотря на то что он был сыном «врагов народа» и к тому же беспартийный, пригласили работать в Институт биофизики, находившийся в ведении Третьего главного управления Минздрава, «атомного министерства» Средмаша.

В ведомственной 6-й больнице лечили пострадавших во множестве радиационных аварий, случавшихся в те годы. Наблюдение таких пациентов позволило Воробьеву и его сотрудникам научиться определять дозу аварийного облучения с точностью до нескольких десятков рад и создать алгоритм ретроспективной реконструкции дозы облучения по клиническим признакам болезни. Эти исследования очень пригодились, когда произошла Чернобыльская авария. А.И. Воробьев возглавил медицинскую часть борьбы с последствиями Чернобыля. 200 пострадавших лечились в ведомственной больнице.

Рассматривая лучевую болезнь как модель острого лейкоза, он начал лечить детей с лейкозом в той же больнице, добившись на это разрешения, что было нелегко – больница-то сверхсекретная. И если теперь для подавляющего большинства детей диагноз острого лейкоза уже не смертельный, то в этом немалая заслуга Андрея Ивановича.

Еще одно его достижение – спасение жизни женщин, умиравших от послеродовых кровотечений. В Гематологическом научном центре он разработал способ борьбы с такими кровотечениями.

В 1991 году Андрей Иванович Воробьев стал первым министром здравоохранения новой России. Это было удивительное назначение – трудно себе представить на таком посту менее подходящего к бюрократической деятельности человека. Но и время было удивительное – время надежд. Впрочем, недолго музыка играла. Время надежд быстро кончилось. Кончилась и деятельность Воробьева на посту министра. Но успел он за этот недолгий срок очень много. В 1992 году, когда разрушалось все хозяйство страны, когда целые отрасли, такие, например, как самолетостроение, были или уничтожены, или, в лучшем случае, парализованы, медицина сохранилась: ни один институт не был закрыт, ни одна больница не была приватизирована. Медицинскую помощь продолжали оказывать – в том объеме, в каком позволяли деньги. Но профессионально медицина не пострадала. И в кадровом отношении она пострадала минимально.

Самое главное, чего удалось добиться, – чтобы дорогостоящие виды медицинской помощи финансировались отдельной строкой в бюджете. Это спасло медицину от деградации и до наших дней поддерживает существование для населения бесплатной высококвалифицированной медицинской помощи.

После ухода с поста министра Воробьев вернулся к работе в Институте гематологии (нынешнем Гематологическом научном центре), с которой он формально и не уходил. Не переставал он и лечить больных, порой осматривая их в министерском кабинете. И неважно, кто пациент – плотник с соседней стройки или глава государства, как Андропов и Ельцин. Больные – это самое главное, помощь им – смысл жизни доктора Воробьева. Пока был в силах – непосредственно, когда не смог – дистанционно.